Карантин карантином, а онколечение по расписанию

Уникальную по сложности операцию восстановления желудочно-кишечного тракта провела группа врачей во главе с руководителем хирургической службы Алматинского онкологического центра Нурланом БАЛТАЕВЫМ.

50-летний мужчина с диагнозом – рак пищевода с тотальным поражением и полной непроходимостью пищи поступил в Алматинский онкологический центр в критическом состоянии. При росте 177 сантиметров он весил 43 килограмма. После обследования мультидисциплинарная бригада врачей под руководством Нурлана Балтаева приняла решение: единственно возможный способ вернуть больному приемлемое качество жизни – оперативное вмешательство.

– В чем уникальность операции? – задаю вопрос доктору.

– Этот вид операций, в принципе, не новый, – рассказывает Нурлан Анаркулович. – Он известен уже давно. Но его уникальность в том, что, во-первых, это технически очень сложное вмешательство в организм человека, во-вторых – у него чрезвычайно высок риск летального исхода, и редко кто решается на это. Из публикаций знаю, что в Беларуси за 10 лет таких процедур было проведено всего 40. В России их тоже проводят в небольших масштабах. В Казахстане я пока не встречал таких случаев.

– Как же вы рискнули?

– У этого мужчины в одном органе мы обнаружили сразу две опухоли, которые уже вели к распаду тканей. Другого шанса спасти его не было. Пораженными были верхняя и нижняя трети пищевода. И ни химио-, ни лучевой терапии опухоль не могла быть подвергнута.

Мы решили провести оперативное лечение в два этапа. Во время первого была произведена мобилизация желудка с установкой питательной трубки, тотальной резекцией (иссечение) пищевода и выведением культи пищевода на шею. После этого пациент два месяца питался через трубочку. А когда восстановился, мы провели пластику.

Если объяснить простыми словами, из участка его же толстой кишки смоделировали пищевод и вживили его на место утраченного органа. Концы же толстой кишки в брюшной полости сшили между собой.

Таким образом, восстановили желудочно-кишечный тракт. Теперь наш пациент ест нормально, естественным путем и уже поправился до 55 килограммов!

– Все 2 месяца он лежал у вас в больнице и питался перемолотой пищей?

– Нет, после первой операции с трубкой он ушел домой, питался обычной пищей, которая могла пройти через эту трубочку диаметром полтора сантиметра. И так восстанавливался.

– Решение провести такой сложный вид оперативного лечения принимали коллегиально?

– Обязательно! Этого стандарта придерживаются во всем мире и у нас в онкологии тоже. Решение, как вести пациента, проводить ли лучевую, химиотерапию, операцию и даже ее вид мы принимаем коллегиально. Собираются все заведующие, заинтересованные лица и обсуждают, взвешивают все риски, “за” и “против”. Только после этого команда принимает решение.

– Как сам пациент отнесся к такому решению?

– В принципе, сейчас мы сообщаем пациенту всё о состоянии его здоровья. Рассказываем, какой у него есть выбор, шансы и варианты спасения. Обязательно информируем о том, какой объем операций предстоит. И если он соглашается на это, берем письменное подтверждение его согласия.

“У нас есть высококлассные врачи”

– Как же он дошел до такой жизни?

– К сожалению, у нас пока не так высока солидарная ответственность человека за свое здоровье. Пациенты ходят до последнего, думают, пройдет, надеются на медиков или же обращаются к разным лекарям. Это одна сторона вопроса. Другая – что на самом деле мы не знаем истинную природу рака. Как утверждал сам мужчина, его болезнь развилась очень быстро, всего за два месяца. И поначалу он думал, что пронесет. Потом стал обследоваться. Первые ощущения у таких больных – затрудненное прохождение твердой пищи, будто бы поперхнулся чем-то. Потом с трудом проходит полутвердая, на 3-й стадии им трудно глотать даже жидкую пищу, а потом уже не проходит никакая. Так развивается заболевание.

К нам в клинику мужчину направили по квоте. Для Алматинского онкоцентра это один из видов лапароскопических операций, которые делают с минимальным инвазивным вмешательством. Такие выполняют в Корее, Израиле, Германии, куда люди ездят и платят собственные деньги. У нас же их делают по квоте бесплатно в рамках гарантированного объе­ма бесплатной медицинской помощи (ГОБМП).

– Сколько стоит такая операция в Южной Корее?

– Такой сложности, какую сделали мы по восстановлению пищевода, стоит там около 30–40 тысяч долларов. К сожалению, пока доверие казахстанцев к отечественной медицине невысоко. Хотя у нас есть высококлассные врачи. Но где-то на уровне поликлиник, в других звеньях уровень обслуживания, к сожалению, страдает. Ну и, наверное, еще есть заинтересованные люди, которые стараются направить наших граждан за границу.

– И вашему пациенту предлагали?

– Нет, у него такой возможности не было. И он этот вариант даже не рассматривал. Как жить после онколечения? Советы врача

– Как мужчина чувствует себя сейчас?

– Пару недель назад мы созванивались, он сказал, что самочувствие неплохое. И после окончания карантина он приедет к нам на осмотр.

Сейчас у него каких-то ограничений по питанию нет, может есть обычную пищу, бесбармак, мясо, всё остальное.

Единственное: рекомендуем ему, если какая-то еда вызывает тяжесть в желудке, ее лучше не принимать. И, конечно же, он сидит на заместительной терапии – это ферменты и лекарственная поддержка.

Коронавирус не нарушил планы

– А как ваша клиника и пациенты пережили карантин, поступали ли онкопациенты с коронавирусом?

– Во время карантина у нас никаких вспышек не было, работали по всем правилам. Все потоки у нас разделены. Пациентов с подозрением на коронавирус экстренно направляли в карантинные стационары. Но таких было мало, как раз из тех, кто лечился за границей. Им проводили противоонкологическую терапию после получения отрицательного результата на коронавирус. А так госпитализация у нас шла, как и раньше, в полном объеме.

– Насколько велик риск для онкопациента заразиться коронавирусом?

– Риск очень большой! Иммунитет у них настолько снижен, что потенциально опасность заражения очень высока, как у больных сердечно-сосудистыми и эндокринными заболеваниями. И эту инфекцию из-за выраженного иммунодефицита они переносят в тяжелой форме. Поэтому введены специальные рекомендации для ведения онкобольных во время пандемии и карантина.

Ежегодно в Алматинском онкологическом центре проводят около 2,5 тысячи операций. Большую часть (около 1 700) выполняют специалисты отделения онкохирургии, онкогинекологии и онкомаммологии, рассчитанного на 100 коек. Половина из них производится, что называется, без разреза, то есть с минимально инвазивным доступом и максимальным сохранением качества жизни пациента. В день это в среднем от 10 до 15 объемных оперативных вмешательств по таким направлениям, как абдоминальная хирургия, гинекология, торакальная хирургия, маммология, опухоли головы и шеи, урология.

При операциях на молочную железу одновременно по желанию пациентки проводится и реконструктивно-восстановительная пластика груди при помощи имплантов.

И все это в рамках гарантированного объема бесплатной медицинской помощи (ГОБМП).

Алматы