Тысячи тонн продуктов в Казахстане уходят в мусорные контейнеры

Пропали продукты? Обыватель чертыхается, складывает “покойников” в мешок и обреченно несет на помойку. А куда девают просроченную еду магазины? В каком объеме? На какие суммы? “КАРАВАН” попытался разобраться с этой проблемой (“Еда бывшей не бывает”, № 28 (611) от 26 июля). Да не поэтому ли цены на продукты постоянно растут?

По словам президента Союза зернопереработчиков и хлебопеков Казахстана Евгения ГАНА, у них проблем не было и нет. Всё просто: зерно хранится на элеваторах, муку произвели, расфасовали – продали. Плюс объемы продукции с заказчиками заранее согласованы:

– Если есть вопросы по просрочке, то это их проблема, а не поставщика. Если есть вопросы по переработке просрочки, то должна быть взаимная заинтересованность поставщика и предприятия торговли. Тут голова должна сильнее болеть у овощников, молочников, мясников и так далее.

Еда не приходит одна

Как считает глава Союза картофелеводов и овощеводов Казахстана Кайрат БИСЕТАЕВ, сейчас стало труднее договариваться с крупными торговыми сетями, потому что они не всегда угадывают, какие объемы сумеют продать.

– Мы – производители. Продаем оптовикам со своих складов. Дальнейший путь товара мы не контролируем. Наша задача – вырастить и отправить на склад. Я не знаю, куда супермаркеты девают негодные к употреблению продукты.

– Кайрат Серикбаевич, вы же заинтересованы в том, чтобы ваша продукция была реализована полностью? А пропащая хотя бы на корм скоту попала…

– Конечно! Но при меньшем количестве посредников. На корм скоту – выход. Каким там будет принцип ценообразования – уже не важно. Лишь бы вся наша продукция нашла потребителя. Если будут перерабатывающие цеха, которые гарантированно станут покупать у нас часть продукции – это всех устроит. Мы можем заранее обговорить определенные объемы, кондиции, сроки. Ну и по позициям: картофель, морковь, свекла, капуста…

– Вы знаете, что 27–29 процентов овощной продукции уходит в помойку?

– Это мировая проблема. К сожалению, я ни разу не слышал, чтобы у нас кто-то предложил проекты по созданию предприятий, перерабатывающих просрочку на корм скоту. Я работаю в сельском хозяйстве очень давно. В отличие от России, Украины, Белоруссии, переработка – наше самое слабое звено.

Нам говорят: надо увеличивать объемы производства сельхозпродукции. Но увеличения можно достичь только с ростом перерабатывающих предприятий.

Мы более трех лет предлагали министерству сельского хозяйства заняться этим. Пускай не вице-министр будет за это отвечать, но хотя бы специальный департамент, который бы курировал этот сектор. Чтобы была отдельная программа его развития. Чтобы свести просрочку к минимуму. Я на всех переговорных площадках этот вопрос поднимал. Но ясной программы развития перерабатывающего комплекса нет до сих пор. А он мог бы выступить еще одним локомотивом развития агросектора. Казахстан превратился в свалку для опасных и некачественных продуктов

– Почему вы не обращаетесь к мажилисменам, где хватает сельхозников?

– Обращаемся. Но “урожая” пока нет. Сегодня любой крестьянин сознательно или бессознательно старается работать так: все, что вырастил, – продать! Если не продал – значит потерял. Кстати, мы могли бы спокойно увеличить площади под картофель на 10 процентов. На столько же – без дополнительных капитальных вложений – под морковь. Но нам нужен рынок! Два-три года – и мы сможем поднять эти цифры еще на 20–30 процентов. Без покупки техники и строительства дополнительных складов. Потому что эти продукты востребованы.

– А как у вас по цене складывалось?

– Практически всю эту зиму мы продавали картофель по 35–40 тенге за килограмм – это от хозяйств и после всех девальваций тенге. Но мы эту цену держали.

– Почему я тогда покупал картошку по 150 тенге?

– Потому что всю цепочку накруток мы не отслеживаем. Это уже вопрос не ко мне. Современных складов с климат-контролем для картофеля у нас на 500 тысяч тонн по стране. Этим объемом можно легко кормить весь Казахстан до апреля. Я не считаю сельское население, которое само себя обеспечивает этим продуктом. Многие наши сети покупают картофель, морковь, свеклу через посредников.

Доллары на помойку?

Бывший мерчандайзер (по-нашему, по-простому, товаровед) одного крупного супермаркета Руслан Д. откровенно рассмеялся:

– Поясняю. Много продуктов мы закупаем за границей – от России до Азии, Европы и Латинской Америки. За доллары. Просрочку этим поставщикам не вернешь. Тут три выхода: или скидки объявить, чтобы не прогореть, или срок годности переклеить, а это риск, или самому все вывезти на свалку. Последнее – прямые убытки.

Выбрасывать просроченные продукты, которые куплены за валюту, – надо идиотом быть. Поэтому цены на казахстанские продукты искусственно подравнивают с импортом.

