Технологии конфликтов: что объединяет столкновения в Кордае и "разборки" в "Абу-Даби Плазе"

После событий в Кордае Президент ТОКАЕВ поручил создать Институт прикладных этнополитических исследований. Директор ИПЭИ Талгат КАЛИЕВ рассказал, что они обнаружили в ходе исследований конфликтов, которые происходили в последние 5 лет.

Эффект Кордая

– Ваш институт был создан после событий в Кордае – ситуация с этническими конфликтами требует контроля? В социальных сетях чуть ли не любое столкновение интересов трактуется с позиции разных этносов…

– Причинами этнических конфликтов выступают устойчивая этническая неприязнь, ксенофобия, территориальные споры или принципиальные культурные разногласия. Если рассмотреть имевшие место в Казахстане самые резонансные конфликты, становится очевидно, что первоначально они носили характер бытовых, криминальных или трудовых, и впоследствии вокруг них происходила мобилизация сторонников. У нас любой конфликт, даже простое столкновение на дороге, имеет риск приобрести этнический окрас лишь потому, что мы являемся мультиэтническим государством.

Рассмотрим самый громкий конфликт в Кордае. Много лет казахи и дунгане жили рядом, не имея претензий. Сейчас признаков неприязни и коллективной психологической травмы тоже нет. Первоначально этот конфликт имел криминальную природу.

Директор ИПЭИ Талгат КАЛИЕВ

Возьмем, к примеру, классический бытовой конфликт на почве совместного распития спиртных напитков, когда участники зовут на подмогу друзей и братьев. Высока вероятность, что в их окружении представители их этносов, разворачивается групповое противостояние, со стороны это выглядит как межэтническая стычка. И если кто-то снимает этот конфликт на видео, то, размещая в социальных сетях, вполне может интерпретировать в хорошо “продаваемой” этнической тематике, чем невольно или вполне осознанно запускает механизм этнической мобилизации. Виртуальных участников его становится всё больше, кто-то занимает позицию одного, кто-то комментарием поддерживает другого. Идет мгновенная эскалация конфликта и восприятие его через этническую призму. Сама причина уже мало кого интересует, остается лишь правило: “Наших бьют”.

– В последнее время мне кажется, что в “Фейсбуке” вообще любой конфликт с участием разных этносов начинает трактоваться как “межнац”. Это такой феномен социальных сетей?

– Социальные сети способны ускорить фазу конфликтной мобилизации и ускорить процесс ее эскалации. Если раньше мобилизация растягивалась на несколько дней, сегодня счет идет на часы. Это связано со скоростью распространения информации и призывов. Соцсети позволяют распространить удобную картинку, и даже невольные свидетели этой информации легко становятся участниками, начинают оставлять комментарии, подкидывая дровишек в огонь. Конфликты случаются и будут случаться в любом обществе. Наша задача – не доводить до того, чтобы эти конфликты стали “этническими”. Для этого нужно быстро всё решать и обеспечить равенство всех без исключения перед законом.

– А есть группы, которые заинтересованы в разжигании конфликтов именно на этнической почве?

– Начнем с того, что на фоне таких конфликтов легко поймать хайп. Это самый быстрый и простой способ привлечь внимание аудитории, увеличить количество подписчиков, лайков. Участникам удобно притянуть этническую тематику с точки зрения иллюзии возможного ухода от ответственности. Согласитесь, совсем по-разному воспринимается один и тот же человек, подравшийся с собутыльником, и он же якобы заступившийся за интересы своего народа. Нельзя забывать, что в ходе массовых конфликтов возможно мародерство, которое даже на внутреннем уровне воспринимается участником как оправданное. Возможно, есть группы, которые заинтересованы в создании контролируемого хаоса в стране, хотят дестабилизировать ситуацию. Но государственной власти это точно невыгодно. Ликвидация последствий, возмещение ущерба государство берет на себя. А это колоссальные суммы. Есть еще имиджевый ущерб в виде недополученных инвестиций, изменение восприятия страны в мире.

