Опубликовано: 610

Реанимация ферганского шелка: как Китай научился использовать трудовые ресурсы соседних стран

Реанимация ферганского шелка: как Китай научился использовать трудовые ресурсы соседних стран Фото - uza.uz

Ферганский шелк еще со Средних веков был одним из важных товаров для экспорта. Каждый новый правитель в Мавераннахре первым делом брал под свой контроль производство шелковых пряжи и тканей.

Со временем были выработаны свои местные виды тканей, показывающие шик всей Средней Азии. Национальная одежда немыслима без хан-атласа – визитной карточки страны. А вышитые ковры сюзане – витрина узбекского искусства.

Для современного Ташкента шелк – также важная часть не только культуры, но и экономики. Примерно 40 тысяч фермерских семей выращивают 26 тысяч тонн коконов шелкопряда в год. Это, в принципе, немного.

Доля Узбекистана в мировом производстве – всего 5 процентов. Однако достаточно, чтобы занимать третье место по этому показателю после Китая и Индии.

Но главное – это еще один источник валюты. 70 процентов урожая в виде шелка-сырца, сухих коконов, шелковой нити, пряжи, нитей и ткани идет на экспорт.

По данным Узбекско-германского форума, методы развития отрасли соседи используют такие же, как и в производстве хлопка. Самая трудозатратная часть процесса – выращивание коконов. Вот ее и передали фермерам.

Производство шелка, начиная с раздачи грен и до выпуска готовой продукции, происходит под государственным контролем.

Крестьяне получают обязательный плановый заказ на выращивание коконов шелкопряда. Из одной коробки грен – так называется кладка яиц весом 19 граммов – шелководу нужно вырастить минимум 50 килограммов коконов.

Наказание для тех, кто план не выполняет, – от штрафа до лишения земли. Основой системы остается использование сельской бедноты, которая работает почти за еду. А вот шелкоперерабатывающие предприятия уже автоматизированы. Ассоциация “Узбек ипаги” считает, что в стране работают 18 шелкоперерабатывающих, 7 шелкомотальных и 5 шелкоткацких фабрик.

Проблема в том, что правительство устанавливает низкую закупочную цену на фермерский товар. Исключение почти принудительного труда на этапе выращивания коконов сделает всё производство узбекского шелка невыгодным. Как выход – повысить производительность труда. Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев поставил задачу достичь советского уровня производства коконов, когда Узбекистан ежегодно производил их 30–35 тысяч тонн. Но как это сделать? И тут на помощь пришли китайцы. Коробочка схлопнулась: как хлопок стал проклятием для Узбекистана

Ташкент и компания “Chongqing Sunfeel Intelligent Technology Co. Ltd” подписали меморандум по реализации проекта по созданию шелководческого кластера. От Узбекистана участвуют сразу три стороны: министерство инвестиций и внешней торговли, ассоциация “Узбекипаксаноат” и хокимият столичной области. Сообща они и договорились создать законченную товарно-сырьевую цепочку.

За 3 года проекта планируется увеличить производство коконов шелкопряда почти в 5 раз – с 1 150 до 5 000 тонн.

Также компания планирует перерабатывать шелковую пряжу в готовые изделия (текстиль, одежда, галстуки, шарфы, платки и др.). Оставшийся объем пряжи и конечную продукцию будут экспортировать за рубеж. При реализации проекта в Ташкентской области будет создано 2 000 рабочих мест. 70 процентов конечного товара пойдет на экспорт.

Сегодня основную массу шелка производят в Ферганской долине, а не в столице. То есть проект будут реализовывать почти на новом месте. При этом старое производство, скорее всего, разрушать не станут. Соседей можно обвинять во многом, кроме глупости. Ташкент не будет рушить то, что гарантированно приносит доход стране. В случае успеха новую – китайскую – модель перенесут и в Фергану.

Также инвесторы обещают открыть в Узбекистане филиал своей крупнейшей лаборатории по изучению тутового шелкопряда и тутовых деревьев “College of Biotechnology of the SouthWest University”. Видимо, она должна решить и вторую часть проблемы: нехватки сырья (то есть листьев тутовника) и ремонтного “стада” (популяции шелкопряда).

Чтобы вырастить одну грену, надо скормить гусеницам до тонны листьев тутовника.

Сегодня более 80 миллионов линейных насаждений и 51 тысяча гектаров плантаций шелковицы кормят 450 тысяч коробок гусениц. Но вот состояние этих деревьев не очень хорошее. Надо закладывать новые плантации, завозить новые высокоурожайные саженцы.

С личинками шелкопряда тоже всё плохо, но не катастрофично: половину нужного объема Узбекистан импортирует. Это 230−250 тысяч коробок грены ежегодно. До сих пор отрасль живет на старом жирке. Правда, популяция шелкопряда “устает” и сегодня узбекские ткани ценятся не так, как их “конкуренты”.

Китайский шелк стоит примерно в два раза дороже. Узбекский же ценится, скорее, за оригинальность и буйство красок.

Если оценивать ситуацию в целом, следует, что Ташкент вполне официально берет курс на создание азиатской модели развития экономики. Все ресурсы для этого у страны есть: дешевая рабочая сила при населении в 33 миллиона человек, достаточно жесткая система государственной власти, отсутствие частной собственности на землю сельхозназначения. Внедрять новую технологию приедут специалисты из Чунцина. Этот город, кстати, чуть ли не официально объявлен центром по развитию торговли со странами ЦА.

А что же мы? Своего шелка в Казахстане нет. Тутовник растет и коконы выращивали. Была переработка и ткачество. Сейчас – нет.

Кстати, как и в соседних Кыргызстане и Таджикистане. Есть одиночки, которые пытаются возродить промысел. Они сажают новые плантации тутовника, закупают личинок шелкопряда, пытаются занять этим делом сельскую молодежь. Но куда коконы пойдут дальше? Без местной промышленной переработки они пойдут как сырье в тот же Ташкент.

Опыт Китая показывает, что трудовые ресурсы соседних стран можно и нужно использовать.

Тем более грех не использовать центральное положение в регионе.

Оставить комментарий

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи