Почему в Казахстане существует стереотип, что "терпилой быть западло"

Чемпион по боям без правил россиянин Олег Тактаров, в 1994 году отправившийся за мечтой в США, рассказывал в одном из интервью о своих первых днях пребывания там: “У меня не было денег, приходилось питаться в благотворительных столовых, где давали похлебку, салат и кусок хлеба. Не наевшись одной порцией, я вставал в очередь по нескольку раз. Многие это замечали, но, скорее всего, видя мое телосложение, понимали и молчали. И это удивительно, учитывая, что, как я позже узнал, в Америке почти все стукачи".

Может, как раз из-за того, что граждане США не закрывают глаза на беззаконие и нарушения порядка и немедленно сообщают в компетентные органы о таких случаях, с соблюдением прав и свобод в “оплоте демократии”, дела обстоят хорошо?

“КАРАВАН” попытался узнать, откуда берет свое начало стереотип, что терпилой быть западло.

Корни из СССР

Политолог Айдос САРЫМ видит его корни в прошлом:

– Советская система была циничной и имела два параллельных мира, – рассказывает политолог. – Мы вроде с гордостью становились пионерами и носили в школе галстуки, но у нас была и другая жизнь: когда возвращались в свои дворы, снимали их и прятали в портфели. Ведь пацаны во дворе могли этим же галстуком на шее затянуть узел: “А-а, ты пионер? Ленина любишь?”. Отчасти это происходило потому, что всегда было какое-то недовольство той системой. Тогда говорили: мы делаем вид, что работаем, государство делает вид, что платит зарплату.

Если холодильник пустой, а по телевизору показывают, что в стране рай, – это разрыв. И это двоемыслие, когда мы говорим об одном, а делаем другое, и есть первооснова такого менталитета.

Двоемыслие порождает совсем другое отношение ко всему, что окружает. Пример: с одной стороны, мы с гордостью говорим, что Казахстан – наше государство, а с другой – этому государству вредим – воруем, делаем что-то неблаговидное.

Наши шаблоны и менталитет сильно разнятся с иностранными. Некоторые казахстанцы, побывавшие в Германии, рассказывали, что все немцы – стукачи: мол, только сядешь вечерком во дворе шашлык пожарить и песни попеть, как эти козлы-соседи сразу полицию вызывают. Если в соседнем подъезде поселяется человек и начинает заниматься неблаговидными делами, нормальный сосед в нормальной демократической стране сразу позвонит шерифу или участковому или просто придет к нему разбираться. У нас бы сказали, что это нас не касается. А когда происходит, к примеру, теракт, обвиняем власти за то, что они ничего не предприняли.

Обиженных женщин осуждает само общество

Хотя женщинам далек образ “правильных пацанов”, все же очень мало жертв, испытавших на себе насилие, обращаются за помощью в полицию. Лидер общественного движения “Немолчи.kz” Дина СМАИЛОВА согласна с мнением политолога Айдоса Сарыма в том, что одной из причин этого является само общество:

– Сейчас главный насильник – не насильник, а общество, – рассказывает общественный деятель. – Женщины боятся именно его осуждения. Люди сначала ищут причину преступления в ней самой: “Сама виновата – не так одевалась, не там прогуливалась, громко смеялась, курила, пила. Ничего этого делать нельзя, иначе изнасилуют”. Поэтому подвергшиеся насилию, в том числе бытовому, женщины не желают обращаться в полицию и тем более не хотят, чтобы эти факты стали достоянием окружения или общественности. Когда брак превращается в ад – жуткие истории казахстанок, вышедших замуж за иностранцев

Во-вторых, законодательство о насилии несовершенно. Очень сложно доказать вину насильника, тем более если это произошло один на один. Статистика показывает, что из-за страха жертва в большинстве случаев не сопротивляется, поэтому отсутствуют необходимые доказательства – следы борьбы, побоев, другие признаки.

Зачастую жертвы сдаются на первых же этапах следствия и забирают заявления.

К тому же закон до сих пор дает насильнику возможность примириться с потерпевшей. Это очень сильно мешает: насильник и его родственники, следствие и даже родные жертвы начинают уговаривать потерпевшую взять деньги и примириться.

К тому же часто и прокуроры, и полицейские, и судьи – мужчины, из-за чего женщинам не хочется проходить неприятные процедуры обсуждения деталей в ходе следствия и в суде.

Правозащитница рассказала, что по статистике в Алматы в день одна женщина подвергается насилию и 70 процентов этих дел закрываются по примирению сторон. Однако Дина Смаилова отметила, что общество все же становится более открытым, женщины предпочитают не молчать. Жертву группового изнасилования Жибек Мусинову продолжают ожесточенно преследовать

Кто терпила для заключенных?

Побывавший в заключении алматинец Вадим рассказал “КАРАВАНУ”, как относятся к терпилам за колючей проволокой. По его словам, термин пришел в лексикон из криминального мира. После этого его стали применять практически все – и простые граждане, и полицейские, и даже судьи:

– Бывало, что в зале заседаний судья, ожидая прибытия потерпевшего, спрашивает: “Где терпила?” – рассказывает Вадим. – Раньше в колониях к потерпевшим было крайне негативное отношение. А сейчас многое по-другому, и отношение к таким людям значительно улучшилось.

Практически нет дела до того, терпила человек или нет. Лишь бы от него не было вреда другим.

Со мной в одной колонии сидел мужчина, которого на круглую сумму кинул человек с воли. Так вот этот сиделец, находясь в колонии, написал заявление на мошенника. Того задержали, осудили и направили в нашу же колонию. Он сидел по соседству от своего терпилы. И никто не упрекал первого за его статус.

Кое-что идет из детства: кто-то, отсидев в малолетке, стал распространять эту тюремную романтику среди сверстников. Считаю, что вызвать полицию в случае ДТП или когда твой дом обокрали, – это не зазорно. Наоборот, закрывать глаза на творящиеся вокруг тебя незаконные действия – значит потворствовать их совершению в будущем.

Мнение полисмена

Экс-полицейский, не раз лично надевавший наручники на преступников, рассказал “КАРАВАНУ”, что эта традиция идет из советской эпохи, когда после оттепели на волю было выпущено много преступников.

– В начале независимости этот принцип работал очень сильно – потерпевшие в прямом смысле слова боялись за свою жизнь и отказывались писать заявления, – рассказывает наш собеседник. – Сегодня его уже придерживаются не все, можно даже сказать, мало кто. Согласен, что в глубинке, провинции или малых городах этот стереотип еще имеет место. В некоторых регионах проживают много бывших сидельцев – обычно там, где много колоний. Там эти традиции и менталитет еще существуют.

А вообще парадокс: человек вроде негативно относится к полиции, а ставший потерпевшим бежит в полицию.

И звезды бывают потерпевшими

Илья Ильин, в феврале 2009 года получивший колото-резаные раны спины в результате нападения в одном из алматинских ресторанов, не стал обращаться за помощью в полицию. Полицейским он сказал, что поскользнулся и упал на осколки разбитой бутылки.

На Ермахана Ибраимова в 2002 году несколько человек совершили нападение. Тогда боксер попал в больницу с травмами головы. По сообщениям СМИ, он обратился в полицию и попросил выставить охрану около его палаты.

Поддержка “свистунов” на государственном уровне

Помимо “вынужденных” потерпевших есть и так называемые “свистуны” – Whistleblower (в переводе с английского – “дующий в свисток”). Это те, кто осознанно и целенаправленно сливает информацию в компетентные органы по тому или иному преступлению. В некоторых странах существуют законы, защищающие таких людей.

Казахстан тоже попытался развить этот институт: в 2012 году правительство издало постановление, которым были утверждены правила поощрения деньгами, грамотами и благодарностями сообщивших о фактах коррупции граждан.

В 2015 году правила немного изменили, но эта возможность и заработать, и принести пользу обществу существует и сейчас. Премиальные составляют от 30 до 100 МРП, или примерно 70 тысяч – 230 тысяч тенге.

В 2012 году существовавший тогда финпол отрапортовал, что на премии было выделено 32 миллиона тенге.

Как обстоят дела сейчас – неизвестно.

Алматы