– Скажите, а конфликт Казаткома – тоже не этнический? Вот, например, в “Википедии” он так обозначается – “казахо-чеченский конфликт в Алматинской области”. Я напомню, в марте 2007 года в селах Маловодное и Казатком Алматинской области произошло столкновение между некоторыми местными жителями казахской и чеченской национальностей. Сначала произошла драка в бильярдной, потом был погром с применением огнестрельного оружия. В результате погибли 5 человек.

– В данном случае речь идет об ошибках и несвоевременной реакции местных властей и правоохранительных органов. Если оценить хронологию событий, изначально это была стычка молодых людей, один из которых применил огнестрельное оружие и нанес ранение другому участнику драки. Очевидно, что после этого он должен был понести ответственность как минимум по факту незаконного ношения и применения огнестрельного оружия, и, учитывая степень представляемой опасности, наверное, его должны были заключить под стражу. Однако этого почему-то не произошло. После чего возник вполне ожидаемый резонанс, этническая мобилизация и самосуд, которые вполне можно было спрогнозировать и предотвратить. Но, повторюсь, ни в этом случае, ни в предыдущем конфликты не имели этнических мотивов. И чеченцы, и дунгане сегодня живут среди казахов, являются гражданами нашей страны и не испытывают какой-либо неприязни. Почему национальный вопрос в Казахстане проявляется так остро — эксперт

– У нас есть примеры трудовых конфликтов, которые тоже обрели этнический окрас, с участием граждан Турции, Китая, арабских стран. Вы изучали их?

– Да, конечно. Как правило, люди видят уже последствия. Но не саму причину, которая послужила толчком для возникновения спорных ситуаций. Причиной этих конфликтов выступала не ксенофобия или этническая неприязнь, а факты трудовой дискриминации, разница в заработной плате. То есть претензии местных рабочих были не к иностранцам, а к руководству и работодателям.

– Что объединяет все конфликты?

– В первые месяцы работы института был проведен ретроспективный анализ конфликтов, происходивших с 2006 года по сегодняшний день. Была восстановлена хронология событий, проведен тщательный мониторинг публикаций в СМИ и в социальных сетях, когда они появились, оценены действия властей и участников конфликтов. В ходе этой работы были выявлены фазы конфликтов: предконфликтная фаза, триггер, процесс эскалации, кульминация, деэскалация, постконфликтное урегулирование. Параллельно были изучены материалы судебных дел. И сегодня, по прошествии времени, можно увидеть, что можно и нужно было сделать для локализации конфликтов на ранних стадиях.

Как предвидеть конфликты

– То есть теперь можно, имея такую базу, предвидеть возможные точки напряжения?

– Однозначно. В результате накопленного опыта у нас формируются собственные методики выявления точек потенциальной напряженности.

Приведу простой пример. Бывает так, молодежи в каком-нибудь селе много, а мест для досуга практически нет. Можно предвидеть, что молодым людям придется устраивать досуг самостоятельно – чаще всего это оборачивается пьянством, драками, нередко групповыми. Мы даем рекомендации местным органам о том, что необходимо создавать места культурного досуга и тем самым предотвращать возможные конфликты. Несмотря на пандемию, в прошлом году было совершено 15 мониторинговых выездов, в этом году – 12. По итогам каждого даны конкретные рекомендации, где возможно напряжение по тем или иным причинам.

– Помогает ли сегодня институт старейшин в урегулировании конфликтов?

– Институт старейшин – это народный институт медиации, но сегодня мы видим, что молодежь перестает прислушиваться к старикам. Молодые склонны доверять каким-нибудь блогерам, известным личностям. Даже незнакомые блогеры, умеющие написать “правильные” призывы, могут стать катализаторами конфликта. Поэтому важно правильно работать с информацией тем, кого слушает молодежь. Саму молодежь нужно учить распознавать информацию, относиться к ней критически, а не принимать ее на веру.

Нужно понять, что межэтническое согласие – это сфера ответственности всего общества, каждый из нас вносит свою лепту в то, в каком обществе мы будем жить.

АЛМАТЫ