159 тенге и 24 рубля за доллар: почему валюты Казахстана и России настолько недооценены

Долгое время экономисты пытались найти этому простое и понятное для всех объяснение. Но оно всегда выходило слишком сложным. Да и неточным. Надо было найти группу товаров, сделанных по одной технологии, по единому стандарту, из одинаковых материалов, всё сложить в корзину, пересчитать… И всё снова становится непонятным.

В 1986 году британский журнал “The Economist” рассчитал индекс Биг-Мака – стоимость стандартного большого гамбургера с 2 бифштексами в сети “МакДональдс”. Сначала Big Mac Index показался всем шуткой журналистов: ну как можно говорить о бутерброде серьезно? Да еще о продукте из фастфуда! Но были фундаментальные причины, почему был избран именно гамбургер. А именно:

распространен по всему миру – Биг-Мак продается более чем в 100 странах;

стандартизирован по составу – бургер не отличается в России, США или Великобритании;

востребован людьми из всех социальных групп;

в него входит много ингредиентов: хлеб, мясо, сыр, лук, огурцы, салат, специи. Всего 60 составляющих – от воды и уксуса до муки и сливок.

То есть в его составе есть почти все основные продукты питания, входящие в продовольственную корзину. Что позволяет оценивать состояние сразу большого сектора экономики – пищевой индустрии. Все его составляющие должны быть местного производства. Если же что-то проскочило из импорта, то тоже неплохо – можно оценить и влияние на экономику таможенного законодательства. Косвенно, конечно. Но это уже позволяет рассматривать его как инструмент сравнения покупательной способности разных валют на основе 1 продукта.

В первые годы индекс рассчитывался только в 15 странах. На тот момент распространенность сети “МакДональдс” не была велика. Но потом, с ростом франшизы, появилась возможность оценивать большинство экономик мира.

Подсчет Big Mac Index производится очень просто. За основу берем доллар и цену гамбургера в США. Например, в российском ресторане по состоянию на январь 2021 год сэндвич стоил 136 рублей, в американском – 5,66 доллара. Делим цены между собой: 136 : 5,66 = 24.

То есть реальный курс, по мнению журнала “The Economist”, должен быть 24 рубля за доллар. Это и есть показатель паритета покупательской способности (ППС).

Когда создавался индекс, курс был 74,63 рубля за доллар. Если сравнить реальный и приведенный показатель, то выходит:

1 — (24 / 74,63) = 67.

Получается, рубль недооценен на 67 процентов.

Почему здесь взят за пример рубль? По недавно опубликованному индексу российская валюта – одна из самых недооцененных в мире, вместе с ливанским фунтом и турецкой лирой. Каждая – по своим причинам.

История индекса почти полностью отражает всё, через что проходила экономика каждой страны. Провалы курса рубля происходили в 2008 году – после мирового финансового кризиса 2007 года, в 2015 году – после введения санкций США и Европы, в 2019 году, и теперь, в 2021 году, во время глобального коронакризиса.

Валюты 3 стран, наоборот, переоценены относительно доллара. Это швейцарский франк (дороже на 28,8 процента), шведская (на 12,6) и норвежская кроны (на 7,5 процента).

Если применить индекс гамбургера к Казахстану, получится так. Почему девальвация тенге будет происходить постоянно

В Алматы Биг-Мак стоит 900 тенге. Курс Нацбанка – 420 тенге за доллар. Получается: 900 : 5,66 = 159 тенге.

Именно таков реальный курс тенге по паритету покупательской способности.

Наша валюта недооцена на 1 — (159 / 420) = 62 процента.

По мнению журнала “The Economist”, примерно так же недооценен южноафриканский рэнд. Кстати, у ЮАР примерно такая же, как у Казахстана, структура экономики, если не считать, что она может производить большое количество готовых изделий и у страны большие социальные проблемы.

Почему курс у нас не 159 тенге, а намного ниже? Это наша плата за проблемы, которые мы сами себе же и создаем. Преж­де всего – риски. В Казахстане создали экономическую зону, где не действуют местные законы. То есть нашей правовой системе не доверяют иностранцы с деньгами. Это коррупция, которую мы видим каждый день. Это непонятные структуры типа государственных холдингов, которые не могут получать прибыль даже в тепличных условиях. А теперь вспомните о них, когда будете обменивать валюту. Или решите съесть гамбургер.