Станет ли мясо в Казахстане дешевле из-за запрета на вывоз

Такая стабильность уже пугает. Она показывает, что чиновники в Казахстане не учатся думать, как сделать правильно. Им легче сделать как проще. В ситуации разобрался корреспондент медиапортала Caravan.kz.

Сколько раз за последние лет десять вводили запреты на экспорт товаров для того, чтобы стабилизировать цены на внутреннем рынке? Как минимум Астана это делает два раза в год. Причем на самые разные товары.

В 2014 году был введен запрет на экспорт железного лома.

В 2016 году миннацэкономики установил запретительные пошлины на экспорт шкур КРС и овец – 200 евро за тонну.

В 2019 году минэнерго, МВД, КНБ и минфин совместным приказом запретили вывоз бензина и дизтоплива. Этот запрет действует до сих пор.

В 2020 году запрещен вывоз ранней капусты.

Январь 2022 года — совместным приказом министров сельского хозяйства и финансов запрещен вывоз картофеля и моркови сроком на три месяца. Цены на овощи продержались до весны.

В апреле министр сельского хозяйства подписал указ о квотировании экспорта пшеницы и муки. Запрещен экспорт зернофуража.

Зимой 2023 года минсельхоз запретил экспорт лука. Чтобы стабилизировать цены на него. В итоге производители сократили посевы лука, так как испугались, что запрет помешает их торговле.

Весной 2024 года был запрещен экспорт сжиженного газа. Тоже для стабилизации цен на внутреннем рынке.

Зима 2025 года – запрет на экспорт картофеля.

Теперь вот запрет на вывоз скота. Тоже ради благой цели: надо снижать цену на мясо.

Была ли реальная польза от введения всех этих запретов на экспорт из Казахстана? Сомнительно.

После запрета на вывоз ГСМ на границах появилась «бензиновая мафия», которая вывозит дешевое топливо из страны. Где-то — через подпольные трубопроводы, но чаще — в бензобаках автомобилей. В ней задействованы тысячи человек. И это не только те, кто вывозит горючее, но и таможня, и пограничники.

Какую выгоду получила экономика от запрета на экспорт сжиженного газа? Тоже никакой, так как заводы затормозили инвестиции в производство и очень медленно расширяли свои мощности. Поэтому каждый год минэнерго поднимает цены на моторный газ, чтобы дать возможность газовым заводам все-таки заработать.

Запрет на экспорт лома действовал до 2018 года. Обычно в стране собирали 3-3,5 миллиона тонн в год. Половину металла забирали заводы «Миттал», KSP Steel, «Кастинг». Вторую половину отправляли на экспорт. Через два года после введения запрета металлурги в два раза снизили производство, а KSP Steel – основной лоббист запрета – уменьшил производство в три раза: с миллиона тонн до 300 тысяч в 2015 году. Любой запрет снижает мотивацию людей заниматься этим видом деятельности. Сбор лома падает, и цена на него растет.

Что страна получила от запрета на вывоз шкур? Цель была благой – поднять кожевенную промышленность страны. Но не случилось. Зато из более чем 9 млн произведенных в 2024 году шкур было переработано только 6 %. Из 35,5 тыс. тонн шерсти — не более 29 %. Причина — не в нехватке сырья, а в отсутствии стимулов: действующие экспортные пошлины делали сдачу шкур и шерсти экономически невыгодной. Крестьянину проще выбросить сырье на свалку, чем искать покупателя. Это уронило расходы крестьян на цену мяса. После чего был введен запрет на вывоз скотины, чтобы снизить цену на мясо.

Разве так работает экономика? Совсем не так.

Любой запрет со стороны государства говорит, что это государство не контролирует экономику и не имеет достаточных рычагов влияния. И такие запреты будут постоянно, так как система государственной власти и экономика работают по разным законам. Рыночная экономика – всегда частная инициатива. Деньги предпринимателей текут туда, где проще заработать. Запрет — это барьер, который мешает в том числе и течению денег. Вывод – из опасной отрасли деньги побегут, это снизит производство, цены вырастут до такого уровня, пока прибыль не покроет риски.

