Защита Смаиловой: движению “Не молчи!” исполнилось три года

И потому наше интервью с ней получилось больше рабочим. Почему громко заявившее о себе вначале, привлекшее внимание тысяч людей, это общественное объединение вдруг стало чуть ли не синонимом скандалов. Быть может, это связано с тем, что Дина СМАИЛОВА говорит прямо и открыто о том, о чем многие предпочитают молчать?

– В 2016 году вы подхватили начинание украинок и организовали “Не молчи!” у нас. Появилось много соратниц. А потом, буквально через полгода, вы с ними разошлись, не обошлось и без скандалов. Почему?

– Начну с того, что в Украине движение называется “Я не боюсь сказать”. Когда я узнала о нем, это стало просто шоком для меня – заговорили женщины, да еще в таком количестве. Мне пришло в голову создать такое же и у нас. Я молчала много лет и знала, что молчат многие женщины, которые подвергались насилию в любом его проявлении. Написала обращение, в котором много раз повторила: “Зря я молчала”. Отсюда и возникло наше название – “Не молчи!”.

Что касается того, что сначала было много людей, а потом они отошли, то это нормальная реакция. Для нашего общества проект оказался совершенно необычным, новым явлением. Мы не вписывались ни в какие нормы. Поэтому, конечно, первопроходцами быть тяжело. Очень тяжело.

Мы шли наугад. Не знали вообще, как все строить и с чего начинать. И то, что произошло дальше, страшно. Я столько предательства увидела. Есть разные версии случившегося. Но, однозначно, вмешались люди, которые намеренно развалили коллектив. Сейчас я это точно могу сказать. В Казахстане редко бывает, когда движения сразу получают такую популярность у народа. А мы неожиданно для себя ее получили. Сказалось отсутствие опыта и то, что мы никогда не сталкивались с такими технологиями и, конечно, многие вещи воспринимали буквально. Сейчас я это вижу, да и для всех стало очевидным, что многое инсценировали, что была такая своего рода диверсия, на которую поддались не только мы. Ну да бог с ними. Я на это, как говорится, просто закрыла глаза и пошла дальше. Если бы мы остановились в тот момент, было бы гораздо хуже.

– А кому нужно было, чтобы движение, которое начинало набирать популярность, развалилось?

– Вы знаете, оно и сейчас никому не нравится. Нам три года, но у нас огромное количество прочтений в социальных сетях. Причем из мониторинга известно, что читают и международные организации. Мы зашли в конкурентное поле, где достаточно много выдается грантов. Есть организации, занимающиеся вопросами, которые вошли в поле зрения нашего движения, потому что люди обращаются к нам с ними. Речь идет о борьбе с насилием, помощи детям, инвалидам, женщинам – всё это очень хорошо финансируется. Но финансирование не доходит до целевой группы, так как гранты получают определенные НПО. И, конечно, мы им не нравимся. И потому они стараются выжить нас любыми способами.

– Вы подавали на гранты? Получили?

– Ни разу. Наш счет пустой, нулевой до сих пор. Мы подавали заявки в зарубежные организации, обращались к казахстанским грантодателям. Встречались со многими представителями посольств, ООН. Просто приходили, делали свои презентации, показывали, что мы можем, что у нас действительно есть опыт.

– А на что вы живете?

– Мы живем на пожертвования пользователей “Фейсбука”. Никто не верит, что в среднем нам жертвуют 70–200 тысяч тенге в месяц. Как вот такую работу, когда в месяц у тебя 20 уголовных дел в процессе, ты делаешь за эти деньги?

Мы работаем прозрачно. Отчеты, данные о поступлении финансов выкладываем как в социальных сетях, так и на нашем сайте. Собираем все чеки, которые получаем в ходе того или иного дела.

И возвращаясь к тому, почему нам сейчас не дадут грант. Потому что, если мы пойдем туда, где берет грант та или иная общественная организация, которая сидит в этом поле уже по 20 лет, то грантодатели скажут, что вот “Не молчи!” всё выложило в Интернет, там расписаны все цифры, а почему у вас этого нет? Мы не хотим ни с кем ссориться, воевать, нам важно сделать всё, чтобы обратившаяся к нам женщина ощутила защиту и почувствовала себя в безопасности.

– Скольким людям, скольким женщинам вы помогли?

– У нас на сегодняшний день больше 60 уголовных дел, в которых мы непосредственно принимали участие. Как представители, как участники уголовных процессов либо просто как консультанты. Люди звонят со всей страны. Очень большая география, практически по всему Казахстану уже успели поездить, поэтому больше 60 уголовных дел по взрослым и 23 – по детям. Большинство из них по сексуальному насилию, где-то 80 процентов. Иногда, знаете, мы просто не считаем, потому что некогда – они идут и идут каждый день. Вот, например, вчера я получила 5 заявлений за один день на одного и того же преступника. Полицейские предлагали забрать подозреваемого в изнасиловании к себе домой, чтобы тот "отработал" ремонтом преступление - потерпевшая

– Каковы ваши дальнейшие планы?

– Я буду заниматься своим делом, потому что оно очень специфичное, вряд ли кто-то захочет делать так, как мы. Конечно, будем просто дальше работать. Но нам бы хотелось, чтобы на законодательным уровне решился вопрос защиты потерпевших от насилия женщин, детей. Сейчас власти не хотят заходить в проблему глубоко, они ее решают методом запрета, наказания.

АЛМАТЫ