В монастырь – по собственному желанию: как живут современные монахини

Из трапезной доносится звонкий лай “подкидыша” Графы. Вместе с фотокорреспондентом “КАРАВАНА” мы находимся в покоях игуменьи Иверско-Серафимовского женского монастыря в Алматы. Только особым гостям разрешен сюда вход! А пришли мы пообщаться с настоятельницей, игуменьей Любовью ЯКУШКИНОЙ и узнать: как живут современные монахини? Какие чудеса случаются в этих стенах?

С какой болью приходят женщины, кто из них остается здесь навсегда?

Монастырь находится на территории духовного комплекса. Здесь же расположены канцелярия главы митрополичьего округа, Софийский собор, воскресная школа.

Бывший в прошлом казачьим, Софийский собор (освященный в честь святых мучениц Веры, Надежды, Любови и матери их Софии) является старейшим храмом Алматы. Он был построен по проекту архитектора Брусенцова в 1895 году на месте более раннего собора, воздвигнутого в 1871 году и разрушенного землетрясением 1887 года. А первый женский монастырь на территории города учрежден указом Святейшего правительствующего синода от 20 декабря 1908 года. Просуществовал до весны 1921 года. В начале 2000-х годов на месте комплекса росла трава, не было никаких строений. После был возведен храм, затем и женский монастырь.

Для посещения этого святого места я постаралась выдержать дресс-код: черная одежда, минимум косметики, украшений. “Обязательно попробуй местную выпечку, ее пекут монахини, очень вкусная”, – напутствовали меня знакомые, проживающие в Малой Станице.

И вот мы с фотокором внутри монастыря. На первом этаже находится трапезная – сразу чувствуем аромат свежеиспеченного хлеба. На втором – монашеские кельи – обычные комнаты с кроватью, столом, тумбочкой, санузлом. Бытовая комната, где стирают, сушат, гладят вещи. Здесь проживают 25 монахинь, самой старшей – 96 лет.

– Проходите, матушка игуменья вас ждет, – мягко сказала служительница.

“Надо вам уезжать, девочка молодая, грузины могут украсть”

Нас встретила игуменья Любовь Якушкина – улыбчивая женщина. Недавно ей исполнилось 70 лет. На ее хрупких плечах держится большое хозяйство монастыря, в том числе – подворье в сельской местности, почти полтора гектара земли. Трудами настоятельницы и сестер при поддержке благотворителей территория монастыря стала цветущим садом, местом, куда горожане приходят просто прогуляться. Этот труд был отмечен наградой Казахстанского митрополичьего округа – орденом “За заслуги перед Православной Церковью Казахстана”. Беседовали мы в кабинете, обстановка которого никак не вязалась у меня в голове с монашескими покоями, которые я видела в старых монастырях Европы, Грузии, в фильмах.

– Мы не отстаем от жизни, – заметила игуменья.

Попросила матушку рассказать свою историю.

– Выросла в православной семье простых рабочих. В 6-летнем возрасте родители привезли меня из Семея в Алма-Ату. Папа построил домик в районе Компота, – рассказывает Любовь Якушкина. – Училась в школе. С детства ходила в храм. Меня “монашкой”, “богомолкой” называли. Крестик носила. Однажды директор школы вызывает и говорит: "Машенька (мирское имя игуменьи. – Прим. авт.), когда идешь в школу, снимай крестик. А домой идешь – надевай". Я говорю: "Так не буду делать". Мне всё время хотелось уйти в монастырь. Я с ребятами не встречалась. Когда исполнилось 18 лет, мама повезла меня в Грузию. Там были монастыри. Но нигде не приняли, не было прописки. В Сухуми прожили около года. Один старец Серафим сказал: "Надо вам уезжать, девочка молодая, грузины могут украсть". Мы и уехали обратно, в Алма-Ату.

После школы я окончила курсы бухгалтеров. Ходила в храм, пела в церковном хоре. Потом в Киев поехали, там 3 женских монастыря. И снова нигде не принимали. В Алма-Ате меня взяли в епархиальное управление – кассиром-бухгалтером.

Когда владыка Иосиф скончался, мои родители переехали во Владимирскую область. Купили домик с русской печкой. Меня приняли на работу в Московскую патриархию. Вскоре поступило предложение поехать в Иерусалим. Я приняла постриг в Иерусалиме, мне было 24 года.

– А что это значит?

– Постриг в мантию, даешь обет, обещание… Я не могу выходить замуж, иметь детей, носить мирское платье, обувь на каблуке, украшения, только монашескую одежду. Нельзя краситься.

– Извините, что задаю такой вопрос. А если вдруг кто-то из мужчин понравится?

– Вот поэтому свои глаза надо держать вниз. Не засматриваться на мужчин, я же обет дала. А если в сердце что-то случится, для этого есть молитвы, пост, исповедь и покаяние.

– Были случаи, когда женщины, которые дали обет, потом из монахинь ушли в мирскую жизнь?

– Были. В Ташкентском монастыре было много молодых женщин, вдов. Некоторые не выдерживали и выходили замуж. Но счастья у них не было.

“От семьи не уйдешь, от себя – тоже”

– В 90-е годы церковь переживала далеко не лучшие времена. Чем вы тогда занимались?