За какой срок? Зависит от отрасли.

Вывести деньги из фермы можно за сутки – зарезать бычка, мясо продать.

Вернуть деньги в отрасль так, чтобы они повлияли на цены, сложнее. Бычка выращивают два года – значит, цикл падения производства и роста цен будет тоже два года. Восстанавливать производство всегда сложнее и дороже, чем поддерживать. Поэтому любой такой запрет надо сначала обосновать и обсудить с участниками рынка. Понять, к чему это приведет.

Но активное использование запретов говорит, что наши министры не слышат отраслевых экспертов. В каждой отрасли работают свои союзы и ассоциации, которые защищают интересы своих предприятий. Все они готовы предоставить чиновникам свои советы, рекомендации, анализ ситуации. Но у каждого из них свои интересы. Очень сложно найти баланс.

В целом во всей этой системе все перевернуто с ног на голову. Чего хочет добиться своими запретами правительство? Снизить цены. Это не получится. Казахстан уже вошел в глобальную экономику. Постепенно цены на продукты питания сравняются с мировыми ценами. На основные экспортные товары – хлеб и растительное масло – цены уже сравнялись с мировыми, с учетом транспортных расходов.

Поэтому надо добиваться другой задачи: поднимать доходы населения.

Эту задачу решить сложнее. Нельзя просто выпустить бумагу, что МЗП теперь будет не 85 тысяч, а 200 тысяч тенге. Бюджет этого не потянет. Надо признать, что государство не может обеспечить всех. Отсюда вывод: надо позволить людям самим зарабатывать. Государство должно уходить из экономики.

40 % ВВП страны дают государственные и квазигосударственные предприятия. Хорошо, есть становые отрасли экономики, где правительство не решится терять контроль. Это нефть, газ, уран. Но ведь есть масса предприятий, работающих в других отраслях, где должна быть конкуренция. Прежде всего это железная дорога, энергетика, добыча полезных ископаемых, дорожное строительство, вода, космос, связь.

Все эти госпредприятия сдерживают общее развитие страны, так как ресурсы бюджета идут не на развитие экономики, а на поддержание стабильности в госсекторе. Более того, на него же расходуется и кредитный рейтинг страны: когда Астана говорит, что госдолг у Казахстана небольшой, часто не говорят, что есть еще и долг, гарантированный государством. Это тоже риски, которые могут повлиять на бюджет.

Эти ресурсы можно было бы потратить на создание инфраструктуры для производительных предприятий. 80 % всего поголовья скота в стране находится в частных хозяйствах. Они малоэффективны, так как опираются на беспородный скот и выращивают его без поддержки науки. Нужно уходить к созданию кооперативов и крупных хозяйств. Мы к этому идет уже лет 20. Но никак не дойдем.

Но 80 % цены мяса – это расходы на корма. Путь к снижению цены – пастбищный выгул. А это нельзя сделать без закона об общих пастбищах, местах поения и скотопрогонных дорогах. Зайдите в интернет и посмотрите, сколько случаев, когда частные предприятия выкупают всю землю вокруг сел. Такой аул обречен на вымирание.

Вторая большая проблема – система государственной статистики. Государство не может ни управлять селом, ни помогать, ему если у него нет информации о том, сколько у кого земли, скота, техники, сколько хозяйствам надо удобрений и горючего. Это тоже могут дать или только крупные хозяйства, или кооперативы.

Фактически все это – программа больших реформ по обновлению экономики страны. Рано или поздно мы к ним придем. Рост потребления мяса в Азии потребует. Другое дело, кто будет этим заниматься: казахстанские компании под руководством Астаны или иностранные инвесторы, и так, как это понимают они.