Кредитная амнистия: социальная помощь или популизм?

Помогла ли кредитная амнистия, о которой Президент ТОКАЕВ объявил летом, снизить долговое бремя казахстанцев? Или эта мера больше похожа на применение аспирина при тяжелом заболевании? К тому же сегодня выясняется, что налогоплательщикам (за счет кого была проведена эта акция), возможно, придется раскрыть свой карман еще шире: с августа идет оценка качества активов банков – AQR. И, по данным финансового консультанта Расула РЫСМАМБЕТОВА, уже известно, что им нужно еще 400–600 миллиардов тенге помощи. Сейчас идут левобережные игры: или государство выдаст эти деньги из народной казны, или акционеров надо будет напрягать.

И простите им долги…

Осень – время подвести итоги летней кампании по списанию кредитов населению, чем и занялись эксперты на дискуссионной площадке PaperLab. Напомним, 26 июня глава государства подписал Указ “О мерах по снижению долговой нагрузки граждан РК”, по которому в разовом порядке погасили долги в банках второго уровня и микрофинансовых организациях по беззалоговым потребительским займам.

В список тех, кому “простили”, попали многодетные, семьи, получающие выплаты по случаю потери кормильца, имеющие детей-инвалидов, инвалидов с детства старше 18 лет, получатели государственной адресной социальной помощи; дети-сироты, дети, оставшиеся без попечения родителей, не достигшие 29 лет, потерявшие родителей до совершеннолетия. Всего около 500 тысяч человек.

Общая задолженность по займу на 1 июня 2019 года не должна была превышать 3 миллионов тенге, а размер погашаемой задолженности, состоящей из основного долга и начисленного по нему вознаграждения, на этот же период, – не превышать 300 тысяч тенге на одного заемщика.

Кредитная амнистия, завершившаяся в августе, обошлась государству (а значит, нам с вами) в более чем 110 миллиардов тенге, из которых более 100 миллиардов ушло на закрытие кредитов и около 10 миллиардов – на штрафы и пени.

По мнению экономиста Касымхана КАППАРОВА, любое решение, подразумевающее раздачу населению чего-либо, всегда является решением больше политическим, чем экономическим:

– Это одно из проявлений экономического популизма, который в дальнейшем может принести больше вреда, чем пользы. Люди, которым списали кредиты, могут быть недовольны тем, что им списали не всю сумму, появятся недовольные тем, что им не списали другие кредиты.

Эксперт привел данные Нацбанка, согласно которым сумма выданных в стране с января по август 2019 года потребительских кредитов приблизилась к отметке 10 миллиардов долларов.

– Ежемесячно казахстанцы занимают порядка 1 миллиарда долларов с учетом погашения и получения новых кредитов. Ставка вознаграждения в среднем 20 процентов и больше. Самый главный вопрос, на который государство не хочет отвечать и вместо этого пытается сбить температуру в обществе через кредитную амнистию, – уровень доходов населения, – считает экономист. – По официальной статистике, этот показатель ежегодно растет, но реальная картина иная. Проблема в том, что не создаются стимулы в экономике, возможности для людей, чтобы пройти переподготовку, открыть свой бизнес, создать рабочие места и тем самым начать себя обеспечивать.

Да, есть госпрограммы, но если бы они работали эффективно, кредитная амнистия была бы не нужна.

Подайте на пропитание

Для социально уязвимых групп населения (которые и попали в список “прощенных”) кредит стал источником основного потребления, подчеркнул Каппаров.

– В структуре расходов населения с 2015 года наметился тренд, при котором почти половина доходов уходит на пропитание (в период нефтяного бума 2000-х люди больше тратили на услуги и непродовольственные товары, то есть на дополнительное потреб­ление).

Теперь кредиты берут не на свадьбы, учебу, как раньше, а на еду, на медикаменты, услуги врачей.

