У нас выбирали не чудо-эликсир, а водку за 500 тенге: почему 70 процентов пантовой продукции уходит в Россию и Китай

“Оставим панты народу Казахстана!”– именно под таким девизом сегодня в Казахстане действуют мараловодческие хозяйства. Вернее, выживают. А потому вдвойне обиднее осознавать, что большая часть ценнейшей продукции уходит на экспорт. С какими проблемами сталкиваются оленеводы Казахстана, почему панты пользуются спросом за границей, а не на родине – рассказал в интервью “КАРАВАНУ” председатель Республиканской палаты мараловодства Нурлан ТОКТАРОВ.

– Нурлан Зайнеллович, Восточный Казахстан занимает особое положение в сфере мараловодства и пантолечения. Какое место занимает Казахстан среди приграничных стран?

– Я бы уточнил: речь идет не в целом о ВКО, а об Алтае, где граничат Казахстан, Россия, Китай и Монголия. Именно в этих странах на территории Евразии традиционно водится марал. Самое большое поголовье оленей в российском Алтае, на втором месте – Казахстан (Катон-Карагайский район), потом идут Китай и Монголия. Понятно, что основное количество пантолечебниц сосредоточено тоже здесь.

– Кто приезжает в наши санатории?

– Нас чаще всего посещают казахстанцы, а также граждане России и Китая. Дело в том, что в нашем районе сконцентрировано много факторов, которые благоприятно воздействуют на здоровье. Помимо пантов также и чистейший воздух, и мед, и вода, и кумыс, и продукты питания.

Всего в Катон-Карагайском районе действуют 18 маральников, но санатории открыты по всему Казахстану – в Нур-Султане, Алматы, Актюбинской и Мангистауской областях. В год лечебницы посещает около 5 тысяч человек. Надо отметить, что с каждым годом число казахстанцев, пользующихся пантопродукцией, увеличивается, но все равно остается мизерным.

Из всех процедур наши соотечественники чаще всего выбирают пантовые ванны, которые готовятся из отходов консервирования пантов, а вот самое ценное и полезное – сами рожки – отправляются за границу. До 70 процентов всей нашей продукции идет на экспорт. Не всем казахстанцам по карману панты, наши эликсиры, бальзамы.

– Получается, наши мараловоды больше заботятся о здоровье других наций, чем своего народа?

– Фактически получается именно так. Почти всю нашу продукцию мы отправляем в Корею, где давно оценили ее целебные свойства. На родине же панты, настойки, эликсиры из них не пользуются заслуженным спросом. Приведу такой пример. Мы пытались выставить наш товар в аптеках. Но люди туда приходят с рецептами от врачей на лекарства, а наши настойки не покупают. Ставили бальзамы в торговых центрах рядом с алкогольной продукцией. Но бутылка водки стоит 500 тенге, а наш эликсир – 2 000. Разница существенная. Хотя те, кто ощутил на себе действие наших настоек, становятся постоянными пользователями. И мы, оленеводы, очень надеемся, что наш девиз “Оставим панты народу Казахстана!” все-таки сможем воплотить в жизнь.

Председатель Республиканской палаты мараловодства Нурлан Токтаров. Фото Юлии ЧЕРНЯВСКОЙ

– Еще с советских времен совхозы, где выращивали маралов, были на особом счету. Срезанные панты сразу отправляли за границу. Насколько выгодна ценовая политика сегодня?

– Алтай и в советские времена был главным поставщиком пантов. Существовало всего три мараловодческих совхоза, все три были в Катон-Карагае. Не случайно их называли миллионниками. Вся продукция шла на экспорт по единой международной платежной системе. Наши панты с удовольствием оптом закупали в Корее и Японии. Продукт продавался по 1 000 – 1 500 долларов за килограмм. К примеру, тогда трактор стоил 2 000 долларов. То есть можно было с одного марала срезать панты и купить трактор. А поголовье в те времена доходило до 3 тысяч, а это 7 тонн одних пантов. После развала Советского Союза, когда централизованная система нарушилась, цена упала до 100 долларов. Сегодня ее удалось поднять до 220–250 долларов, но даже при такой ценовой политике мараловодческим хозяйствам выгоднее экспортировать свою продукцию, чем пытаться продать ее в Казахстане.

