Уходящее наследие: Казахстан, в отличие от Татарстана, стремительно теряет свой культурный код

Казахстана, известного дизайнера, художника по войлоку Айжан БЕККУЛОВОЙ за наследие нации после очередной творческой поездки лишь усилились.

Что увидели номады

Месяц назад по приглашению Евразийской ассоциации этнодизайнеров Айжан Беккулова приняла участие в “Этноподиуме” в Иркутске и на Байкале, а вскоре отправилась в Казань на фестиваль народного творчества и декоративно-прикладного искусства “Стиль жизни – Культурный код”.

– У меня до сих пор ощущение праздника – настолько впечатлили фестиваль, уровень организации, коллекции, общение с коллегами по цеху.

А какой красивый, чистый город Казань, в котором с любовью сохранены и восстановлены старые здания, – делится с нами Айжан.

Вниманию международной публики наша мастерица представила коллекцию “City nomads” – “Городские номады”. Красота потянула на 55 килограммов.

– Показы проходили в галерее современного искусства и на открытой площадке в Казанском Кремле. Мы представили традиционные вещи в новом прочтении. В качестве музыкального сопровождения выбрали композиции современного казахстанского исполнителя Aro. А при выходе на поклон я устроила шашу, – рассказывает наша собеседница.

Помимо показов организаторы фестиваля – министерство промышленности и торговли РФ, министерство культуры Татарстана – провели деловую встречу, где рассказали о господдержке креативных индустрий, ремесленничества (в РФ более употребителен термин “народно-художественные промыслы”) и способах ее получения.

– Там же, на месте, чиновники поддержали несколько проектов, в том числе по созданию частного музея прикладного искусства. Всё решалось оперативно, чему я позавидовала, ведь наш Союз ремесленников более 5 лет просит создать на базе нашей коллекции – а она у нас громадная – музей прикладного искусства. Невозможно говорить о хорошем будущем и культурном коде, если мы не сохраняем то, что имеем, и не передаем знания молодым, – уверена Айжан Беккулова.

– В музеях, начиная с Центрального и заканчивая Национальным и Кастеевским, очень скромные экспозиции по ремесленничеству. Под них стыдливо выделяют 1 зал, хотя есть запасники с соответствующими экспонатами. Но зачем они нужны, если интересующийся человек не может увидеть воочию и понять, чем отличается ювелирка Западного Казахстана от северной или южной, в чем особенности тус киизов (настенные войлочные и настенные вышитые ковры) или сырмаков (узорчатый войлочный ковер).

Теряем мощный тыл

Именно этот момент – любовь к собственной культуре – вызвал восторг у нашей собеседницы.

– Министр культуры Татарстана Ирада Аюпова во время фестиваля донесла мысль, что мы не можем запретить ввоз европейской одежды, украшений, мебели и ковров неместного производства, но мы можем популяризировать собственных мастеров, пропагандировать их творчество и сделать потребностью, достоянием для населения их продукцию. Золотые слова! – говорит Айжан Беккулова и возвращается к казахстанским реалиям.

На протяжении многих лет Союз ремесленников просит минкульт позволить объединению провести инвентаризацию в области прикладного искусства.

– Сейчас знания, предметы – всё хранится во фрагментарном виде. Когда-то Шайзада Тохтабаева занималась, еще пара искусствоведов, но эта работа – не системная. А такого большого специалиста, как Алькей Маргулан, создавшего трехтомник по казахскому народному прикладному искусству, сейчас вы вряд ли найдете.

У нас собрано много информации, но ее надо систематизировать, а это требует времени, финансов и коллективной работы. А в минкульте говорят: “Ждите ответа”. Я чиновникам прямо задавала вопрос: “Чего вы ждете? Пока умру я, пока умрут другие носители информации?..". Мы теряем людей ежедневно, во время пандемии многие знатоки прикладного искусства переболели, некоторые ушли из жизни. Нас покинул Бек Ибраев – огромная потеря для страны, кладезь глубочайших знаний по семантике символов. Вот кого надо было популяризировать!