И кредитная амнистия случилась из-за высокого уровня закредитованности населения и высокого процента непогашения кредитов, – продолжил экономист. Почему после кредитной амнистии банки и МКФО будут снова привлекать людей легкими деньгами

Так, по итогам первого полугодия 2019 года объем просроченных свыше 90 дней займов в казахстанских банках вырос на 8,5 процента – до 1,28 триллиона тенге (данные Ranking.kz). Уровень NPL 90+ (просроченные более чем на 90 дней кредиты) в банковском ссудном портфеле составил 9,4 процента, против 8,8 процента годом ранее (при максимально допустимом Нацбанком пределе в 10 процентов). В июле 2019 года сообщалось, что токсичные кредиты в казахстанских банках с просрочкой платежей свыше 90 дней увеличились за год сразу на 5,7 процента.

– Если бы государство не вмешалось в этот рыночный механизм, банкам приш­лось бы списывать эти долги. “Спасенные” заемщики могут и, скорее всего, будут получать новые займы. Или это будут делать их родственники.

Ведь люди получили урок: берите кредиты – и государство за вас их погасит.

Это может привести к неправильным стимулам в экономике. А за эту кампанию заплатили налогоплательщики – люди, не бравшие кредит, и те, кто брал, но платил вовремя, – констатировал Касымхан Каппаров.

Не трагедизируйте!

Экономист, бывший советник председателя Нацбанка Айдархан КУСАИНОВ не склонен трагедизировать ситуацию.

– Средний размер задолженности на 1 казахстанца, по данным Первого кредитного бюро, в 2013 году составлял 897 тысяч тенге, в 2015-м – 926 тысяч, в 2016-м – 858 тысяч, в 2017-м – 877 тысяч, 2018‑м – 908 тысяч тенге. Прошедшая кредитная амнистия коснулась узкого круга людей, у которых нет денег. Мой коллега Касымхан говорит о том, что заемщики, которым списали заем, получили урок – можно брать и не возвращать. Но в указе написано, что долги списывают получателям АСП, и этим получателям больше кредиты не выдавать (запрет на предоставление займов гражданам с доходом ниже прожиточного минимума).

Логика простая: если у тебя нет доходов и ты живешь за счет бюджета, тебе дают помощь. Ты априори некредитоспособен, но ты берешь кредит. Однако теперь ты не сможешь его получить. И риторика о том, что кредитная амнистия вызывает иждивенческие настроения, к данному конкретному указу отношения не имеет, – уверен Айдархан Кусаинов.

При этом экономист согласен с коллегой в том, что для социально уязвимых категорий казахстанцев кредит превратился в источник выживания.

– Но не в единственный. Я хотел бы шире посмотреть на проблему. С 1 января 2019 года введено прогрессивное налогообложение для людей, имеющих зарплату меньше 25 МРП (63 тысячи тенге) – для них введен ИПН 1 процент вместо 10. Также понизили тарифы ЖКХ, и ежегодный показатель инфляции в 6,3–6,5 процента (после этих мер) стал 5,3 процента. Человек стал меньше тратить на коммуналку, больше – на еду, мясо и так далее.

Минимальную зарплату подняли в 1,5 раза, черту бедности изменили с 1 апреля – было 50 процентов от прожиточного минимума, сейчас – 70 (20 789 против 14 842 тенге). В результате число получателей АСП возросло с 500 тысяч до 800 тысяч. Изменился порядок исчисления доходов – раньше учитывались все доходы, с 1 апреля исключили соцвыплаты, – констатировал экономист.

По мнению Кусаинова, сам факт признания с высокой трибуны факта, что в республике 2 миллиона граждан получают зарплату меньше 60 тысяч тенге, дорогого стоит.

– Комплекс мер для решения проблем населения с низким доходами, на мой взгляд, означает разворот экономической политики в социальную сторону. И кредитная амнистия стала завершающим штрихом, – резюмировал эксперт.

Зашел с пустыми руками, вышел – с телевизором

В ходе обсуждения эксперты провели параллели с опытом Грузии, где кредитную амнистию провели в прошлом году. Правда, здесь это было сделано по другим причинам и другим лицом – олигархом – в преддверии президентских выборов.

Касымхан Каппаров уточнил, что параметры казахстанской кампании были взяты с грузинской – тот же объем списания средств (там – 700 долларов, у нас – 300 тысяч тенге) на то же количество получателей. И тот же, по мнению экономиста, популизм.

