Этническим меньшинствам из России комфортнее в Казахстане - СМИ

Два месяца назад через многочасовые очереди в Казахстан прорвались около 400 тысяч россиян. Что ждало их дальше? Гостеприимство - но и раздражение местных из-за роста цен и конкуренции за работу. А некоторым представился шанс избавиться от бытовой ксенофобии. Журналисты BBC побывали в наших краях и поговорили с уехавшими и теми, кто встретил их в РК, передает Caravan.kz.

Еще недавно Дыгыл, оперативник погранслужбы ФСБ на Алтае, не мог представить, что окажется в Алматы и будет работать психотерапевтом онлайн. О службе он мечтал с юности. Вырос в Тыве, поступил в погранинститут ФСБ в Москве, где получил специальность психолога и в 2014 году отправился защищать границу с Монголией в Алтайском крае. О работе рассказывает сдержанно: занимался "ведением агентурного аппарата со всеми вытекающими".

Оказавшись в системе, Дыгыл быстро понял: "это туфта". "Все построено на трех китах: очковтирательство, шаблонность и формализм. В основном процветают те, кто терпит, не имеет своего собственного мнения, а если и имеет, то молчит". Дыгыл бесился из-за ненужной бюрократии. Как-то спросил полковника, зачем они "занимаются этой фигней". Тот ответил: "Лучше нести фигню, чем бревно" - мол, работа непыльная.

Уволившись в 2017-м, Дыгыл вместе с женой пытался строить бизнес. Параллельно проходил курсы повышения квалификации и в итоге стал работать по институтской специальности - психологом. Именно жена уговорила его уехать от мобилизации: "Ты мне мертвый не нужен. И детям ты мертвый не нужен". Дыгыл и сам не собирался "за ленточку": "Не хотел бы никого убивать и сам бы не хотел быть убитым за идеалы тех, чьи взгляды противоположны моим. Я бы не хотел быть участником этого преступления". С мыслью "за родину надо жить, а не умирать" уехал в Алматы.

В дорожную сумку 24-летний Магомед Гайсаев сложил в основном книги. Гиппократ, "Этика и общая медицина", "Тайная мудрость человеческого организма" сбежавшего от советской власти во Францию Абрама Залманова, учебники по педиатрии и психотерапии. С этой сумкой Гайсаев, врач-педиатр из Ростова-на-Дону, 25 сентября сел в поезд до Оренбурга. Через два дня он уже был в степи возле КПП. Тысячи людей ждали своей очереди, разложив на пожухлой траве рюкзаки и туристические коврики. "Вот такая *** [ерунда], парни", - комментировал он видео для друзей.

Магомед выпустился из Ростовского медуниверситета вскоре после начала войны. Устроился участковым педиатром в поликлинику, где принимал детей беженцев из Донецкой и Луганской областей. "Сердце разрывалось на куски, не мог нормально дышать. Как будто воздух сдавливался". А через несколько месяцев и сам стал переселенцем. За сутки в плацкарте до Оренбурга Магомед познакомился с соседом. Тому уже пришла повестка, и он воодушевленно рассказывал, как пойдет на фронт. Магомед начал рассуждать, что если бы сам поехал, то только "лечить, а не калечить людей". "А я что, еду калечить, что ли?" - возмутился мобилизованный. "Да, вы - калечить. А я не хочу".

Что будет с россиянами, которые решили остаться жить в Казахстане

Молодой врач едва успел обогнать свою повестку. Когда мать обнаружила ее в ростовском почтовом ящике, он уже из казахстанского Актобе рассылал резюме по чатам для релокации медиков. Тем же занимались сотни его коллег. Журналисты поговорили с акушером из Подмосковья, анестезиологом-реаниматологом из Центра медицины катастроф в Нижнем Новгороде, семейной парой врачей - психиатром и детским лором из Санкт-Петербурга. Все они сбежали от мобилизации - медики попадают под нее как военнообязанные - именно в Казахстан. Здесь легко подтвердить диплом и работать по профессии.

Для многих это первая, максимум вторая заграничная поездка. Магомед впервые в жизни полетел на самолете из Актобе в Алматы, где нашел работу педиатром. Программист Никита из Бурятии давно мечтал уехать из России, но за всю жизнь успел побывать только в Турции. Когда Путин объявил мобилизацию, Никита гостил у своей девушки в Еравне - район в 300 км от Улан-Удэ. Думал отсидеться там, но вечером в деревне начались облавы. Выходить на улицу боялся, через окно смотрел, как сотрудники военкомата и полицейские "буквально из постели" выволокли жителя соседнего дома. Первые автобусы с мобилизованными выехали в столицу республики в десятом часу вечера. Колонны шли и утром, когда Никита мчал из Еравны в Красноярск, чтобы успеть на поезд до Петропавловска.

Россияне массово скупают казахстанское жилье

Никита коротко формулирует еще одну важную причину уехать именно в Казахстан: "азиатское население". Бывший оперативник ФСБ Дыгыл прямо говорит, что в Алматы ему комфортнее, чем в России. "Там я представитель второсортной национальности. Которые тупые, ничего не умеют. Титульная нация нам все [блага] привезла".  "Казалось бы, Сибирь, Алтайский край, да? Но мне говорили в автобусе: "Подвинься, чурка". По молодости Дыгыл пытался бороться с таким отношением, потом перестал. "Те, у кого внутри эта ненависть, и попадают в жерло войны. И она их уничтожает".

В алматинском такси Дыгыл объясняется по-казахски: водитель принимает его за местного. "Это, как и тувинский, тюркский язык, и я уже что-то понимаю, - объясняет он. - Я здесь сливаюсь с толпой".

Бизнесмен Александр Хапатареев - этнический бурят, уже несколько лет живет на две страны, Россию и Казахстан. Он вспоминает рассказы родственника, который в Москве бегал от скинхедов: "Все думал, не дай бог, прибьют, что будет с мамой?"

Мобилизацию в Бурятии местные назвали "судным днем". "Повестки вручали всем - студентам, мертвецам, людям с инвалидностью", - вспоминает глава фонда "Свободная Бурятия" Александра Гармажапова, которую российский минюст недавно объявил "иноагентом". Вместе с коллегами она помогала землякам выехать, а потом адаптироваться в Казахстане. Ее удивило, что на первую встречу фонда в Астане пришли 60 человек, 59 из которых были этническими бурятами - при том, что в самой республике их только 30 %.

Бизнесмен Александр из Бурятии шутит, что с начала мобилизации у него "неожиданно появилось много родственников". С сентября он по несколько раз в день звонит казахским друзьям: "Приехал брат, дядя, племянник, надо прописать". Друзья, не задавая вопросов, регистрируют у себя по три-четыре "родственника". Просьб помочь - с жильем, документами, контактами ведомств - было так много, что Александр создал телеграм-чат: "Ребят, чем смогу - помогу. С жильем проблемы, но, думаю, найдём варианты для вас. Берегите себя".

Но так оптимистично он настроен не во всем. Хотя волна бегущих из России схлынула, и он, и Александра Гармажапова опасаются, что место понадобится: второй этап мобилизации не за горами. Российские власти об этом не говорят, но, по прогнозу украинского генштаба, он может начаться уже 10 декабря.

Олжас, предприниматель из Астаны, называет помощь вынужденным переселенцам "генетически заложенной у казахов функцией". "Бабушка рассказывала, как в 1930-е к ним в деревню привезли ингушей. Первую ночь они сидели буквально в степи, накрывшись ковром. Потом каждая местная семья взяла себе несколько человек. Те удивлялись: пугали, что везут к людоедам, а тут нормальные люди".