От ржавых пил – к 3D-вскрытию: что может поменяться в судебной экспертизе Казахстана

Это не сцена из триллера, а реальность отечественных моргов. Вскрыть проблемы судебно-экспертной деятельности и предложить их системное решение должен был проект, завершившийся в 2020 году. Удалось ли это сделать и на каком уровне, узнал “КАРАВАН”.

Режут по мертвому

Состояние отечественных моргов стало достоянием широкой общественности после экспертного мониторинга, проведенного два года назад в рамках проекта Всемирного банка “Усиление судебной экспертизы”. Для его реализации был создан консорциум из числа представителей университета КАЗГЮУ имени М. С. Нарикбаева, казахстанских и зарубежных компаний. Администратором выступил уполномоченный орган в сфере судебной экспертизы – министерство юстиции.

– Биологические материалы в моргах страны хранились в пластиковых бутылках из-под минералки. Чтобы обеспечить хоть какую-то герметичность, на них надевали медицинскую перчатку и заматывали скотчем.

А танатологический инструментарий для секции (вскрытия) трупа представлял собой ржавые пилу, кухонные ножи, молоток и ножовку, – вспоминает фотоотчет о визитах в морги провост (ректор) КАЗГЮУ, к.ю.н., доцент Сергей ПЕН.

Другая проблема, вскрытая в ходе проекта, – недостаточность финансирования из бюджета, нехватка судебно-медицинских экспертов, судебных экспертов-наркологов, экспертов-психиатров, соответственно, нагрузка на специалистов, которая превышала нормативную минимум в 3 раза, а в густонаселенных регионах – в 5–10 раз!

– Страдало качество вскрытия, а ведь именно от него зависят результаты других видов исследований: гистологического, химико-токсикологического, биологического и других. То есть после некачественной работы танатолога ошибки в исследованиях по цепочке могут сделать его коллеги. Я уже не говорю о профессиональном выгорании при таких нагрузках, – констатирует Сергей Пен.

Таким образом, проект показал системные проблемы судебно-экспертной деятельности: несоответствующая инфраструктура (морги и лабораторные помещения по Казахстану не соответствуют техническим и санитарным нормам), недостаточное оснащение приборной базы (в отдельных регионах оборудование закупалось в последний раз в 2009 году или недостаточно для производства судебных экспертиз), отсутствие финансирования научной деятельности (в основе судебной экспертизы лежат научные знания), непрестижность профессии судебного эксперта по причине высокой нагрузки, низкой заработной платы, вредных условий труда и т. д.

– В конечном счете критическое состояние судебно-экспертной системы приведет к нарушению конституционного права граждан Республики Казахстан на справедливое правосудие! – подчеркивает Сергей Пен.

Как чистили авгиевы конюшни

Для более качественного подхода проект разделили на 3 компонента: первый посвятили разработке и пилотированию показателей эффективности судебно-экспертной деятельности, второй – модернизации законодательной и институциональной базы судебной экспертизы. Ну а третий должен был повысить квалификацию экспертных кадров.

В рамках проекта проводились работы по расширению области аккредитации в 3 институтах судебной экспертизы в городах Нур-Султане, Алматы и Актобе, а также по внедрению международного стандарта аккредитации ISO/IEC 17025 в 6 институтах судебной экспертизы в городах Шымкенте, Павлодаре, Костанае, Кызылорде, Караганде и Атырау на примере зарубежного опыта ведущих судебно-экспертных организаций.

Впервые в Казахстане в сфере судебной экспертизы был создан Технический комитет по стандартизации, в который входят все участники и заинтересованные стороны – МВД, КНБ, Генеральная прокуратура, адвокаты, палата частных судебных экспертов – для совместной деятельности по разработке единых подходов и стандартов.

Для совершенствования системы подготовки и повышения квалификации судебно-экспертных кадров разработаны профессиональные стандарты и установлены компетенции и квалификационные требования к экспертам по отдельным видам судебных экспертиз.

Благодаря проекту 240 казахстанских судебных экспертов повысили квалификацию в Великобритании, Восточной Европе, Израиле, Турции, Южной Корее.

– С группой парламентариев, сотрудников министерства юстиции и силовых органов мы выезжали в США (в том числе были в лаборатории на базе Академии ФБР) и Великобританию. Во время визита в лабораторию в Хьюстоне нам рассказали, как за 5 лет из худшей она превратилась в лучшую, – рассказывает Сергей Пен.

