О свободе замолвите слово

Террористы уничтожены, журналисты поплатились свободой Как только были освобождены заложники из театрального центра "Норд-Ост", весь мир погрузился в две темы. Все, кроме России, смаковали подробности отравления людей неизвестным (на тот момент) газом и оценивали адекватность решения российских властей о проведении "химического штурма". Россия же начала извлекать уроки из ошибок. А "провалов", надо сказать, за те трое трагических суток оказалось немало. Отсутствовала четкая координация действий переговорщиков, из-за чего они подвергались необычайно высокому риску и им не удалось сколько-нибудь существенно облегчить участь большинства заложников; московское правительство не смогло организовать бесплатные соки и напитки для заложников - и когда террористы согласились их принять, родственникам, журналистам и просто случайным людям пришлось покупать "живительную влагу" в складчину в ближайших палатках; средства массовой информации, и в первую очередь, телевидение и радио, в стремлении давать полную, насколько возможно, картину, иногда работали на руку террористам. Последнее обстоятельство больше, чем все другие вместе взятые, взволновало общество. Действительно, по свидетельству бывших заложников, каждое неосторожно произнесенное слово журналистами, а также каждый неуместно показанный кадр, сразу же отражались на положении заложников. "Забыли" СМИ молниеносно отметить, что террористы выпустили нескольких детей - террористы заявили, что из театра больше никто не выйдет. Мелькнула информация о том, что среди заложников находится полковник ФСБ - террористы устроили настоящий шмон (и многим заложникам стоило больших усилий не пойти в данной ситуации на конфликт). А продюсер мюзикла Александр Цекало в прямом эфире телеканала "Россия" вообще выдал карт-бланш террористам, рассказав, что в здании есть еще несколько входов и что спецназ пойдет по этим "коридорам". И штурм, намечаемый предварительно еще в ночь на 24 октября, пришлось отложить. А когда в прямом эфире стали транслировать штурм, министр по делам печати и средств массовых коммуникаций Михаил Лесин был вынужден впервые вмешаться и прекратить телетрансляцию, чтобы спасти от гибели заложников. Как позже отметит министр Лесин, "террористы планировали использовать в своих целях СМИ, освещавшие ситуацию с захватом заложников в Театральном центре на Дубровке". По его мнению, у террористов был четкий план того, как с помощью СМИ воздействовать на общество. Но, слава Богу, СМИ в этой ситуации вели себя достойно. "Не много ли свободы имеют СМИ?" - этим вопросом задались думцы, находящиеся, видимо, все еще под впечатлением "Норд-Оста", и быстренько приняли поправки к закону о СМИ. Теперь деятельность СМИ в ходе освещения контртеррористических операций существенно ограничена. В частности, СМИ запрещается распространять сведения "о технологии изготовления оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств". Запрещено раскрывать "специальные технические приемы и тактику проведения контртеррористической операции", давать информацию, препятствующую проведению такой операции, или передавать высказывания лиц, препятствующих ей или оправдывающих сопротивление операции. Кроме того, за кадром и за телеобъективом должны оставаться спецназ и другие подразделения: их не разрешается не только снимать, но и давать о них даже опосредованную информацию. А если информация нужна как воздух? Госдума решила покончить со "смешными выходками" раз и навсегда. Только вот Михаил Лесин, как профессионал, относится к этому скептически: "Описать в законопроекте все возможные ситуации и формы ограничения бессмысленно и невозможно. Надо формировать культуру". Подобного мнения придерживается и помощник президента Сергей Ястржембский. Он убежден, что в России назрела насущная необходимость в "неписанных правилах поведения журналистов в чрезвычайной ситуации". Впрочем, эти специфические вещи малопонятны для большого круга зрителей и читателей. Им, казалось бы, все равно, в какие рамки загонят законодатели прессу. Но для них очень важно своевременно получать информацию - в полном объеме, без купюр. Стоит представить себя на месте тех, чьи родственники оказались в заложниках. Хорошо, что еще поначалу была телефонная связь и с ее помощью более-менее прояснилась ситуация внутри ДК. А что было делать людям, ожидающим своих дорогих и близких из плена, когда сели батарейки? Многие из них сочли правильным быть где-то рядом, возле захваченного здания. Но очень скоро они поняли, что лучше все-таки сидеть у телевизора, а поутру сбегать в ближайший киоск за газетами. Потому что только благодаря журналистам они узнавали, что в данный момент происходит. Да, конечно, некоторые телеканалы переусердствовали. Но мы ведь помним, как показывал CNN в прямом эфире американскую трагедию, а несколькими годами раньше - осаду Белого дома в Москве. По пять-девять часов подряд зрители не отрывались от экранов, получая возможность быть "там и сейчас". Однако с захватом театра на Дубровке все сложнее. И журналисты сразу не поняли, почему им запрещают пользоваться привлекательным и рейтинговым приемом - в прямом эфире показать начало штурма. Только чуть позже дошло: террористы тщательно отсматривали новости, а на кону стояли сотни жизней ни в чем не повинных людей. Много вдохновенья не бывает? Журналисты проглотили пилюлю в виде ограничения их прав вполне спокойно. Во-первых, это уже не первое наступление на их права. Во-вторых, они всегда постараются найти способ донести свою информацию и видение той или иной ситуации и проблемы - несмотря ни на какие запреты. Конечно, при этом им придется действовать осмотрительнее. В то же время эта тенденция не может не беспокоить нас, казахстанских журналистов. Дело в том, что очень часто законотворцы действуют с оглядкой на опыт соседних стран, рассуждая, что общая история дает основания полагать, что у нас может быть и схожее будущее. Впрочем, казахстанское законодательство о СМИ и без того перекраивается с завидной постоянностью. Особенно этим увлекся нынешний парламент. Только в прошлом году были внесены поправки в закон "О СМИ" (ответственность журналиста и органа, в котором он работает, без срока давности; обязательное согласие на изображение и цитирование и т.п.), а в умах некоторых избранников народа уже зреют планы, как пустить под ножницы очередную порцию свободы. В данный момент параллельно существует несколько проектов поправок к закону. Прямо какое-то вдохновение на всех находит, как только они начинают думать о журналистике и свободе слова. Так, например, группа депутатов (Алибаев, Абишев, Макалкин, Землянов) предлагает упростить порядок регистрации СМИ и ежегодно публиковать сведения о своих собственниках. Кроме того, они предлагают провести "демонополизацию" - одно физическое или одно юридическое лицо в случае принятия данных поправок могло бы иметь только одну газету или один радио- или телеканал. В то же время, чтобы не показался этот проект шагом назад, его авторы делают реверанс в сторону соблюдения прав журналистов. Они отмечают, что госорганы обязаны представлять журналистам необходимую информацию, за исключением секретных материалов. Впрочем, право на информацию оговорено в действующем законе, да вот только не действует. И никто не может придумать, что же с этим поделать. Впрочем, думал ли кто-нибудь из прокуроров и депутатов об этом? Но все-таки опасения, что российский опыт по свежим следам может быть взят на вооружение у нас, имеются. И довольно весомые. Аккурат в те дни, когда в Москве разыгрывалась драма с заложниками, неизвестный позвонил и сообщил о том, что Алматинский аэропорт и несколько самолетов заминированы. ЧС и спецслужбы были подняты по тревоге, затратили несколько часов, но ничего не нашли. Однако понятно, что и мы не застрахованы, как бы мы не гнали эту мысль как назойливую муху, от любых проявлений терроризма. Не захочется ли кому-нибудь, чтобы журналисты об этом молчали?