Лабубу из СССР: почему на советских прилавках тоже встречались жуткие игрушки

Взрослым трудно понять, почему детей тянет к этим чудовищам, и часто поднимаются вопросы о запрете страшных игрушек. Тем не менее, даже когда производство детской продукции строго контролировалось, на прилавки попадали жутковатые куклы, и они пользовались огромной популярностью. Почему же дети так тянутся к страшным игрушкам? Разобрался корреспондент медиапортала Caravan.kz.

А вы точно коммунист, товарищ Пупсик?

Практически все советские игрушки являлись безопасными для здоровья. Санитарные нормативы ещё с 1920-х годов строго запрещали использование при производстве для детей токсичные краски, вещества, способные вызвать аллергию. Игрушки должны были быть достаточно прочными, а если детские ручонки все-таки их ломали, то осколки не должны ранить или причинить какой-либо еще вред. Плюс ко всему запрещалось делать острые кромки, чтобы малыши не могли пораниться. Но с такими строгими требованиями игрушки стали хоть и безопасными, но малоинтересными для детей. Весь ассортимент ограничивался мячиками, резиновыми и тряпичными куклами, кубиками, пирамидками. Все это выглядело очень блекло, потому что безопасные краски того времени не могли дать ярких оттенков. Но в первые годы после революции и гражданской молодому государству было не до детских забав, а детишки радовались и блеклым кубикам.

В 1932 году производство игрушек перешло под контроль государства. Предполагалось, что детям нужно с пеленок прививать коммунистические ценности. Для этих целей в Загорске был создан Всесоюзный научно-экспериментальный институт игрушек. В нём трудились лучшие педиатры, художники, химики. Требования стали жёстче. Строго запрещались игрушки, не отражающие советскую повседневность и способные ввести ребенка в заблуждение. Это означало, что на прилавки никогда не попадут единороги, русалочки, драконы, и прочие фантастические существа. Даже для персонажей русских народных сказок не было исключений. Баба-Яга, Кощей, Змей Горыныч могли находиться только в тематическом наборе, вроде кукольного театра. Кукол нельзя было делать худыми, только упитанными и розовощекими. Большое значение имели и культурно-нравственные ориентиры. Нельзя было выпускать персонажей, которые вели праздный или аморальный образ жизни, например, пиратов или разбойников. Зато приветствовались игрушки в виде рабочих и крестьян, врачей, солдат или спортсменов. Приоритет ещё отдавался игрушкам, помогающим ребенку приобрести полезные навыки. Так появились конструкторы, детские музыкальные инструменты, кукольная посуда, где можно приготовить крошечную порцию еды, тазики для стирки, действующие утюги и швейные машинки. Прежде чем попасть на прилавки, игрушка проходила 40 инстанций. 

Таким образом, Барби, Хагги-Вагги и Лабубу не могли появиться в СССР даже теоретически. Если бы у кого-то и родилась такая идея, то она не попала бы даже на бумагу. Монстрики не отражают советскую действительность, Барби слишком тощая и дает неверное представление о красоте, да к тому же ведет праздный образ жизни, а спиннер не прививает практических навыков.

Но детей всегда тянуло ко всему, что запретно. Именно тогда особенно бойко шла торговля кустарными чёртиками, бесполезным хламом вроде свистульки уйди-уйди и шариками из пестрой фольги с прикрепленной резинкой. Другими словами, даже во времена самых строгих нормативов дети играли прадедушками спиннеров и Хагги-Вагги.

Игрушки — просто бомба!

До 1950 года игрушки делали либо артели на оборудовании, оставшемся ещё с царских времен, либо совсем уж кустарные мастерские. Но самые лучшие куклы делались на Охтинском химкомбинате. Именно тут химики производили лучшую резину и целлулоид. Но завод был ориентирован на производство взрывчатки, а игрушки делали тут всего в паре цехов. С началом Великой Отечественной выпуск безделушек вообще прекратили. Но завод расширялся, увеличивался штат и количество оборудования. После войны такого объема взрывчатки стране уже не требовалось, а оставлять людей без работы тоже не хотелось. Так в 1950 году Охтинский химкомбинат частично переориентировали на детскую продукцию. Вот тут и начался настоящий кошмар. На прилавки стали попадать игрушки, по сравнению с которыми Лабубу просто милаха. Дело в том, что в конструкторском бюро завода работали хоть и профессионалы в области химии, но, как художники, они были абсолютно некомпетентны. Это и понятно, какая гармония форм может быть у тротиловой шашки? С санитарными нормами и требованиями к качеству химики справились отлично. Но внешний вид новых игрушек оставлял желать лучшего. Ведь в штате было мало людей, которые могли хотя бы неплохо рисовать, не говоря о том, чтобы создать нечто креативное.