– Насколько это хлопотное дело – разводить маралов?

– Непростое. Наши олени в свободном выпасе, почти на воле. Для содержания маралов в среде обитания, приближенной к естественной, требуется огромная территория. Ограждение стоит очень дорого. Оленей надо кормить. Если летом они находятся в так называемых больших садах, то зимой их сгоняют в малые, где кормят три раза в день. Осеменять маралов в Казахстане помогают китайцы

В июне рождаются малыши. И это отдельное беспокойство. Когда приходит время отела, самки маралов прячутся. Если у баранов и коров детеныши после рождения уже могут ходить буквально через полчаса, то телята маралов абсолютно беспомощны еще несколько дней. Их подстерегает масса опасностей – лисицы и даже барсуки перегрызают им вену и пьют их кровь. Выживаемость составляет всего 35–40 процентов. Чтобы увеличить этот показатель, мы третий год применяем искусственное осеменение. Благодаря этому методу, который переняли у китайцев, удалось увеличить процент выживаемости телят до 80 процентов.

– И все-таки срезка пантов, наверное, это самый ответственный момент?

– Конечно. Панты вырастают за 40 дней, срезают их в июне. Здесь очень важно не пропустить тот момент, когда рога у оленя начинают костенеть. Во время срезки они должны быть мягкими, – когда прикасаешься к пантам, чувствуешь, как внутри пульсирует кровь, а сам рог мягкий, словно покрыт войлоком или шерстью. После срезки сразу же происходит консервация – это древнекитайский способ, когда ровно на три минуты панты опускаются в кипяток. Все самое ценное остается внутри, но даже вода, куда опускали рога, обладает целебными свойствами. Именно эту воду потом и используют при добавлении в пантовые ванны.

– Это правда, что олени плачут, когда у них срезают рога? Им больно?

– Нет, им обидно – такой красоты лишают! Многие олени не сдаются и вырываются до последнего, могут даже поранить человека, отбиваясь. Представляете, когда они убегают от преследователей, то пытаются спрятаться в чаще. И кладут голову на спину так, чтобы сберечь рога – бывает, всю морду о ветки в кровь расцарапают, а рога сберегут… Они оленю нужны в сентябре, когда начинается гон. И чем сильнее рога, тем больше шансов выйти победителем в брачных войнах.

Олень живет всего 15–17 лет, на третий год уже можно делать срезку.

– Всем известно, что молодые рога оленей – панты – это залог здоровья и долголетия человека. Об их чудодейственных свойствах ходят легенды…

– Это не просто легенды, у нас есть научно подтвержденный факт. Мы совместно с Национальным центром гигиены и профпатологий провели клинические исследования людей, занятых в промышленном металлургическом производстве. В течение месяца они проходили процедуры в нашем санатории. Так вот, отмечено явное улучшение здоровья, на 23 процента сократилось количество заболеваний, причем эффект от процедур длился весь год.

– Речь идет только о профессиональных заболеваниях работников, занятых в металлургическом производстве?

– Не только. Но сегодня становится актуальным применение пантовой продукции именно для работников промышленного сектора. Это и укрепление иммунитета, и выведение из организма тяжелых металлов. Я считаю, озаботиться этим должны не только, например, сами металлурги или нефтяники, но и их работодатели. Будут здоровы сотрудники – реже будут уходить на больничные, соответственно, меньше будет тратиться средств на лечение профзаболеваний.

– На ваш взгляд, какие проблемы сегодня существуют в отрасли?

– Мараловодам Казахстана необходима поддержка. Например, в России эту сферу хорошо поддерживает государство, там действует специально разработанная программа по субсидированию мараловодства, 9 научно-исследовательских институтов изучают действие пантовых процедур. Казахстанские оленеводы пока только могут мечтать о таком подходе. У нас же в 4 раза сократили субсидии. Сегодня выделяется всего 10 тысяч тенге на маточное поголовье. И всё.

Я считаю, что необходима комплексная программа, которая охватит не только сельское хозяйство, но и сферу здравоохранения, социальной защиты, туризма, в том числе лечебного. Наша палата обращалась к депутатам со своими предложениями, но пока ситуация не меняется.

Усть-Каменогорск