Анатолий Лукьянович: Война – это постоянный голод

Ветеран футбольного “Кайрата” живет на пенсию 45 тысяч тенге в месяц

В жизни бывшего игрока “Кайрата” 82-летнего Анатолия ЛУКЬЯНОВИЧА была масса интересного – полуфинал Кубка СССР, домашний концерт Владимира Высоцкого. Слушать его истории можно бесконечно. Но разговор в преддверии 9 Мая мы начали с другой темы – военной.

По законам военного времени

– Я родился в поселке Царицыно под Москвой. Сейчас это уже район города, – рассказывает экс-полузащитник чимкентского “Металлурга”, алма-атинского “Кайрата”, карагандинского “Шахтера” Анатолий Константинович Лукьянович. – В войну там стояли деревянные дома – одноэтажные, двухэтажные. Немец сбрасывал на них “зажигалки”, а мы, пацаны, залезали на крышу, брали их клещами и бросали вниз – к бочкам с песком и водой. Приходилось и ящики сбивать для снарядов. Больше нам ничего не доверяли – совсем маленькими были.

– Война началась, когда вам было всего пять лет. Наверное, трудно в таком возрасте осознать услышанное из динамиков объявление?

– Понимали, что наступило всеобщее горе. Взрослые плакали, мужчины на фронт уходили.

– Что запомнилось больше всего из того времени?

– Постоянный голод. Нам выдавали карточки на крупу, хлеб, но этого не хватало. В огородах сажали картошку, лучок, который потом отправляли на фронт. Если что-то припрятал для себя – сразу 10 лет лагерей по законам военного времени. Мы с пацанами по ночам ходили по полям, искали, чего бы поесть. Могли и попасться.

Когда не приняли в комсомол, я плакал

– Отец, как и у большинства детей, ушел на фронт?

– Нет. Отца посадили в 1937-м как “врага народа”, без права переписки. В чем его обвиняли, так и не узнал – мать не рассказывала. Она предлагала мне фамилию сменить, но я отказался.

– Ярлык “сын врага народа” впоследствии мешал?

– Только когда в комсомол принимали. Нужно было анкету заполнять, всех родственников перечислять. Когда мне отказали, не мог сдержать слез. Вроде у всех же должны быть равные права.

Перейти в “Кайрат” заставили

– Ваша футбольная карьера началась в клубе “Звезда” из Кировограда. Как оказались в Чимкенте?

– Благодаря тренеру, у которого раньше играл. Решил, что, пока зовут, надо ехать. В Чимкенте команда была от свинцового завода. Окна административного здания выходили прямо на стадион – тренировались на глазах у руководства. В 1962 году мы в своей зоне союзного чемпионата заняли пятое место, а в следующем сезоне я перешел в “Кайрат”. И очень вовремя. Команда попала в полуфинал Кубка СССР, и всем присвоили звания мастеров спорта.

– Чем соблазнял “Кайрат”?

– Ничем. Перевели в Алма-Ату принудительно. Я не хотел уезжать из Чимкента. За три года привык к городу, женился, квартиру получил. Правда, она была служебной, и после отъезда ее пришлось вернуть. Зато в Алма-Ате сразу выдали ордер уже на личное жилье. Продайте на пропитание: спортивные клубы в Казахстане продают за бесценок

Увезли в больницу, наложили швы

– В зарплате тоже выиграли?

– Да. Я получал в месяц 160 рублей. Помидоры же тогда стоили 5 копеек, огурцы – столько же. Еще премии полагались: 80 рублей – за победу, 40 – за ничью. Первую получил после матча с киевским “Динамо”, когда дебютировал за “Кайрат”. Их защитник Соснихин сбил меня в штрафной, и Степа (Вадим Степанов. – Прим. ред.) так пробил пенальти, что чуть сетку за спиной вратаря не порвал.

– В том сезоне “Кайрат” добился наивысшего достижения в своей истории, став полуфиналистом Кубка СССР. Однако против донецкого “Шахтера” в матче за выход в финал вы не играли…

– Я получил травму в четвертьфинале с “Молдовой”. Соперник разбил мне лодыжку в кровь. Сразу увезли в больницу, наложили швы. Жаль, что проиграли “Шахтеру” в дополнительное время – 1:2. У нас Женька Кузнецов забил.

Приехали как-то в Москву играть матч чемпионата с “Торпедо”. А у них в составе Иванов, Шустиков, Воронин – как с такими соперничать?

Наш защитник Сайлаубек Есимбеков персонально отвечал за Иванова. Прилип к нему как банный лист.

Тот говорит: “Ой, а что у вас за новый паренек играет на правом краю?”. Только Есимбеков голову повернул, а Козьмич уже получил мяч, прошел и забил. Вот такой номер.

– Кто был лидером в той команде?

– Квочкин, Остроушко, Скулкин Вовка. К новичкам нормально относились, помогали советами, дедовщины не было. Да и тренер наш, Глебов Николай Яковлевич, был близок к футболистам. Расскажу характерную историю. Летим самолетом. Тогда в воздухе можно было курить. Дед (Николай Глебов. – Прим. ред.) считался глуховатым. При нем говорили что угодно – все равно не слышит. И вот Степа просит папиросу у Юрки Стулова. Отвернулся, поворачивается, а папиросу ему Дед подает.

А какие в Иране девушки!