– Меня поставили в сан игуменьи в 1992 году и отправили в Ташкент. Домики из самана, маленькая церковь, 6 сестер. Их надо было кормить, одевать. Нам дали землю. Мы сад посадили, огород. Свиньи, коровы, лошади появились. Так и питались. Подняли монастырь, в нем было около 40 сестер. Я была настоятельница. В 2005 году меня в Алматы перевели.

– Ваш духовный сан позволяет пользоваться компьютером, телефоном?

– Телефон есть, я только отвечаю на звонки. Интернет не смотрю, мне это неинтересно. На компьютере не работаю, родственница занимается бухгалтерией, ведомости распечатывает.

– Приходят к вам женщины, у которых в семьях не клеится, с работой проблемы?

– От семьи не уйдешь, от себя – тоже. Если в семье плохо, ей и здесь будет плохо. Поэтому я веду беседу. Если тебе плохо, пойди исповедайся и приходи на испытательный срок на послушание. Если это твое, остаешься, нет – иди обратно, в семью.

– Можно сказать, исполняете роль психолога?

– В каком-то роде, да. Я должна знать: кто ко мне приходит, брать их или нет. Что происходит в православной обители на юге Казахстана

– А почему они к вам идут?

– Сейчас много вдов, у которых уже семьи нет, дети взрослые, самостоятельные. А им одиноко. Вот недавно пришла женщина: мужа похоронила, живет одна, дети в России. Говорит: "Я с ума схожу, не могу одна. Возьмите меня". У нее лицо даже посветлело.

– Есть сестры, у которых была богатая мирская жизнь?

– Да. У нас сестры из Кыргызстана, Украины, Казахстана, Узбекистана. Многонациональный монастырь. Одна женщина-метиска (папа – иранец, мама – русская) приехала к нам из кыргызского монастыря. Была замужем, есть сын. Ей 60 лет. 15 лет назад она ушла в монастырь по собственному желанию. Есть чистые девушки, которые не были замужем.

– Нескромный вопрос: затворнический образ жизни может сказаться на здоровье женщины?

– Ну какой же затворнический? Мы же не схимники (схима – высшая степень монашества, предписывающая затвор и соблюдение строгих правил. – Прим. авт.). Мы ходим в храм, сестра Амвросия ездит на рынки, продукты приобретает, вещи. Молодым сестрам покупаем современную одежду, что есть на рынке. Друг с другом общаемся. У нас есть своя медсестра.

Меньше смотреть новостей, больше контактировать с природой

– У вас здесь благодатное место, не хочется уходить. Что вы посоветуете людям, которым тяжело пережить новые вызовы, эпидемию коронавируса?

– Ходить в храм, исповедоваться, причащаться, меньше смотреть новостей. “Ящик” лучше не смотреть. Новости ужасные. И больше контактировать с природой. Мы иногда выезжаем в горы с сестрами. Берем перекусить и на лужайке возле речки проводим время.

– Знаете ли вы истории, когда женщины не могли забеременеть, шли в храм, просили Божией помощи и рожали детей?

– Да. Есть знакомая семья. Лет 10 не было детей. Я им советовала: почаще исповедоваться, причащаться, с батюшкой общаться. Говорила – поезжайте в Серафимо-Дивеевский женский монастырь. Они съездили, пожили. Через год девочка родилась. Назвали Матроной, в честь нашего храма. Верить надо. Всё в голове и сердце.

– Бывали чудесные случаи исцеления?

– Их много. Из Караганды позвонила женщина, Ляззат, у нее была нехорошая болячка в женских органах. Несколько месяцев мы читали за ее здравие молитву. Пошла к врачу – всё хорошо. До сих пор благодарит, хотя и некрещеная.

Тот, кто читает классику, ясно выражает свои мысли

Матушка Амвросия (в миру – Ольга Спартаковна. – Прим. авт.) в монастыре 29 лет. В мирской жизни окончила Московский институт культуры, работала в библиотеке, фотографом, в киноиндустрии. Параллельно занималась горным туризмом. Семьи не было. Приехала в Алматы из Ташкентского монастыря.

Попросила ее рассказать: каково это, управлять женским монастырем?

– Сложно. Большинство пришли, имея определенный жизненный опыт. Старцы говорят: легче управиться с 10 девицами, чем с одной вдовицей. А у нас почти все вдовицы, – говорит Амвросия. – Обязательно должно быть взаимопонимание, иначе женский коллектив не удержать. А характер, говорят, не лечится, в карман не складывается. Время от времени у всех прорывается. Надо найти правильное решение – как поступить? Может, кого по головке погладить или с кем-то построже.

Поговорили с Амвросией мы о путешествиях. Узнала, что монаху не возбраняется отправиться в паломнический тур, например, в открывшийся монастырь с целью ознакомления.

А еще читать классическую литературу. Любимые авторы матушки Амвросии – Валентин Распутин, Гоголь, Чехов, Тихон Шевкунов и его произведение “Несвятые святые”. А игуменья Любовь рассказала, что читала Достоевского, Гоголя, Чехова, Булгакова. Разные произведения авторов-священнослужителей.

– Только человек, который много читает классику, сможет нормально говорить, выражать свои мысли, – единодушны мои собеседницы.

Алматы