Прежнее руководство лаборатории напрямую назначалось начальником полиции, часть экспертов носила погоны, не имела научных знаний, не работала “в поле”, а лишь проходила курсы.

– В какой-то момент стали всплывать кейсы, в которых люди около 2 лет находились в тюрьме, ожидая суда, просто потому что не была готова судебная экспертиза по отпечаткам пальцев. Когда начались расследования, было найдено более 3 тысяч материалов, которые складировались на полу без всякого учета. То есть детектив приносил в лабораторию и оставлял материалы, про которые эксперты благополучно “забывали”, – делится историей собеседник “КАРАВАНА”.

А особенности законов в штате Техас таковы, что если до приговора ты находился в заключении, но потом тебя оправдали, то за период, проведенный под стражей, ты не имеешь права получить компенсацию.

После огласки подобных дел в СМИ назревал грандиозный скандал. В итоге центр судебной экспертизы возглавил совет из 6 членов: 2 судьи, 2 профессора и 2 представителя прокуратуры и полиции.

– За 2 года исполнительный директор, назначенный советом, навел полный порядок: увольнял экспертов из старой команды, устраивал “блайнд-тест” ("слепая проверка" – англ.): вручал кандидатам образец вещества заведомо известного происхождения (героин, например) и поручал провести исследование. Потом сравнивал заключение с уже имевшимися результатами. Выяснилось, что многие эксперты вообще не делали заключения – просто брали из компьютера шаблон, вбивали новые данные и предоставляли такое “заключение”, – рассказывает Сергей Пен.

Под прицелом – каждая деталь

В бюро судэкспертизы Вашингтона гостям из Казахстана показали возможности экспертизы транспортных средств.

– У нас машину для проведения экспертизы оттаскивают на эвакуаторе. Хорошо, если в бокс поставят, а чаще бросают на штрафстоянке, и эксперт ползает вокруг нее, до чего сможет добраться – опишет.

В Вашингтоне автомобиль загоняется в специальный ангар, крепится, как на стенде. При отличном освещении и возможности разобрать машину на весу эксперт изучает, какая неисправность, в том числе умышленно созданная, привела к ДТП, – говорит собеседник “КАРАВАНА”.

Также рассказали о системе электронного контроля – трекинге, который позволяет контролировать ход производства судебной экспертизы на каждом этапе.

– Допустим, в 8 утра эксперту вручили постановление о назначении экспертизы, в 9 он заказал реагенты, далее – хроматографическое исследование. Затем специалист получил результаты и остановил работу. Система тут же сигнализирует об этом руководителю и выводит весь процесс на электронный “дашборд” (dashboard – панель индикаторов, англ.)

После поездки казахстанский минюст начал продвигать вопрос с электронным документооборотом, на сегодняшний день разработана система “Е-экспертиза”, которая внедрена в Нур-Султане и Алматы. На очереди – все институты судебной экспертизы, – говорит Сергей Пен.

Вскрывать – необязательно

В части законодательных изменений участники проекта предложили ограничить случаи обязательного вскрытия трупов. Альтернативой традиционному процессу могла бы стать виртуальная аутопсия, которую планирует внедрить минюст. 3D-вскрытие с помощью томографа позволяет избежать вмешательства в тело. При этом качество исследования внутренних органов, необходимого для установления причины смерти, не снижается. Сергей Пен уточняет: с технической точки зрения это дорогостоящее удовольствие, которое пока не может быть масштабировано на всю страну.

В рамках проекта обсуждался и реестр методик проведения судебных экспертиз, утверждаемый уполномоченным органом.

– На процессе судья или обвинитель задает вопрос судебному эксперту о том, внесена ли методика, по которой он проводил исследование, в реестр, и, получив утвердительный ответ, больше не задает вопросов. Но нахождение методики в реестре не гарантирует качество самого экспертного исследования! Судебно-медицинский эксперт из Казахстана сделал шокирующее признание "КАРАВАНУ"

Это методологический шаблон, общая инструкция, а в суде речь идет именно о том, соблюдал ли эксперт эту инструкцию пошагово. Однако суды предпочитают в этом не копаться, как и сторона обвинения, ведь при более глубоком погружении в вопрос качества экспертизы могут быть выявлены отклонения, – отмечает Сергей Пен.

