Как теневой бизнес спасает экономику Казахстана

Как прикажете считать?

По данным НПП “Атамекен” – 30 процентов. А вот Международный валютный фонд говорит, что “тень” у нас занимает больше трети “света” – почти 39 процентов. Правда, это средний показатель за период с 1991 по 2015 год. На 2015 год доля ненаблюдаемой экономики Казахстана, считают эксперты МВФ, составляла 20 процентов.

Определений теневой экономики много. Обычно к ней относят незарегистрированное производство, незаконную деятельность, сознательное предоставление неточных данных, деятельность, запрещенную законом, без разрешений и лицензий.

Проще говоря, это предприятия, где сотрудники без договора о найме занижают уровень заработной платы в отчетности; проституция, наркобизнес, браконьерство, производство контрафакта, контрабанда, взятки. А также частные лица, не охваченные наблюдением. Вызвать сантехника без патента – это уже тень. Как оплатить кондуктору за проезд и не взять у него билет.

Почти половина от ненаблюдаемой экономики приходится на торговлю. Это оптовые компании, контрабанда товаров, базары и магазины. Большая доля приходится на операции с недвижимостью, ремонт автомобилей, бытовых изделий, сферу услуг, строительство. И, как ни странно, все сельское и лесное хозяйство, охота и рыболовство. Везде, где вращается нал.

– Теневая сфера живет на контрабанде, – рассказал “КАРАВАНУ” экономист Айдар АЛИБАЕВ. – Те люди, которые что-то производят, – мебельное производство, строительство, ремонт, СТО, местная промышленность, на 90 процентов работают на контрабанде. Это почти весь малый бизнес и сервис. Как-то я разговаривал с одним мебельщиком, довольно процветающим. По его словам, у него почти все производство можно назвать “тенью”. 95 процентов материалов он получает контрабандой. Ведь фурнитуру в Казахстане не производят. Мы все импортируем. Спрашиваю, как же ты так живешь?

На взятках, говорит, начиная от таможни и заканчивая пожарным инспектором. У меня весь процесс налажен. И не надо мне мешать!

“Тень” помогает выжить

Казахстанская экономика, как и во всем бывшем Союзе, не совсем обычно реагирует на кризисы: в периоды спадов снижается производство, но вот безработица не растет. Более того, она постепенно снижается: в 2001 году безработица была на уровне 10 процентов, в 2016-м – уже 5 процентов. Почему так происходит?

Между работодателем и работником – неформальные договоренности. В основном под давлением государства – акиматов и курирующих министерств. Они договариваются о сокращении зарплат или часов работы, главное – без увольнений. Свободное время работники посвящают вольному заработку, расширяя спектр теневого рынка. Для бедного населения это один из основных способов удовлетворить свои нужды – оплатить продукты, жилье и другие потребности.

Австрийский профессор экономики Фридрих Шнайдер считает, что теневая экономика – лучший способ противодействия упадку. Ненаблюдаемый сектор – это как подушка безопасности для населения.

Люди не откладывают в банки деньги, полученные за нелегальный труд. Их тратят сразу, увеличивая потребительский спрос.

Правда, единственным проигравшим в этом случае является государство. Шкурный вопрос: неравные налоговые условия губят перерабатывающую промышленность в Казахстане

В Европе это стало открытием. В 2009 году Deutsche Bank провел исследование неожиданно малого сокращения ВВП Греции. Оказалось, что, несмотря на все проблемы с бюджетом и долгами, экономика страны сократилась за год только на 1 процент, тогда как в среднем по Европе – на 4 процента. Экономисты банка увидели в этом заслугу как раз теневой экономики. На тот год ее доля была 25 процентов ВВП.

То есть на уровне Казахстана!

Давайте делать дело

Есть четкая связь между уровнем развития страны, технологическим укладом и долей ненаблюдаемого сектора.

Как и следовало ожидать, меньше всего от подпольной экономики страдают развитые страны “золотого миллиарда”. Например, в США доля “тени” всего 7 процентов. В Австралии и Германии – по 8 процентов. В Австрии и Канаде – по 9.

Антилидеры – естественно, развивающиеся страны. Наши герои – это латиноамериканская Боливия и африканская Зимбабве – у них под “ковром” больше 60 процентов экономики. В Азербайджане, Гватемале, Габоне, Гаити, Мьянме, Перу, Танзании и Таиланде – больше 50.

Почему так? Бизнес пытается уклониться от налогов при слишком жестком давлении административных органов. И при отсутствии помощи государства в развитии. Здесь ход мысли простой: зачем платить налоги, если мне не помогали, а только мешали и мешать будут?

Из ряда антилидеров выбиваются Азербайджан и Таиланд. Эти страны нельзя назвать совсем уж неразвитыми.

Причина появления в списке Азербайджана, по мнению местных экономистов, – коррупция, вывод из страны капитала и отсутствие прозрачности госбюджета.

Даже депутаты парламента не имеют доступа к детальной информации о государственных инвестициях. С Таиландом все проще: там, где процветает туризм, тем более сексуальный, всегда растет оборот наличных. Плюс эта страна – крупнейший производитель подделок в Юго-Восточной Азии.

Вторая причина взаимосвязи – чисто экономическая. Высокопроизводительный бизнес стремится к стабильности. У него нет желания уходить от налогов. Но взамен он требует от государства подготовки классных специалистов, защиты его интересов и продвижения его товаров.

К таким производствам относится вся перерабатывающая промышленность – машиностроение, химия, легпром, АПК, оборонка плюс IT. Производительность труда в этих отраслях обычно выше, чем такой показатель, как ВВП на душу населения. Минимум в 3–4 раза. Тогда человеку становится выгодно работать официально. Зарплата на таких предприятиях обычно выше средней по стране.