Так появилась резиновая игрушка «Сорванец». Она изображала хулиганистого малыша, со спущенными штанами и хитрым взглядом. Из-за рта сорванца торчал единственный зуб, а сам рот украшала ехидная улыбка. На рисунке это смотрелось озорно и забавно. Но когда пупс сошел со станка, то игрушка получилась страшнее Хагги-Вагги. В объёмной версии «Сорванец» больше напоминал тролля или злобного карлика, чем озорного малыша. Даже улыбка с единственным зубом больше была похожа на оскал. Тем не менее «Сорванец» стал очень популярным и успешно продавался вплоть до конца 70-х. Детям тех времен он понравился по той же причине, что и Лабубу — нынешним. Необычная, даже немного пугающая внешность свежо смотрелась на фоне милых, но однотипных резиновых пупсов.

С игрушкой «Футболист» произошла похожая история. В целом она получилась довольно милой. Большеголовый малыш в форме футболиста. Губки сложены бантиком, из-под кепки торчат озорные вихры. Но промашка вышла с глазами. На эскизе глазки смотрелись нормально, но в готовой игрушке крошечные кружочки делали футболиста практически безглазым. Сворачивать производство игрушки из-за такой мелочи не стали, а решили приклеить поверх кружков большие глазищи. Результат получился весьма спорный. Эффект зависел от ракурса. Если смотреть на «Футболиста» строго анфас, то его взгляд мог казаться даже милым, хоть и немного диковатым. Но при другом угле обзора это начинало пугать. Такое явление носит название «зловещая долина». Именно поэтому нам кажутся страшными восковые фигуры, некоторые манекены и человекоподобные роботы в фильмах ужасов.

Эффект «Зловещей долины» сыграл злую шутку и с куклой «Юрий Никулин». Её создатели взяли за основу давно известную игрушку с длинными руками и ногами. Только у оригинальной куклы они выполнены в красно-белую полоску. В «Никулине» же скопировали сценический костюм легендарного циркача, то есть черный костюм с галстуком. Среди американских детишек очень популярен такой персонаж, как Слендермен. Он описывается как высокий человек в строгом костюме с невероятно длинными конечностями. Конечно, советские дети ничего не знали о заокеанском Слендермене, но длиннорукое и длинноногое нечто, отдалено напоминающее человека, в костюме, как у покойника из гроба, способно напугать детей любой страны. Кроме того, у американского Слендермена нет лица, а у советского «Никулина» оно было. Но от этого наша игрушка стала ещё страшнее. На фоне черного костюма белое лицо смотрелось мертвецки бледным, к тому же нос получился слишком заострённым, как у тяжело больного человека. Хаотично движущиеся длинные руки и ноги только добавляли пугающего эффекта.

Под маской рыжей обезьяны

Советские игрушки в виде клоунов и особенно клоунские маски для современного человека выглядят жутковато. Даже добрый Дед Мороз из 60-х может напугать ярко-красным носом и синими губами, а маски Арлекина или Олега Попова — готовый реквизит для фильма ужасов. Но тут всё дело в восприятии. Сейчас клоуны часто воспринимаются как некие монстры, наряду с Дракулой и Франкенштейном, а еще лет 40 назад плохих ассоциаций они ни у кого не вызывали. Зловещий ореол вокруг клоунского грима появился в 1978 году, когда был арестован серийный убийца Джон Гейси. Тогда выяснилось, что маньяк подрабатывал аниматором у детей, и газеты пестрели фотографиями садиста, мило играющего с детьми. Такой диссонанс не мог не отразиться в массовом сознании. Потом негативный образ клоуна закрепил Стивен Кинг в романе «Оно», и пугающие ассоциации стали ещё сильнее.

В СССР про Гейси мало кто знал, но с появлением видеосалонов про Пеннивайса узнали практически все. По злой иронии судьбы именно в этот период появилась резиновая  игрушка «Куклачев с кошкой». Это была лишь одна из серии игрушек, изображающих известных цирковых артистов. До этого на прилавках появлялись клоун Карандаш, Олег Попов, Клёпа из «АБВГдейки» и многие другие. Все они предназначались для совсем маленьких детишек. Мягкая резина помогала прорезываться зубкам. Но Куклачева стали выпрашивать и дети постарше, которым довелось посмотреть ужастик «Оно», и игры с ним были соответствующие.