Уходит наш мощный тыл, который мы не успели зафиксировать, не сумели архивировать. Нужны экспедиции по регионам, продолжительностью хотя бы в месяц. Нужно ставить камеру и записывать интервью. Еще нужно решать вопрос с сырьем, обострившийся во время пандемии. Красители, нитки, ткани – всё у нас завозное. Но наличие каких-то других первоочередных задач в мозгу чиновника не позволяет делать эту работу на должном уровне, – констатирует глава Союза ремесленников Казахстана.

И если имена узбекских мастеров прикладного искусства известны миру: Абдулла Назруллаев, Алишер Назиров, Мадина Ахметова, сама Айжан может назвать 50 мастеров, о казахстанских знают лишь в профессиональных кругах.

– Почему мы знаем Скриптонита, Иманбека, а имена ремесленников, работающих по 40 лет, не звучат гордо, не красуются на уличных плакатах?.. Подойдите к человеку не из музыкальной сферы и спросите, что такое сыбызгы (духовой музыкальный инструмент. – Прим. ред.), и на вас посмотрят как баран на новые ворота. Мы не знаем многих вещей, составляющих наш культурный код.

Показываем шумек – нам говорят, что это курительная трубка! И не ведают, что вопрос гигиены для казаха-степняка был наипервейшим, что эту уникальную конструкцию наряду с тубеком изобрели еще в Средние века, чтобы тело у ребенка не прело, что это достижение народа, часть культуры Востока – и этим надо гордиться. А мы счастливые, что пользуемся японскими памперсами! – продолжает Айжан Беккулова.

А в руках – одна стамеска

Продолжая тему господдержки креативных индустрий, собеседница отмечает, что в России работают соответствующие госпрограммы.

– Порядка 12 министерств в РФ выделяют гранты для ремесленников. Мероприятия по поддержке отрасли носят не разовый, а системный характер.

Россия поняла, что без народных промыслов, без ремесленников дальше невозможно развиваться.

А у нас в Туркестане в прошлом году в сентябре с помпой открыли Шебер-аул – творческий центр с 5 мастерскими для ремесленников. Спустя год он не работает! За всё время, наверное, 3 мероприятия провели – и всё. Зачем было строить этот центр, если туда не пускают ремесленников и туристов? Сейчас здесь же планируют открыть другие центры, мне звонили, рассказывали про какие-то грандиозные планы. Но зачем, если уже есть локация?! – резонно замечает Айжан Беккулова.

Еще одна проблема – уровень образованности мастеров. Союз ремесленников постоянно проводит тренинги, и во время очередного семинара в Кызылорде Айжан сделала открытие:

– Люди по 20 лет трудятся резчиками по дереву, и на тренинге выясняется, что всё это время они работают одной стамеской. Они не понимают, что нужно 50 разных стамесок, чтобы были качество, скорость.

А мастер одной стамеской ковыряется, и маленький кобыз, который создавал более 10 дней, продает за 20 тысяч тенге. Нужно менять сознание, навыки ремесленников, привлекать специалистов.

По орнаментам тоже хватает дилетантов, которым невдомек, почему определенные узоры изображают по часовой стрелке, а не против, почему один орнамент наносят на обувь, а другой – только на головные уборы.

По словам собеседницы, в области ремесленничества накопилась масса вопросов, которые не решаются наскоком.

– В рамках 1 проекта пытаются изменить ситуацию в стране. Я рада, что у людей такие амбиции, но сомневаюсь, что за 3 месяца возможно изменить статус-кво. Ремесленникам нужно создавать условия, отрабатывать технологии, покупать инструменты, научить пользоваться ими, – подчеркивает Беккулова и приводит в качестве примера ситуацию с производством юрт. – Кереге, шанырак привозим из Каракалпакстана, Узбекистана, Китая, Монголии. Производство юрт есть в Костанае, но они изготавливаются из фанеры.

– Такие варианты хороши для ярмарок, но они временны. Для качественной юрты необходим тальник – прочное, гибкое дерево с хорошей древесиной, позволяющей кереге и уык не гнуться под ветрами. А тальник у нас практически истреблен. И если государство хочет возродить производство юрт, оно должно, прежде всего, озаботиться посадкой этого дерева, – говорит глава Союза ремесленников.

