Нерекламные стороны аптечного бизнеса

Между тем и в этом виде бизнеса существуют свои подводные течения и серьезные проблемы. О некоторых невидимых постороннему глазу гранях и сторонах своего дела рассказала член "Ассоциации провизоров Казахстана" Халима Карсбековна Ермагамбетова. Профессия фармацевта довольно специфична, но судьба распорядилась так, что Халима Ермагамбетова родилась в семье, глава которой, ее отец с юности и на всю жизнь посвятил себя именно этому делу. - Еще до войны отец закончил Семипалатинскую фармшколу, - рассказывает Халима Карсбековна. И всю войну папа прошел в должности фармацевта при военном госпитале. А по окончании ее по заданию партии он ездил по Казахстану и открывал аптеки в разных городах. Вся семья переезжала из города в город вместе с ним. Я с детства ходила с папой на работу и с удовольствием сворачивала пакетики с порошками. После окончания школы у меня и сомнений не было куда поступать. Разумеется, я поступила в медицинский, на фармакологический факультет. И когда, спустя годы, я открывала свою первую аптеку, я посвятила ее памяти моего отца. Свой бизнес я открыла в 2002 году. С тех пор мы разрослись до 3 аптек. Сегодня у нас работают уже 15 человек. Подобрать хороших специалистов оказалось непросто. Сначала я приглашала знакомых. Затем давали объявления. Мы постоянно находимся в поисках специалистов. Это сейчас в нашем деле проблема номер один. Для сравнения, когда я оканчивала институт в 1979 году, то из 250 поступивших до выпуска дошло 240 человек. А сейчас готовится всего 50 человек, из них до выпуска дойдет еще меньше. Это количество. О качестве же подготовки вообще не стоит говорить. Подготовка сейчас очень плохая. Приходят к нам устраиваться на работу молодые дипломированные специалисты, начинаешь им задавать элементарные вопросы, а они не могут на них ответить. Например, они не знают, чем отличаются сульфаниламиды от антибиотиков и так далее. Я с такими "профи" прощаюсь сразу. Некоторые считают, что на практике можно всему научиться. В нашем деле это не так, у провизора должна быть хорошая теоретическая база. Иногда устраиваться приходят медики и искренне спрашивают "А что, разве я не смогу работать провизором?". Меня такие вопросы всегда обижают. Это все равно, что я пришла бы в хирургическое отделение и спросила "Почему бы и мне не сделать операцию, я такой же институт заканчивала, что и вы?". Институт один, а профессии разные. В начале восьмидесятых появилась одна замечательная идея - готовить провизоров-клиницистов. Это когда врач в больнице работает вместе с провизором. То есть, врач ставит диагноз больному, а провизор, учитывая все индивидуальные особенности этого человека, назначает ему лекарственные средства. Два выпуска провизоров-клиницистов нашему мединституту удалось подготовить в 88-89 годах. Какие же это были умницы в своем деле. Но… На этих двух выпусках все и закончилось. Замечательная идея разбилась о сущую банальность. Дело в том, что после окончания института молодые врачи еще два года числились в интернатуре с оплатой в 40 рублей, то есть считалось, что они еще продолжают учиться. А провизоры сразу приступали к работе, и ставка у нас была 105 рублей. Так вот, министр здравоохранения не утвердил тогда эту ставку для провизоров-клиницистов, потому что провизоры не относились к минздраву. Что обидно, такое отношение к подготовке специалистов осталось у нас до сих пор. Кроме кадров есть у нас и другие проблемы. При завозе новых для Казахстана препаратов, даже уже очень хорошо известных и долгое время применяемых во многих страна мира и, разумеется, прошедших все виды испытаний, по нашим законам они вновь должны проходить испытания. Причем владелец аптеки должна уплатить за это минздраву 2000 долларов. Это касается и всемирно известных брендов. Другая проблема в том, что перечень жизненно важных лекарственных средств утвержден у нас лишь в прошлом году. При его разработке использовали самые примитивные схемы. Например, если человек болен дизентерией, то для его лечения предусмотрено применение, скажем, левомицетина. А что делать, если у больного непереносимость этого препарата или антибиотиков вообще? Получается, что, попав в больницу, он не сможет получить бесплатную помощь, которая ему гарантирована конституцией. Это еще не все. Все препараты, перечисленные в официальном регистре, и разрешенные к ввозу, входят в него не навечно. И, если срок регистрации препарата закончился, то он должен заново проходить регистрацию. С момента окончания срока регистрации может пройти от двух месяцев до года. Как в такой ситуации быть, допустим, диабетикам? Считаю, что эти вопросы нужно решать как можно быстрее. Еще один нюанс. Оптовые фармацевтические фирмы стараются закупать в первую очередь те препараты, которые дают хорошую прибыль. А менее дешевые и, следовательно, невыгодные для реализации, но, вместе с тем, очень нужные, на наш рынок не попадают. Еще, если бы оптовые фирмы обязали поставлять один и тот же жизненно важный препарат бесперебойно, многих проблем было меньше. Например, пожилые люди привыкают к одним и тем же препаратам и даже к их упаковкам. А когда каждые полгода препараты в продаже меняются, пусть даже на аналоги, то люди им уже не верят в их лечебное действие. И от этого элемента самовнушения на самом деле лечебный эффект снижается. Я перечислила только несколько насущных проблем в фармацевтике. Но на самом деле подобных недоработок у нас в республике очень много. Являясь членом ассоциации провизоров, я стараюсь постоянно поднимать эти нерешенные проблемы на конференциях и круглых столах. И надеюсь, что хотя бы часть из них решится в самое ближайшее время. Ведь от этого зависят жизнь и здоровье многих казахстанцев. Фото с сайта http://www.peterbinder.ru