Но все эти отрасли вместе могут потянуть только страны с высоким уровнем развития человеческого капитала. А это образование, здравоохранение, социальная защита, социальные лифты, продолжительность жизни.

ООН ежегодно публикует доклады по Индексу человеческого развития. Как ни странно, регулярные лидеры по ИЧР – все те же страны “золотого миллиарда”.

А как это происходит в Казахстане?

Инфографика Айгуль АКЫБАЕВОЙ

“Гаражная” экономика

2010 год. В стране началась реализация Государственной программы форсированного индустриально-инновационного развития (ФИИР). Всего в карту индустриализации было включено 237 проектов на 50 миллиардов долларов с созданием 87 тысяч постоянных рабочих мест.

Это была хорошая агрессивная программа. Она могла бы решить половину экономических проблем страны. В том числе и сократить теневой сектор. Эффект мы заметили бы уже в 2012–2013 годах. Сразу через несколько индикаторов: рост экспорта, налогов, перевозок на транспорте, сокращение ненаблюдаемого сектора экономики и безработицы. И главное – через рост производительности труда. Но не случилось.

В одном из своих отчетов Всемирный банк говорит, что к началу 2010 года рост производительности в РК вырос до 2 процентов, а между 2014 и 2016 годами рост производительности упал на те же 2 процента. Прежде всего – в промышленности.

Производительность и не будет расти, если предприятиям невыгодно платить своим работникам много.

В конце прошлого года министерство по инвестициям и развитию с гордостью сообщило, что в нашей обрабатывающей промышленности на работника приходится 8 тысяч долларов продукта. Было бы чем гордиться, ведь это меньше, чем ВВП на душу населения! А по-хорошему должно быть раза в три больше.

На отечественных предприятиях фонд оплаты труда обычно не больше 45 процентов от выработки. Если принять такой индикатор, то выходит, что министерство индустрии призналось, что средняя зарплата в казахстанской промышленности составляет 300 долларов в месяц. Это 112 000 тенге! Какой рост производства и ВВП может быть при таких зарплатах? Это даже меньше средней зарплаты по стране: в декабре 2018 года номинальная зарплата одного работника составила 162 000 тенге. В Китае начали подделывать казахстанскую обувь

Конечно, специалисты будут уходить из промышленности и открывать в гаражах и подвалах мастерские по ремонту чего угодно.

Вроде бы они все еще остаются в той же отрасли, но производимая ими добавленная стоимость будет намного меньше, чем на заводе. Такая “гаражная экономика” выгодна рабочему. Но не стране.

Что предлагает правительство?

Главный борец с теневой экономикой в Казахстане – министерство финансов. Это очень странно, так как в минфин входит комитет государственных доходов – карающий меч фискальной политики. Очень рьяный исполнитель. И часто слепой. Бывало, что налоговики своими действиями душили даже бизнес-хайтек. Пусть даже немного незаконный.

В сентябре 2017 года служба экономических расследований ДГД Алматы обнаружила сразу два подпольных цеха: по производству кроссовок и поддельных телефонов. Обувщики шили популярные адидасы и рибоки, а электронщики делали доступными для народа айфоны.

Оба производства закрыли по одной статье: 222-й УК РК “Незаконное использование чужого товарного знака”. Конечно, налоговики и полиция должны пресекать нарушение законов. И правильно сделали, что работу цехов остановили. Но если эти налоговики – граждане Казахстана, то они должны были бы дважды подумать, прежде чем отдавать дела в суд. Может быть, под стражу взяты будущие модельеры, которыми мы будем гордиться. Или Стивены Джобсы, которые продвинут казахстанский хайтек.

Все большие экономики начинали с подделок. Не умеют наши налоговики работать с реальным производством.

Минфин через комитет госдоходов желает установить контроль за теневой экономикой через контроль за движением денег. Именно поэтому комитет госдоходов так бьется за установку кассовых аппаратов во всех торговых точках. И, кстати, поэтому он помогает развиваться интернет-торговле и системе электронных платежей. Все это работает только “по-белому”. Другие предложения касаются иных органов, от которых обычно тяжело добиться правильных телодвижений. Поэтому видим мы только страшилки для бизнеса. Выходит, минфин ставит помятую телегу впереди ошарашенной лошади.

Оно ей надо?

Все вышесказанное показывает, что бороться с теневой экономикой надо, но победить ее невозможно. Она слишком разная. И каждый раз требует разных методов работы с ней. Главное – резко шашкой не махать. А то своих порубаем.

Чтобы понять это, давайте попробуем ответить на простые вопросы:

– Сможем ли мы в ближайшее время полностью побороть бедность?

– Сможем ли мы заставить всех казахстанцев честно декларировать свои доходы и расходы?

– Сможем ли избавиться от проституции?

– Сможем ли обеспечить всех граждан страны и иностранцев платежными карточками?

– Откажемся ли мы от походов на базары и барахолки, где нет кассовых аппаратов?

– Сможем ли мы жить без наличных и банкоматов?

Если хотя бы на один вопрос вы ответили “нет”, то теневая экономика никуда не исчезнет. Вопрос лишь в том, в каких сферах она будет работать и как широко. В принципе, к такому же выводу приходят и экономисты. Более того, многие специалисты предлагают правильно использовать плюсы “тени”. Главным образом – для большей гибкости в работе с персоналом. Но бездумно поощрять теневую экономику не стоит, напротив, необходимо подходить к этому сдержанно и карать злостных нарушителей.

АЛМАТЫ