Как офицеры в советской армии домогательства покрывали

Предметом настоящего рассмотрения, которое мы предлагаем вниманию читателей, является не какой-то там призрачный харассмент: мол, “мне показалось, будто он посмотрел на меня как-то особенно, демонстрируя явное сексуальное превосходство, как хищник!”, а самая настоящая попытка изнасилования. Отметим, нападения на женщин случаются не только, как говорится, “в темных и безлюдных подворотнях”, но и без отрыва от производства – прямо на рабочих местах. Иногда – даже по месту несения службы. Однако было бы крайне наивно полагать, что подобное стало возможным лишь в наши дни. Нет, такое случалось и в советское время. Возможно, правда, в более скромных масштабах. А может быть, и нет!

Женщина поделилась наболевшим

Мне довелось пообщаться с бывшей вольнонаемной работницей одной из частей Среднеазиатского военного округа СССР Майей Ж. (имя изменено по этическим соображениям) в 2010 году. К сожалению, ныне ее уже нет в живых.

Когда я готовил материал о криминогенной ситуации в Алматинской области, ко мне обратилась пенсионерка. Она спросила, могу ли я написать статью о приставаниях к женщинам-военнослужащим в Советской армии?

Я ответил, что, наверное, смогу. Но эта женщина ни за что не хотела называть свою фамилию, что, естественно, вполне объяснимо. По этой причине мы тогда не стали публиковать ее воспоминания. Но сейчас, когда борьба за права женщин выходит у нас на новый уровень, мы хотим познакомить читателей “КАРАВАНА” с ними.

– В 1972 году я поступила на службу в столовую одной из военных частей в Алма-Атинской области, – рассказывала моя собеседница. – Вольнонаемной. И помнится, сначала всё было нормально. Повара и снабженцы, как и остальные военнослужащие, относились ко мне вполне доброжелательно. И по неопытности я было подумала, что в военной части царит образцовый порядок. Но, как впоследствии оказалось, высокие заборы и колючая проволока надежно скрывали то, что нет-нет, да и случалось в военной части.

Командир был хороший человек и принял меня по-отечески. Так как я являлась вольнонаемной, никаких особенно высоких требований ко мне не предъявляли. И моя военная жизнь протекала относительно спокойно, я хорошо исполняла свои должностные обязанности. Единственное, что меня раздражало, это бесконечные приставания потенциальных кавалеров в погонах. Поведение некоторых из них не только смущало и заставляло краснеть, но и наталкивало на мысль, что у них явно не всё в порядке с воспитанием. А что еще можно подумать об офицерах, которые норовили шлепнуть симпатичную девушку по заднему месту, а то еще и зажать где-нибудь в углу?

Столовая как зона повышенного риска

– Тогда я еще не подозревала, к чему приведут все эти, с позволения сказать, знаки внимания. Как только командира части перевели на другое место службы, с некоторыми из его бывших подчиненных начали происходить негативные метаморфозы. Новый командир поменял каптерщика, и тот незамедлительно принялся приставать к симпатичной поварихе. Как-то раз новоиспеченный “умывальников начальник и мочалок командир” подкараулил меня возле столовой и, грубо схватив за шею, утащил в хозблок, – продолжила свое невеселое повествование моя собеседница. – Швырнул меня на продавленный топчан и заявил, что он старый солдат, который не помнит слов любви! И принялся расстегивать свои форменные брюки. Я, конечно, начала изо всех сил отбиваться. И случайно заехала ему каблуком в причинное место. Каптерщик свалился, как подкошенный, и, надрывно воя, принялся кататься по полу. Тут на шум примчался один из взводных, а за ним – замком части.

Оба, едва кинув взгляд, сразу же поняли, что именно произошло. Но вот реакция их оказалась вовсе не такой, как я предполагала. Замкомандира части, побагровев, заорал, что во всем виновата я сама!

– Нечего было разгуливать здесь, как продажная девка! – брызгал он слюной. – Здесь же не манекены, а живые люди служат!

А, между прочим, на мне было весьма скромное закрытое ситцевое платье, а поверх него – белый халат. В общем, мне было обещано множество неприятностей. Самое безобидное из которых – разбор на комсомольском собрании части. Ведь я была комсомолкой.

Эта странная мужская солидарность

– Тогда я решила обратиться к командиру. Побежала к нему, но его на месте не оказалось. Придя домой, я рассказала обо всем своей матери, а она уже – отцу.

Услышав об этом происшествии, он впал в ярость. И на следующий же день отправился к командиру. Тот его принял и, выслушав всё, лишь пожал плечами. Ведь командование части уже назначило виновного – меня. Командир сказал моему отцу, что я сама спровоцировала этот инцидент и сама приставала к каптерщику. Мол, это подтверждают несколько военнослужащих. И не только офицеры, но и рядовые срочной службы. Кроме того, имеются двое свидетелей, на глазах у которых я чуть было не убила каптерщика. Командир даже вызвал того самого взводного и своего заместителя, чтобы они подтвердили моему отцу, что это я сама была во всем виновата. “Расстегай! Это приказ!”: как происходили домогательства в советской армии

Короче, говоря, руководство категорически не желало выносить сор за пределы КПП военной части.

Во время этого визита отцу стало плохо с сердцем, и его увезли в больницу.

Вскоре меня вызвали на комсомольское собрание. Там, на глазах у всей части, наш комсорг яркими красками расписывал всем присутствующим ужасную картину моего грехопадения. В итоге было принято решение объявить мне строгий выговор с занесением в учетную карточку. Правда, за такое наказание проголосовали не все. Один замком взвода спросил у присутствующих, как именно я могла быть виновной в том, что каптерщик чуть было меня не изнасиловал? Но на него сразу зашикало начальство и лишило слова. Но на вопрос все же ответили.

– Никакого изнасилования не было и не могло быть! – заявил комсорг. – А девушка сама завлекла каптерщика, а потом неожиданно напала на него и чуть не убила!

Тогда я решила обратиться в военную прокуратуру. Однако, к своему глубочайшему изумлению, обнаружила, что симпатии ее сотрудника вовсе не на моей стороне. Он заявил мне, что следует быть скромнее. Затем показал протокол комсомольского собрания, на котором мне был объявлен строгий выговор с занесением, и заявил, что все комсомольцы части не могут ошибаться!

Тут я и осознала, что командование части подстраховалось на все случаи жизни. Но главное – я поняла, что такое мужская солидарность! Из части мне пришлось уволиться, и более того, я уехала из поселка. Ведь с территории военного городка во все стороны поползли грязные слухи о моем, мягко скажем, нескромном поведении. Так я оказалась в Павлодаре, где и проживаю до сих пор. Но с такой подлостью, как в той военной части, я больше никогда в жизни не сталкивалась!

Как оказалось, моя собеседница приехала в Алматы, чтобы посетить могилы своих отца и матери…

АЛМАТЫ