Александр Князев: Гибель Раббани – скорее акт мести

Реальным первым лицом Северного Альянса, как военным, так и гражданским, был, конечно, Ахмад Шах Масуд. Раббани во многом, особенно в последние лет десять, - это скорее знак, символ. Его звездное время - период войны с советскими войсками и правительствами Кармаля-Наджибуллы, и еще раньше - с момента создания "Джамиати Исломи". В истории политического ислама в Афганистане по авторитетности с ним может сравниться, пожалуй, только Гульбетдин Хекматиар, но все это уже к концу 1990-х относилось, скорее, к истории. В принципе, и период его президентства тоже скорее символичен, все реалии связаны с именем Масуда... Если попробовать дать ему оценку с позиций сегодняшнего дня, она не будет однозначной. Как и Ахмад Шах Масуд, после вывода советских войск, после взятия Кабула в 1992-м, и перед угрозой пуштунского национализма в лице "Талибана", он развернулся лицом к России. Но в то же время с ним связано немало довольно мрачных для нас страниц - взять хотя бы его не последнюю роль в уничтожении наших военнопленных во время восстания в Бадабере. Бурханутдин Раббани — лидер партии «Джамиат уль-Ислами Афгонистон» — «Исламское Общество Афганистана» (ИОА) - родился в 1942 году в г. Ишкашим провинции Бадахшан, таджик из рода яфтали. Окончил факультет теологии и права Кабульского университета, университет Аль-Азхар в Каире, в Каирском университете получил научную степень доктора исламской философии. В 1968 году, после возвращения в Афганистан, Высший Совет Исламского университета Афганистана поручил ему возглавить общество университетских студентов, а в 1972 году он возглавил университет. Имеет степень бакалавра Кабульского университета и степень магистра исламской философии Каирского университете Аль-Азхар. Владел персидским, пушту и арабским языками, мог изъясняться на урду, турецком, немного на английском. Весной 1974 года покинул страну в связи с политической происламской деятельностью, которой начал активно заниматься после свержения королевского режима и установления в стране светского правления Дауда. Именно тогда Раббани стал одним из руководителей Исламской партии, связанной с международной организацией «Братья-мусульмане». В 1982 году Раббани создал свою партию (ИОА) и стал одним из участников свежесозданного «Исламского фронта освобождения Афганистана» (так называемой «Пешаварской семерки»). Наиболее активным периодом деятельности этого объединения в целом и Раббани как политика в частности была борьба против советских войск и просоветских режимов в Кабуле. В 1992 году режим Наджибуллы был свергнут, Афганистан был объявлен Исламским Государством, а в конце того же года в союзе с Ахмад Шахом Масудом Раббани созвал Шуру (совет) из 1335 делегатов, которые и избрали его президентом страны. В марте 1993 года в Исламабаде лидерами восьми наиболее крупных партий и группировок были подписаны «Мирное соглашение» и «Соглашение о разграничении полномочий между президентом и премьер-министром», согласно которому предусматривалось 18-месячное пребывание Бурхануддина Раббани на посту президента. Таким образом, в декабре 1994 года срок пребывания Раббани на посту президента заканчивался. Однако когда в феврале 1995-го года талибы подошли к Кабулу и потребовали разоружения всех формирований, Раббани сделал заявление о продлении своих полномочий «до устранения опасности вооруженного захвата власти движением «Талибан». Это заявление являлось единственным законным основанием пребывания Бурхануддина Раббани на посту президента в то время. Программными установками партии ИОА было объявлено построение исламского государства умеренного направления. ИОА отражала интересы примерно пяти миллионов таджиков, проживающих в основном на северо-востоке страны. По некоторым данным, к партии в то время могли относить себя около 100 тысяч человек, однако, учитывая политические реалии, эта цифра лично мне представляется очень даже сомнительной. Раббани не играл сколько-нибудь существенной роли в политической и тем более в военной жизни Афганистана. Военизированное крыло ИОА «Шурройи-е-Незор», возглавляемое Ахмад Шахом Масудом, выделилось фактически в самостоятельную военно-политическую силу. Об утрате значения Раббани говорила и следующая ситуация. После взятия талибами Кабула осенью 1996-го и до осени 1997-го года столицей президента Раббани являлся город Талукан, административный центр провинции Тахор. Однако потеря авторитета и даже некоторое пренебрежение со стороны Ахмад Шаха Масуда заставили Раббани сменить резиденцию. Воспользовавшись отсутствием генерала Абдул Рашида Достума и сложной ситуацией на севере страны после возвращения Достума, Раббани объявил Мазар-и-Шариф своей столицей и способствовал тому, что она оказалась под контролем хазарейской шиитской группировки. Фактически хазарейцы охраняли в тот момент Раббани от двух основных лидеров Северного антиталибского альянса, имевших реальную силу — от Ахмад Шаха Масуда и от Абдул Рашида Достума. Для них фигура Раббани имела смысл только потому, что, признавая президентство Раббани, они поддерживали легитимный имидж собственных действий. В противном случае движение «Талибан» получило бы труднооспоримый аргумент в пользу признания законности своей администрации в Кабуле. Тем не менее роль «свадебного генерала» позволяла Раббани представлять страну на международной арене, в частности, в консультациях и переговорных мероприятиях, проводимых при участии ООН. В афганской политической жизни после гибели Масуда в 2001 году его роль я бы не оценивал высоко, в этот период он - один из таджикских лидеров, виновных в разобщении таджиков на десятки партий и движений. Его гибель - скорее акт мести, нежели желание повлиять на текущие события. Хотя это, конечно, будет зависеть и от того, как это будет интерпретироваться в самом Афганистане.