Слезы сайгаков дорого обходятся: почему браконьерам не должно быть пощады

Во время поездки в Торгай, где в эти дни завершается окот, журналисты “КАРАВАНА” прочувствовали чудо рождения священного животного степей кожей и сердцем. А еще поняли, почему инспекторы “Охотзоопрома” так срастаются с природой и остаются верными службе до последнего вздоха.

Территория любви

123 миллиона гектаров – такую территорию ареала обитания сайгаков и других редких видов диких копытных животных Казахстана охраняют около 200 инспекторов РГКП “ПО “Охотзоопром” в 6 регионах. Как правило, инспекторов набирают из числа местных жителей, хорошо знающих местность, ориентирующихся в степном пространстве и, конечно, любящих родную землю.

– После обретения независимости лет 10 охранные мероприятия не финансировались, вследствие чего численность сайги резко сократилась – от миллиона, полумиллиона до 20 тысяч особей в разные годы, – рассказывает заместитель руководителя “Охотзоопрома” Ержан КАЛМАТАЕВ. – Только в прошлом году нас вернули в профильное, вновь созданное министерство экологии, геологии и природных ресурсов. Это позволило усилить природоохранную деятельность, улучшить оснащение: усовершенствовать технику, закупить бронежилеты, каски, новую форму, современные средства связи, приборы ночного видения, а также беспилотные летательные аппараты – с неба будем мониторить популяцию сайгаков. По прошлогоднему авиаучету их численность составила чуть более 334 тысяч особей.

Из столицы – в торгайские дали

Из Нур-Султана до торгайских степей, если верить картам Google, около 600 километров. “Подумаешь, расстояние”, – решили мы. И с радостью согласились на предложение “Охотзоопрома” съездить посмотреть на окот сайги бетпакдалинской популяции. Из столицы мы стартовали с главным охотоведом “Охотзоопрома” Аюханом ОКУШБАЕВЫМ и и. о. руководителя Центрального филиала предприятия Айбеком АЛИПБАЕМ, самого крупного из 6. Это 50 миллионов гектаров охранной территории в Акмолинской, Карагандинской, Павлодарской и Костанайской областях.

Всезнающий Интернет почему-то умолчал о том, что почти половина дороги не видела ремонта уже много лет, а мы не придали значения словам наших проводников о том, что от Торгая до мест обитания сайги 250 километров по глинистой насыпи и степному бездорожью, что почти одно и то же.

– Видите, какая погода? Не знаю даже – доедем завтра или нет, – говорит старший группы Амангельдинского опорного пункта Центрального филиала “Охотзоопрома” Болат КЕМПИРОВ.

Его команда должна была выехать в степь еще утром, но задержалась, дожидаясь нас в Аркалыке. А тут – гроза. Примета о том, что в дождь выезжать – к удаче, здесь не работает: почва – глина и солончак, они от дождя моментально превращаются в непролазное месиво. Так что тут отправляться в дождь – это, возможно, не доехать до пункта назначения.

Вот и мы, выехав утром из Аркалыка, проехав в обед Торгай, до сайгаков так и не добрались – слишком размыло местный грейдер.

– Не печальтесь, кыздар, за ночь ветер грейдер просушит, увидите вы чебышей завтра. Только, если решите их на руки взять, обязательно перчатки надевайте – у нас же самые микробы на руках, кто знает, как с ними сайгаки справятся, – успокаивает нас егерь заповедника “Алтын Дала” Бахытбек АЛИБЕКОВ.

Истории на ночь

Чебышами называют детенышей сайгаков. А Бахытбек-ага – местная знаменитость, у него на ночлег останавливаются все, кто приезжает к сайгакам с добрыми намерениями: коллеги из “Охотзоопрома”, ученые из Ассоциации сохранения биоразнообразия Казахстана, туристы. Всех здесь кормят хлебом из печи и домашним маслом. Нам, городским, такое гостеприимство уже в диковинку, как и вкус майского масла с хлебом.

Беседуем мы почти в полной темноте: из-за урагана в селе Торгай отключили свет. Но так даже интереснее – стражи природы, не смущаясь диктофонов, рассказывают о своей жизни, встречах с браконьерами и о том, зачем им всё это.

– У нас смена – 15 дней. Уезжаем в степь, патрулируем ее по квадратам. Так я, как домой возвращаюсь, от силы дней 5 могу там побыть, все дела сделать – и снова в командировку прошусь. Давят на меня стены, – признается Болат Кемпиров.