– Ветераны всегда с особой теплотой вспоминают зарубежные поездки, когда можно было приобрести дефицитные вещи…

– У меня такая одна была – в Иран. Долетели до Еревана самолетом. Потом на автобусе до границы. Мост через реку Аракс, на середине – забор. С одной стороны СССР, с другой – Иран. Запустили, за спиной на замок закрыли. По Ирану передвигались поездом. На каждой станции нас встречали, угощали. Запомнилось одно блюдо. Мучное, на наши пельмени похожее. До сих пор не знаю, как оно называется.

В Иране полмесяца были. Жарища! На улицу можно выходить или рано утром, или вечером. В остальное время все в городе затихало. Играли днем, но нам привычно – в Алма-Ате тоже жарко было. “Кайрат”: от рассвета до заката

– Культурная программа была?

– А как же. Были на банкете во дворце шаха Резы Пехлеви. Он сам красавец. В то время женат был на европейке. Но она не смогла подарить ему наследников. Поэтому шах с ней развелся и женился на местной. Тогда-то дети и пошли.

На банкете – шведский стол. А мы-то молодые, не знаем, что это такое. Все ждали, когда за привычный стол пригласят. Ну и не дождались. Так и ушли.

На телевидении были. Какие там женщины красивые: высокие, стройные!

– Из Ирана домой что-нибудь привезли?

– Жене купил белое кожаное пальто. В моде было. Еще тогда только появились нейлоновые носки, разноцветные рубашки. Дешево стоили. После каждой игры в номере подарки появлялись: материя, посуда. Мы всю посуду там оставили, чтобы лишний груз не везти. Кстати, сразу после нас в Иран Брежнев должен был приехать. Может, поэтому к нам было такое особое внимание.

Общаемся только с Омаровым

– Из того “Кайрата” с кем поддерживаете отношения?

– Только с Диасом Омаровым перезваниваемся. Больше не с кем. Анторян сильно болеет, Иванушкин Володя с ногами мучается, сейчас в больнице лежит, Остроушко в Питер уехал, Женька Кузнецов – в Краснодаре.

– Почему так быстро, уже через год, покинули Алма-Ату?

– Сняли Глебова. Пришел Александр Андреевич Келлер из “Пахтакора”. Чем-то я ему, видимо, не понравился, и меня обменяли в “Шахтер” на Абгольца. В той команде много москвичей играло. Жили мы в Караганде в Доме колхозников. Там еще космонавтов принимали. Как они приезжали – нас выселяли в гостиницу.

На кухне с Высоцким

– Какие увлечения были помимо футбола?

– В “Кайрате” играл сын оперного певца Рашида Абдуллина. Мы тогда командой ездили на ЛАЗе. Помните, там сзади длинное сиденье, под которым двигатель и зимой тепло? Так вот он как запоет: “О, дайте, дайте мне свободу! Я свой позор сумею искупить”. Вот, думаю, надо к опере приобщиться. Были с женой в Москве. Пошли в Большой театр на “Севильского цирюльника”. А там какая красота! Декорации! А артисты! Архипова, Елена Васильевна Образцова, жена Магомаева Тамара Синявская – ой, такие красавицы! А в Алма-Ате ходили на концерты Алибека Днишева. Олег Литвиненко: вся правда о жизни и смерти бомбардира

– Какие встречи запомнились?

– Высоцкий приезжал с Театром на Таганке. Смотрели постановку “Девять дней, которые потрясли мир” по Джону Риду. Помню, на входе стояли люди, переодетые в солдат, и мы билеты им на штыки накалывали. В фойе – соответствующие декорации. Еще до спектакля чувствуешь, что во времена Октябрьской революции попал.

Я же тогда с Высоцким познакомился! Дружил я с баскетболистами. Один из них, Валерка Платонов, знал Высоцкого, пригласил его к себе на квартиру и нас с женой тоже позвал. Жил он в пятиэтажке за стадионом – этот дом уже снесли.

Высоцкий – простой в общении, нормальный человек. Перед тем как петь, попросил его ни в коем случае не записывать.

Пел с хрипотцой:

Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее.

Вы тугую не слушайте плеть.

Но что-то кони мне попались привередливые,

И дожить не успел, мне допеть не успеть.

Полгода без денег

– Поиграв в алма-атинском АДК, вы уехали в Россию. Как это произошло?

– Толика Ченцова отчислили из “Кайрата”. Он собрался в Томск и меня позвал с собой. Я и поехал. Поиграл за местное “Торпедо”, да и, по сути, закончил карьеру. Работал на Сахалине с детьми: сначала в спортивной школе, затем в обычной средней – преподавателем физкультуры. А в 2006 году вернулся в Казахстан.

Правда, в 2015-м мне вдруг перестали платить пенсию. Пока собирали все документы в России, пока они дошли сюда, я не получал пенсию полгода.

Сейчас она у меня минимальная – 45 020 тенге. Жду, что в июле повысят. Может, до 50 тысяч дойдет.

За квартиру уходит тысяч 18–19, зимой 23 тысячи. Хорошо, что дочка помогает, платит. Подсказали, что можно подать документы в Федерацию футбола. Она вроде назначает стипендии мастерам спорта СССР. Я отправил туда бумаги, но ответа до сих пор нет. Из “Кайрата” тоже не звонят.

– На футбол ходите?

– Нет. Раньше давали пропуска как почетным ветеранам, а сейчас такого нет. Мимо Центрального стадиона часто прохожу, но там сейчас все огородили. Даже на запасное поле просто так не попадешь. Откуда массовости взяться?

Алматы