Летом первыми “горят” молочка, овощи-фрукты и мясные товары. Половина молочки и урожая садов-огородов-плантаций – завозные. Будешь еще спрашивать, почему цены у нас такие высокие и еще будут расти?

– Потому что нет переработки просрочки?

– Потому что закупочная стратегия “левая”. Сейчас люди закупают овощи на “закрутки” на загородных трассах и оптовых рынках по дешевке. Большие ретейлеры этот фактор не учитывают. Магазинчики шаговой доступности работают от этих придорожных поставщиков. Сезон навара! Но тут другая опасность.

– Какая же?

– Городские жители на своих дачах выращивают овощи-фрукты. Поэтому они их не покупают в городах. А мелкие магазины не могут позволить себе снижать цены. Поэтому ты и увидел в мусорных контейнерах еду, которая не дожила до стола. Продавцам овощных лавок чаще выгоднее выбросить гниль и поднять цены на оставшееся, чем устроить акцию…

Тенге на помойку – тоже не дешевле?

– “Магнум” – едва ли не единственный сетевик, который закупает товар у производителей. Остальные сети не хотят с нами связываться, потому что у нас небольшие объемы. Им проще купить на оптовках, – досадует г-н Бисетаев.

– Вы говорите, что можете обеспечить рынок своей картошкой. Почему тогда у нас много импортной – пакистанской, египетской?

– Ее закупают в мае и до середины июля – пока своя не выросла. Павлодарская и Карагандинская области дают самый большой объем – 60–70 процентов урожая. Добавляют Акмолинская, Восточно-Казахстанская, Костанайская, Актюбинская.

В Алматы с августа по апрель киргизский картофель. Потому что логистика выстроена. Из Павлодара дольше и дороже везти.

Сколько по дороге испортится – тоже вопрос. Соседние районы России сидят на нашей картошке – Омск, Томск, Новосибирск, Кемерово…

– А картофель из Китая?

– Ну, это шесть-семь лет назад было. Сейчас люди кушают отечественный. Потому что качественный и без ГМО. За годы независимости наше картофелеводство стало отраслью, которой в советские времена не было. 260–270 тысяч тонн в 2017–2018 годах экспортировали. Можем и больше. Переработка, к большому сожалению, не наша епархия…

Вице-президент Союза пищевых предприятий Казахстана Марина САБРАЛИЕВА не стала скрывать, что ситуация уже “не первой свежести”.

– В помойки уходят тысячи тонн просроченных продуктов на десятки и сотни миллионов тенге. Это же как-то можно перерабатывать? Не хватает предприятий – не обязательно больших. Хватило бы даже небольших цехов. Почему ваш союз не откликается на это? Нет взаимопонимания между поставщиками, ретейлерами?

– Тут проблема в возврате продукции: объемы могут быть совсем небольшими. С другой стороны, большое складывается из малого. Наверное, в сумме могут получиться большие объемы. Надо разговаривать с нашими предприятиями – могут ли они заняться этим.

– Молочники, овощники, мясники готовы идти на переговоры. А может ли на это пойти созданное недавно министерство торговли?

– Думаю, что торговые предприятия тоже должны сделать какие-то шаги. У нас нет цифр, сколько продуктов питания уходит в мусор. Нужны понятные объемы, форматы просрочки, классификация. Всё надо подсчитать. Наверное, надо подготовить документы и для министерства сельского хозяйства, и для министерства торговли, и для парламента…

По словам PR-менеджера компании “Магнум” Дмитрия ШИШКИНА, на прошлой неделе на совещании Союза торговых сетей рассматривали вопрос просрочки – чтобы вынести на рассмотрение министерства торговли. В Европе есть две маркировки: “Лучше употребить ДО” – после этой даты товар ставят на уценку, чтобы мало-обеспеченные могли купить. И вторая маркировка – дата, после которой нельзя употреблять. Это европейская практика. А в Казахстане такая проблема: стоит крайний срок годности – условно 25 июля. 24 июля магазин должен снять этот товар с прилавка. Хотя фактически он вполне нормальный. Как отмена советских ГОСТов может сказаться на качестве продукции в РК

– Дмитрий, можно ли говорить о каких-то объемах неликвида в вашей сети?

– В скоропорт у нас входят колбасные изделия, сосиски, мясные и рыбные деликатесы, сыры, молочные продукты, фрукты, ягоды, свежая зелень, овощи. В прошлом году мы списали этого добра почти 635 тонн. В этом году в связи с тем, что количество наших магазинов увеличилось, списали 475 тонн.

– Как вы исполняете этот “приговор”?

– С разными поставщиками у нас разные договоры: кому-то просрочку возвращаем, какую-то часть сами утилизируем. Есть договоры с транспортными компаниями – они у нас неликвид забирают. Плюс, чтобы что-то списать, надо еще НДС заплатить. Дорогое удовольствие…

Кстати, никто также не знает, сколько продуктов уходит в помойки на рынках. Присутствие мусорных контейнеров обозначено “амбре”, которое доносится из-за высоких заборов. Надо полагать, там тоже немало бывшей еды.

АЛМАТЫ