Казахстанские фермеры просят "нагрузить" их еще одним налогом. И избавить от давления акиматов

Об этом “КАРАВАНУ” рассказал председатель Союза полеводов Казахстана Виктор АСЛАНОВ.

– Добрый день, Виктор. В связи с событиями в Украине и запретом на экспорт зерновых из России многие эксперты говорят, что у Казахстана появилась возможность стать глобальным производителем продовольствия. Как вы считаете, сможет ли наше село воспользоваться такой возможностью?

– Честно говоря, это такое себе утверждение. Ограничения на вывоз зерновых из России введены до конца маркетингового сезона. Дальше там будет новый урожай, она снова будет мировым лидером по экспорту пшеницы и занимать 2-е место по подсолнечнику. Расстановка сил остается прежней.

– То есть вы считаете, что Россия будет продавать хлеб осенью?

– А куда ей деваться? Она производит в среднем 70 млн тонн зерна в год. Потребляет 40 млн. Что ей делать с остальными 30 млн тонн? Всё вернется на круги своя. Экспортная выручка всегда была в приоритете. Здесь я не вижу титанических сдвигов.

Для оценки возможностей Казахстана хорошо подходит идея Асланова о странах-терминалах и странах-анклавах. Страна-терминал – это, скажем, Казахстан, который стоит на торговых путях. Страна-анклав – там, где всё это заканчивается. Азербайджан можно рассматривать как терминал, так как у него не очень большой внутренний рынок, и эта страна имеет прямой выход на Иран. Почему Баку не воспользовался своим положением, чтобы завалить мукой Иран? Как это сейчас делают узбеки в случае с Афганистаном. Да потому что денег хватает, есть другая работа. Точно так и Казахстан. У нас же под боком крупнейший потребитель всего и можно было завалить его продовольствием. Но мы ничего не делаем. Почему? Наверное, слишком богаты. Да и схема работы ЕАЭС не позволяет нам этого делать, не дает включиться в технологическую цепочку. По сути, треть нашего экспорта пшеницы — это реэкспорт зерна из России. Вроде бы сработало. Но половина этого зерна пришла контрабандой.

– В этом году фермеры хотя бы заработают больше, чем обычно?

– Знаете, сегодня в нашем союзе обсуждается введение продналога. Пока это только обсуждение. И пока нет кворума. Но большая часть участников прицельно согласна.

Что такое – продналог? Допустим, государство решает работать с АПК достаточно рыночными методами, и взамен всего давления административного аппарата предлагает ввести продналог. В случае с фермерами – мы платим продналог, и он идет на обеспечение продуктами питания незащищенных слоев населения, малоимущих. Я знаю 50 крупных фермеров, которые с удовольствием пойдут на этот шаг.

Оцените всю иронию: фермер, который работает над обеспечением продовольственной безопасности страны, согласен еще платить и продналог только для того, чтобы от него отстали стабфонды, “Продкорпорация”, акиматы с их рейдами по магазинам.

Вся надстройка, которая борется с ростом цен.

Видимая часть – это стабфонды, которые заставляют крестьян отдавать урожай по некрасивым ценам по форвардному закупу. Это “Продкорпорация”, которая регулярно охлаждает рынок так, что прекращается заключение контрактов. Но есть еще и невидимая часть – тоже не очень красивая. Пусть будет продналог. Лишь бы отстали от нас.

– Вы предлагаете платить продналог натурой или деньгами?

– Я вижу, что вы уже включились в обсуждение, – смеется глава Союза полеводов. – Наверное, лучше деньгами. Если натурой, то должны появиться некие “опричники”, которые будут собирать условные мешки с зерном. А это уже актив, вокруг которого снова образуется система, подобная нынешней.

– Вы за то, чтобы сделать социальную помощь адресной?

– Это будет дешевле. Почему выросли цены на продовольствие? Те страны, которые формируют потребление, во время пандемии решили поддержать спрос. В США – это вертолетные деньги, Китай и Индия выдавали деньги потребителям, помогая производителю продать то, что он произвел. Это подогревало спрос. У производителя тоже были развязаны руки в части ценообразования. Это главная причина роста цен в мире. 