С карнавальными масками вышла похожая ситуация. Советская промышленность производила в основном милых зверушек. Но дети к тому времени насмотрелись страшилок в видеосалонах и превращали милые маски в киношных монстров. Так, Василиса Прекрасная превращалась во Фредди Крюгера. Нужно было только обклеить царевну мятой бумагой и выкрасить красной гуашью. Утыкав маску зайчика сапожными гвоздиками, можно было получить Пинхэда из «Восставших из ада». Но особым спросом пользовалась резиновая маска гориллы. Её выпуск совпал с появлением на экранах «Кинг-Конга». Гибкий материал давал ей мимику, что могло напугать и взрослого, а вывернутая наизнанку маска оказывалась вообще жуткой. Она напоминала Фантомаса, покусанного пчелами.

Этот же период совпал с производством игрушек, изначально предназначенных для пугания. Монстров советская промышленность еще не делала, но уже стала эксплуатировать страх перед насекомыми, земноводными и пресмыкающимися. Так появились резиновые пауки на присоске и с пружиной. Они могли неожиданно прыгать в лицо пугаемому. Прыжок паука был неконтролируемым, зато лягушка на простеньком механизме, напоминающем ножницы, прыгала, когда вздумается её хозяину. Змея из резины никаких механизмов не имела, но извивалась совсем как настоящая. Стоили такие игрушки недешево, но для подарка в день рождения годились. Для многих детей игрушечные страшилища становились заветной мечтой.

В Перестройку нишу страшных игрушек заняли кооператоры, которые штамповали скелетов, монстров из ужастиков, маски чудовищ, а потом, уже в 90-е, пошёл поток китайских игрушек, где монстры будто бы рождались в больном сознании шизофреника, страдающего от белой горячки. Среди обилия такого ассортимента отдельные игрушки не могли претендовать на культовость. И только к нашим дням, благодаря удачному маркетингу в соцсетях, довольно заурядные монстры Хагги Вагги, Лабубу и куколки Монстер Хай стали безумно популярными.

Как приручить монстра

Почему же вопреки всем стараниям педагогов и призывам запретить страшные игрушки дети так обожают Лабубу и прочих игрушечных чудищ? Ответ на этот вопрос дал французский антрополог Филипп Нурри. Он заметил, что абсолютно во всех культурах дети играют одинаково. Кроме подражания взрослым, например, готовки, охоты и ремонта, к определенному возрасту малышей начинает тянуть к игре с предметами, которые поначалу вызывали у них страх. В совсем бедных слоях общества дети выбирают в качестве игрушек лягушек, дохлых крыс, ужей, мерзких насекомых. Самый частый сценарий при этих играх — неожиданно сунуть неприятную игрушку в лицо менее смелому товарищу и насладиться его испугом. Из этого же разряда самодельные маски неведомых чудовищ. Детишки из среднего класса клянчат у родителей фигурки хищных зверей, чертиков и злых сказочных персонажей, а богатые детишки интересуются зловещими масками разным племен, чучелами крокодилов и черепами животных. Щелкунчик — самая популярна игрушка XIX века, вдохновившая Теодора Гофмана на сказку, а Петра Чайковского на музыку к балету, выглядит пугающе. Как и оскалившаяся заводная обезьянка с медными тарелками. А уж костюмы и украшения на Хэллоуин на все сто пропитаны тематикой страха и смерти.

По мнению Филиппа Нурри, таким образом ребенок преодолевает свои страхи. Играя с дохлой крысой или пластмассовым монстром, малыш обретает власть над тем, что его совсем недавно пугало. Любое чудовище или страшное животное становится подвластным его капризу. Надевая же личину монстра, ребенок сам становится тем, кого раньше боялся, то есть обретает его силу. Отсюда и берет начало частая детская забава выскочить из темноты и напугать приятеля. В играх с друзьями дети еще помогают друг другу одолеть страхи, подсовывая товарищам дохлых крыс. Обидная для девочек забава, когда хулиган пугает её лягушкой или кузнечиком, закрепляет патриархальные гендерные установки, где мужчина должен побороть свои страхи, но от женщины этого не требуется. Так что нынешняя любовь детей обоих полов к Лабубу и Хагги Вагги говорит о том, что устаревшие нормы давно стерлись.

Кроме того, по Владимиру Проппу, игрушечное чудовище необходимо для нормальных игр. Оно служит трикстером, без которого невозможно нормальное развитие сюжета. Мишки Тедди и плюшевые зайчики не могут бесконечно пить чай и беседовать о солнышке. Необходим кто-то, кто на время разрушит эту скучную идиллию, создаст угрозу, но в конце концов будет побежден.

Так что не стоит паниковать и прятать Лабубу от ребенка. Иначе он отправится за дохлой крысой на ближайшую помойку, чтобы пройти тот путь избавления от страхов, который проходили миллионы детей до него.