– В стране не больше 5 мастериц, которые могут сделать юрточное покрытие. Это сложнейший труд: свалять большие полотна, суметь раскроить их, сшить нитью шуда из шерсти с шеи верблюда, позволяющей выдерживать колоссальные нагрузки и служащей десятки лет. Ждем, когда эти люди уйдут – а мастерицам не по 25 лет, и потом будем всем рассказывать, что у нас было?

В это же время в Кыргызстане выпускают монументальные труды по юрте, ала киизу (ковры из войлока с закатанным орнаментом) и другие.

– Я бы и свое пособие по войлоку, написанное 10 лет назад, переписала, за это время ведь пришли другие знания, практика обогатилась, общение с мастерами, – говорит собеседница.

Достояние республики

Глава Союза ремесленников уверена: в части сохранения национального наследия необходима государственная концепция.

– Было бы хорошо нашим известным искусствоведам проехать по музеям мира и сделать правильную атрибуцию наших изделий, которые в музеях мира числятся как узбекские, кыргызские, туркменские и другие. Я говорю об этом много лет.

2 года назад по этому поводу у меня случился конфликт в рамках культурного форума в Санкт-Петербурге. Организаторы пригласили группу из Центральной Азии на Императорский фарфоровый завод, где в числе прочих мы увидели серию работ Сергея Рябушинского 1905 года, посвященную образам народов России. Я увидела девушку в саукеле и произнесла с восхищением: “Какая красивая казашка!”. На что работница музея заявила, что это кыргызка, а не казашка. Я начала объяснять музейному работнику, что в начале ХХ века Россия называла казахов кыргызами, во всех источниках указывались кыргызы, но имелись в виду казахи. “Вы хотя бы в скобках указывайте, что это казашка”, – попросила я коллегу.

Завязался спор, после которого я написала большое письмо директору завода – доктору исторических наук, между прочим, оставила свои координаты. Через неделю мне перезвонили и сообщили, что после консультаций со специалистами Эрмитажа они пришли к заключению, что на работе изображена кыргызка, и ничего менять не будут…

Я рассказала об этом кейсе нашим крупнейшим музеям, но это должна делать не я – я не искусствовед! На государственном уровне нужно создать комиссию искусствоведов и провести атрибуцию экспонатов зарубежных музеев. На последующих конференциях, где были искусствоведы из разных музеев, я обратилась к ним с просьбой – если не хватает своих знаний, обращайтесь в казахстанские музеи, мы вам подскажем. А пока мы позволяем всему миру неверно преподносить наши работы! – с сожалением отмечает глава Союза ремесленников Казахстана.

Этот статус-кво грозит тем, что через 10 лет казахстанцы не будут знать базовые вещи из национальной культуры. Наши руки не для скуки: Казахстан теряет позиции на рынке ремесел

– В Китае за 5 лет количество музеев увеличилось в 10 раз. Там понимают, что национальное наследие влияет на политику, экономику, самосознание народа. А в Казахстане в это же время закрывают художественные отделения в вузах. При этом частные мастерские переполнены молодежью, желающей обучаться, – говорит Айжан Беккулова.

С представителями созданного весной этого года Проектного офиса по развитию креативных индустрий сотрудничество только намечается.

– С руководителем департамента креативных индустрий по г. Алматы Кайсаром Сарыбаевым мы уже разговаривали. Но пандемия вносит коррективы в планы, – рассказывает Айжан Беккулова.

Сейчас собеседница вместе с коллегами занята обучением мастеров искусству онлайн-продаж.

– Провели уже несколько тренингов для разных регионов Казахстана. Ремесленники учатся создавать сторис, другие вещи, чтобы продвигать свою продукцию. И хотя пока о росте продаж говорить рано, главное, что процесс, обусловленный современными требованиями и ускоренный пандемией, пошел. В сентябре запланировали проекты с американским Смитсоновским центром народной жизни и культурного наследия.

Но мы по-прежнему ждем диалога с нашим родным государством, ждем программу по развитию ремесел, разработанную при нашем прямом участии, стратегию господдержки прикладного искусства, – сказала в заключение беседы Айжан Беккулова.

НУР-СУЛТАН