Таким образом, текущий статус реестра дает иммунитет от неудобных вопросов. Хотя, подчеркивает собеседник, положения Уголовно-процессуального кодекса говорят о том, что и суд, и обвинение, и защита обязаны каждый раз исследовать заключение эксперта, поскольку ни одно из доказательств не имеет заранее установленной силы.

– Даже самого именитого эксперта надо допрашивать, насколько он соблюдал методику. Чаще всего этот вопрос поднимают адвокаты, видя, что им не дают возможности досконально разобраться в качестве экспертного заключения, – отмечает Пен. – Адвокаты апеллируют к тому, что сокрытие методики от широкой общественности является рычагом манипуляции и фальсификации. С другой стороны, отмена статуса реестра может привести к еще худшему качеству экспертных исследований. Мы можем столкнуться с ситуацией, когда в качестве экспертных заключений будут подсовываться лженаучные вещи.

Кстати, каждый судебный эксперт обладает свободой выбора метода исследования – реестр в этом смысле не ограничивает его. А на деле суды и эксперты считают, что только метод, входящий в реестр, единственно правильный, а все остальные – нет.

Частное – не значит плохое

В рамках проекта предлагается усилить институт частных судебных экспертов.

– Зарубежные коллеги продемонстрировали: для хорошей экспертизы имеют значение квалификация эксперта и стандарты, поддерживаемые профессиональным сообществом. А государственные это эксперты или частные – вопрос второстепенный. У нас же до сих пор существует стереотип, что частное – значит плохое, продажное, – констатирует Сергей Пен.

– Сейчас эксперты обязаны иметь лицензию, которую мы предлагаем отменить, и ввести сертификацию. В большинстве стран действует сертификационный подход: не государство тебя наделяет правом проводить судебную экспертизу, а профессиональное сообщество, которое проверяет твой бэкграунд: образование, курсы повышения квалификации, дела, в которых ты принимал участие, и так далее.

На наш взгляд, это правильно: экспертное сообщество остро нуждается в некоей независимости от государства, способно само регулировать качество своих членов. Для этого в 2017 году и была создана палата судебных экспертов. Настало время расширять их влияние, – считает Сергей Пен.

Две большие разницы

В списке других тем, поднятых проектом, – подмена института судебной экспертизы, которая должна гарантировать баланс интересов, институтом специалистов.

– У них изначально заложены разные статус и задачи! Специалист, а зачастую это штатный сотрудник полиции или другого органа, ведущего дело, который имеет профильное техническое, экономическое или иное образование и может лишь проконсультировать следователя. Получив от него информацию, следователь самостоятельно делает выводы и несет за них всю процессуальную ответственность.

У эксперта роль другая – он отвечает на вопрос, на который следователь не в состоянии ответить, поскольку не имеет специальных научных знаний, и несет ответственность, предусмотренную законом, – акцентирует Сергей Пен.

На примере Великобритании эксперты показали, к чему может привести такой статус-кво.

– Специалисты в погонах – ведомственные полицейские – вытеснили независимых судебных экспертов с рынка, и, как следствие, упало качество правосудия. Похожая ситуация наблюдается и в Казахстане: например, ведомственные специалисты появляются не только в полиции, но и в Службе экономических расследований.

Утеря баланса приводит к монополии, а монополия в руках обвинения всегда будет приводить к обвинительным приговорам.

И адвокаты, выступающие за расширение института специалистов, не видят более системных последствий этого шага. А они таковы, что увеличится доля обвинительных приговоров, на которые они сами регулярно жалуются, – говорит Сергей Пен. В морге Уральска гниют трупы

Предложения участников проекта вошли, хотя и не в полном объеме, в проект закона о судебно-экспертной деятельности, который с нового года рассматривается в мажилисе. Будут ли воплощены в жизнь отечественных судебных экспертов лучшие практики их зарубежных коллег, придут ли на смену кровавым ржавым пилам цифровые технологии, увеличат ли финансирование, снизится ли нагрузка на экспертов и повысится ли оплата их адски тяжелого, но такого нужного труда, от которого зависят судьбы людей, покажет время.

“КАРАВАН” вернется к этой теме в ближайших номерах.

НУР-СУЛТАН