Айдархан Кусаинов парировал, что опыт Грузии в этом плане не показателен, поскольку там 50 процентов заемщиков были в черном списке, и фактически кредиты стало некому выдавать.

– В Грузии до амнистии официальные банковские ставки по кредитам доходили до 150–200 процентов, пеня – 0,1 процента в день. У нас больше, чем 0,3 процента в месяц, нельзя начислять после трех месяцев, просрочки. А в Грузии штрафы были безумные, и смысл кредитной амнистии был в их списании. Тело кредита многие заемщики на тот период уже выплатили.

В Казахстане суть амнистии принципиально другая – погасили и запретили давать новые кредиты, – сказал Кусаинов и, продолжая тему, отметил: – Последние 5 лет в стране растет число кредитов, но не их средняя величина. Человек купил телефон, расплатился за три месяца, купил второй. Это некая стабилизация потоков.

Расскажу о собственной кредитной истории. Перед Новым годом зашел в супермаркет, увидел телевизор за 600 тысяч тенге. Мне предложили купить его в кредит, быстро одобрили заявку, и выходил из магазина я уже с техникой.

То есть зачастую люди берут кредиты не от безденежья, а потому что это удобно.

Банкам снова отдадут наши деньги?

Финансовый консультант Расул РЫСМАМБЕТОВ в свою очередь поддерживает сам посыл кредитной индульгенции.

– Чисто политически это приятная и хорошая вещь. Государство дало понять, что за пределами столицы есть население, которое можно прикормить. 75 процентов краткосрочных кредитов на потребительские цели выдаются в Алматы. В Нур-Султане – 2,5–3 процента, столько же – в Шымкенте. В остальных городах мало кредитов выдается.

С Касымханом Каппаровым я согласен в том, что мы беднеем: по официальной статистике, 49 процентов дохода мы тратим на еду, остальное – на коммуналку, а что останется – на парикмахера и лекарства. По тем же официальным данным, в стране выдано краткосрочных кредитов на 153 миллиарда тенге. Программа списания по долгам только подводит итоги, самое главное – прозрачность: какие банки какие кредиты кому что списали, были ли это многолетние кредиты, – заметил эксперт.

По мнению Рысмамбетова, прошедшая кампания отражает кризис в экономике и банках.

– Про экономику мы всё знаем, а по банкам – они так и не приспособились к нуждам населения. Потребительские кредиты – это, наверное, один из немногих источников роста банков, не считая госпрограмм. Объем потребительского кредитования в этом году вырос на 14–15 процентов, – сказал эксперт и заострил внимание коллег на другом вопросе. – Самая большая проблема сейчас – это то, что ряд розничных банков придумали новую тему – кредиты по кредитной карточке.

Вы приходите в банк, хотите купить условно утюг, от нищеты. Банк говорит: “Пишите заявление, две недели будем рассматривать”. И тут же банк предлагает альтернативу: “Выпустим карточку за 15 минут, туда сразу упадут деньги, и вечером вы будете гладить рубашку у себя дома”.

– В этом и трюк: несмотря на то, что потребительские кредиты нам, может, и не нравятся, но у вас на руках кредитный договор, есть график погашения. В случае с кредитной картой этого нет, более того, вы не видите финальные проценты, которые платите. Огромные банковские кредиты сломали жизнь простой казахстанке

Если просрочите выплату на один день, на следующий день риск-профиль меняется, и вам капают другие проценты – не 20–25 нынешних, а 40–54.

Через полгода за утюг вы уже должны как за машину! – высказал озабоченность новым банковским злом финансовый консультант и привел примеры, когда люди берут кредит в 100 тысяч, а оказываются должны 1,5 миллиона тенге.

В завершение Расул Рысмамбетов озвучил вопрос, решение которого грозит очередным вливанием в банки наших, налогоплательщиков, денег.

– С августа идет оценка качества активов банков – AQR (процессом, который завершится до конца года, охвачены 14 крупнейших банков, занимающих 87 процентов активов банковского сектора страны. – Прим. авт.). Уже известно, что банкам нужно 400–600 миллиардов тенге помощи. И сейчас идут левобережные игры: или государство выдаст эти деньги из нашего кармана, или акционеров надо будет напрягать, – сообщил эксперт.

НУР‑СУЛТАН