В “Охотзоопроме” он уже больше 10 лет. И ни низкая зарплата, ни постоянная опасность пострадать от браконьеров – для него не причина сменить работу. Как рассказал нам Аюхан Окушбаев, среди инспекторов есть успешные фермеры, для которых охрана животных – это не средство заработка, а своего рода хобби, возможность переосмыслить свою жизнь и сохранить внутреннюю гармонию.

И нарекли его Караваном…

Утром выезжаем снова на грейдер. Он и впрямь заметно подсох. Не сказать, что ехать по нему легко и просто, но колонной нам удается держать среднюю скорость – 30 км/ч. По дороге охотзоопромовцы вытаскивают застрявших сельчан, рискнувших отправиться в путь по весенней распутице. У большинства транспорт – советские “Жигули” и очень старые иномарки. А у инспекторов, пусть и малолитражные, но джипы. И еще в каждой группе есть КамАЗ. Он, во-первых, бытовка для всей группы, во-вторых, надежный тягач в степи.

К ночи, преодолев 200 километров, добираемся до аула, носящего имя Ахмета Байтурсынова, в котором Интернет есть только в школе, а сотовая связь не ловит вообще. Это – последний островок цивилизации на нашем пути. Дальше – 50 километров по степным дорогам до мест обитания сайги.

Ехать надо очень осторожно: сайга ведь ПДД не знает, роддомом для нее служит любой кустик или холмик.

Родив, мамаша скачет дальше, а новорожденный остается на земле.

Через пару часов он обсохнет, сможет встать на ноги и тоже помчится по степи со скоростью 70 км/ч, смешно подпрыгивая на кочках. Но в эти пару часов он беззащитен и беспомощен.

Встреча с первым на нашем пути чебышем не закончилась трагедией только благодаря профессионализму и зоркому зрению нашего водителя. Новорожденный лежал прямо на тропе. Вспомнив заветы Бахытбека Алибекова, натягиваем резиновые перчатки и идем знакомиться. Малыш лежит, не двигаясь. Осторожно берем его на руки, чтобы внимательно рассмотреть и сделать пару снимков для личного архива. Чебыш заинтересованно принюхивается к нам и даже как будто улыбается.

Но самое удивительное – это глаза. Они огромные и по-детски наивные. Инспекторы уверяют, что этот эффект сайгачьи глаза сохраняют до конца. А когда им приходится собирать по степи туши самцов с отпиленными рогами, то у тех видны дорожки слез вдоль массивного носа.

Вновь любуемся сайгачонком, который за время фотосессии уже обсох, называем его Караваном в честь нашей газеты и, пожелав счастливого пути, отпускаем. Малыш тут же убегает вдаль. Через пару метров находим еще одного чебыша, но на руки решаем уже не брать. Вдалеке в это время рогачи охраняют покой самок. В период окота на сайгаков могут напасть волки и орлы. Первым нужны обессилевшие самки, вторым – чебыши. Но гораздо большую опасность представляют для сайгаков люди. Только способов защиты от этого “хищника” звери, пережившие мамонта, пока еще не выработали. Вот и работают инспекторы в месяц окота в усиленном режиме, ведь, пока рогачи защищают малышей, кто-то должен защитить родителей.

Пираты в степях

И делают это инспекторы “Охотзоопрома” с полной самоотдачей и поистине отцовской любовью к сайгачьему семейству. Выезжают в рейды, устраивают погони за степными пиратами, борясь за священных животных порой не на жизнь, а на смерть.

– Как-то к нам поступила оперативная информация о продаже на территории Нуринского района Карагандинской области (того самого, где погиб инспектор “Охотзоопрома” Ерлан Нургалиев. – Прим. авт.) мяса сайгаков. Приехав в регион ночью, мы встали в ущелье, погасив фары, – в степи их свет можно увидеть за 70–100 километров. Заезжать в район было бы ошибкой – слухи там быстро распространяются, – рассказывает главный охотовед “Охотзоопрома”. – Наутро отправились на поиски браконьеров. Дистанция между двумя нашими машинами – примерно 15 километров. Вдруг по рации выходит инспектор Достай – они увидели два мотоцикла с баулами. “Ведем преследование, координаты такие-то”, – отрапортовал коллега. Подъезжаем – у Достая ножевое ранение в шею: браконьеры оказали сопротивление и скрылись. Оказали первую медпомощь, предупредив: если в течение 15 минут не будем выходить на связь, ехать в райцентр в больницу, не дожидаясь нас. И рванули дальше по следам браконьеров. Догнали, обезоружили, один из них поранил себе ногу. Оказав ему помощь, вернулись к коллегам, по пути отмечая точками места, куда задержанные скидывали туши сайгаков. Спрос на незаконную добычу рогов степных антилоп в Казахстане не уменьшается

Достай опознал нападавшего, на которого надели наручники, и вместе с раненым браконьером они уехали в райцентр. Но раньше следаков приехали “друзья” задержанного.