Я тоже жил в Советском Союзе, тоже застал продуктовые карточки, помню, как мы ходили в социальные магазины, где продукты были в полтора раза дороже. Всё это от лукавого. Только деньги, на которые можно купить нужный тебе товар.

Если кочан капусты подорожал на 100 тенге, надо дать человеку эти 100 тенге – пусть он покупает на свободном рынке.

Кто должен получать помощь? Пенсионеры и получатели пособий. Тогда продовольственную помощь можно назвать продуктовой надбавкой.

– Каким вы видите продналог в системе налогов? Он отменяет другие налоги или будет дополнением к обычным?

– Мы давно выступаем за единый аграрный налог. Он применяется в разных странах и доказал эффективность. Сейчас мы платим 5 основных налогов, предлагаем их объединить, сделать перерасчет ставки на площадь земельного участка с учетом коэффициента на балл бонитета – земли же разные. НДС, понятно, мы обойти не сможем.

– Почему вопрос с продналогом возник именно сейчас?

– Село попало в непростую ситуацию. Расходная часть дорожает. Непонятно, что происходит с семенами, закупленными в Европе. Они не могут пересечь границы. Тут сложнее уже логистика. То же касается удобрений и химии. В этом году фермеры сократят применение удобрений. Это было известно еще в январе из-за роста цен.

Мы провели опрос поставщиков. Они говорят, что у них всё есть по технике, по запчастям. Но подорожало. Поэтому крестьяне будут экономить. Включатся местные Кулибины. Начнется импортоподмена.

– Казахстан сам производит тракторы и другую технику. Этого вам не хватит?

– Производство тракторов у нас есть, а вот статистики их наличия нет. Раз в год, перед уборкой, МСХ РК дает данные по числу тракторов, комбайнов, посевных комплексов и так далее. И вот число тракторов и комбайнов у нас, несмотря на рост производства, последние 10 лет падает. Видимо, стоит критерий по возрасту машинерии. Техника стареет по меркам тех, кто собирает статистику. 10 лет трактор отслужил – его исключают из списков, но фактически он работает и создает продукт. Поэтому у нас всё время идет снижение машинно-тракторного парка. Это необъективно. Есть много критериев, которые позволяют понять, насколько мы обеспечены техникой. Например, сколько гектаров обрабатывает один трактор. Но их не используют. Минсельхоз провалил программу развития АПК на 5 лет ценой в 2,5 триллиона тенге

Другая причина: очень много техники стоит на предприятиях. В районе 10 процентов. Эти машины были куплены в рамках кампаний по поддержке новых производств. В работе они не устраивают, и продать их трудно. И таких фактов очень много. У нас нет нормального учета.

Нельзя считать технику просто по паспорту. Надо включать в показатели мощность двигателя, его износ. Есть показатели нагрузки на гектар. Простое число машин – ни о чем не говорящая цифра. Надо говорить о том, сколько трактор обрабатывает земли. Тогда будет понятно, за сколько дней хозяйство может провести посевную, например.

Отсутствие нормального учета пронизывает все АПК. Мы не знаем, сколько людей работает в сельском хозяйстве, сколько земли у нас используется. Есть оценки.

Беда в том, что по закону мы можем верить только официальной статистике. Но в каждой стране кроме официального органа, типа Бюро официальной статистики, есть и альтернативные источники информации. И они могут рассматриваться в работе. В Канаде есть официальный комитет по статистике, но бизнес использует еще данные МСХ Канады. Они работают по одним принципам, ходят к людям на земле, опрашивают их, экстраполируют цифры, и их данные примерно одинаковые.

У нас такой альтернативы нет, что приводит к неожиданным результатам. Если бы правительство полностью доверяло данным бюро, тогда бы даже и не думало о запрете экспорта зерновых. По нашим данным, переходящие запасы на сентябрь должны составить 750 тысяч тонн. Но гайки, видимо, закрутят, поэтому отчетных запасов будет больше. Это означает, что крестьяне не смогут заработать все деньги, которые могли бы получить.

Алматы