– Нас – в кольцо и принялись стрелять. Мы сделали предупредительный выстрел и приказали задержанному: “Это твои братья пришли, выйди к ним и скажи, что твоя фамилия уже известна полиции”. Тот вышел со словами: “Возвращайтесь, вы мне уже не поможете”. “Группа поддержки” ретировалась… – вспоминает Аюхан Окушбаев.

История закончилась тем, что суд дал браконьерам “условку”, а покушение на жизнь сотрудника “Охотзоопрома” даже не рассматривалось.

Вообще, у инспекторов на самом деле очень мало прав: они не могут досматривать машину, разрешен только визуальный осмотр. Поэтому-то они и вызывают каждый раз следственно-оперативную группу. А на промысел зачастую выезжает несколько автомобилей: в одном – топливо и провизия, оружие, второй едет налегке.

Позже в качестве “подсадной утки” инспекторам запускают пустую машину. Сотрудники за ней гонятся, вызывают оперативников. И пока те едут из села, груженная дериватами и оружием машина исчезает.

– Стрелять мы можем, говоря языком закона, только при реальной угрозе жизни. Но эта угроза всегда реальна, ведь браконьеры вооружены до зубов, когда мы их преследуем, стреляют на поражение, из задних дверей выбрасывают шипы, протыкающие наши колеса, – продолжает рассказ о том, почему браконьерство процветает, Аюхан Окушбаев.

Кто приходит с миром

Уже в 3-летнем возрасте у рогачей достаточно большие рога, за ними и охотятся преступники, зачастую спиливая их с еще живого животного (цена за килограмм рогов на черном рынке исчисляется десятками тысяч долларов). В 2–3 года у самцов наступает период половозрелости, а живут они всего 4–5 лет, в то время как самки – до 12 лет (если не погибнут от рук “хомо хищников” или болезней).

– Я видел, как из бездонных глаз этого священного животного текут горькие реки. Это душераздирающая картина. Пуля браконьеров не всегда сразу убивает сайгаков, и пока раненое животное мучается в предсмертной агонии, подходят к нему и срезают рога. Бывало, что рядом с сайгаком лежит чебыш – браконьеры стреляют дробовиком во взрослую особь, а попадают в малышей. Безбожники! Или слепят фарами сайгаков, отчего те замирают и становятся легкой добычей (кстати, почему-то степная антилопа всегда перерезает дорогу движущемуся транспорту, вместо того чтобы уйти в сторону и, быть может, спастись). К таким людям не должно быть жалости и пощады, – уверен главный охотовед “Охотзоопрома”.

Примечательно, что к инспекторам “Охотзоопрома” и их коллегам сайгаки привыкают и не боятся приближаться, а порой автомобили службы курсируют между стадами, спокойно пасущимися на степных просторах.

– Однажды на западе республики долго не было снега – источника воды для сайги. Стояли морозы, земля мерзлая, а водоемы покрылись прочным слоем льда. И вот мы наблюдаем, как стадо сайгаков приходит к застывшему озеру, часть становится посередине льда, надеясь, что под тяжестью лед прогнется и по краям появится вода. Но этого не происходит, и тогда на помощь приходим мы – берем лопаты и начинаем отбивать края ледяной кромки. Разбежавшиеся было животные, поняв, что мы пришли с миром, подходят ближе и начинают пить. Непередаваемое ощущение радости от того, что мы сделали, – делится с нами Аюхан.

Отверженные землей

А пока служители Фемиды не спешат карать тех, кто посягает на священных обитателей степей, возмездие приходит от самой природы.

– Пару лет назад на охоте в торгайских степях браконьеры на двух мотоциклах преследовали стадо сайгаков и в какой-то момент оказались в их окружении. И разбились насмерть – ударились лоб в лоб в этом кольце! На следующий день погибших обнаружил чабан. Скорая, прибывшая из Аркалыка, чтобы забрать тела, по пути сгорела, водитель успел выскочить. А когда их хоронили в родном ауле, обвалилась насыпь над могильной ямой. Сама мать-земля не принимала браконьеров, – рассказали нам инспекторы “Охотзоопрома”.

НУР-СУЛТАН – КОСТАНАЙСКАЯ ОБЛАСТЬ

Авторы выражают благодарность всем героям этой статьи за организацию поездки и такую сложную, но благородную миссию по охране природы.