Как “Национальный центр экспертизы лекарственных средств” делает жизнь больных дороже

О непростой ситуации на этом рынке он рассказал “КАРАВАНУ”.

Верчу, кручу, заработать хочу

– В последнее время сильно выросли цены на лекарства: гормоны, жаропонижающие, антибиотики... Обычный “Инсти”, который пару лет назад продавали за 250 тенге, на днях купила за 670 тенге, то есть в 2,5 раза дороже. А по официальным данным за год лекарства подорожали в среднем всего на 7 процентов. Откуда такие цифры, и верите ли им вы?

– Индекс цен, по данным статистики, вырос на 7,2 процента. Верить этому или не верить? Всё зависит от методологии, проблема именно в этом. Мы ориентируемся на розницу, а у комитета по статистике есть перечень определенных лекарственных препаратов, по которым они отслеживают цены, есть выборка по аптекам, откуда они берут данные. Это определенный перечень жизненно необходимых лекарств не самого дорогого сегмента, поэтому и получаются такие показатели. Критиковать бессмысленно – это методология, которую отрабатывали с различными международными агентствами.

Вообще, схема доставки лекарства потребителю такова: допустим, производитель выпустил некий препарат стоимостью 200 тенге за упаковку. Он физически не сможет развезти свою продукцию в 6–8 тысяч аптек в Казахстане, поэтому отпускает ее дистрибьютору, а тот должен передать лекарство аптекам.

Некоторые дистрибьюторы, желая получить маржу 200 процентов, накручивают на этот препарат 400 тенге, и он стоит уже 600. Далее свою маржу добавляет аптека. Таким образом лекарство за 200 тенге обходится конечному потребителю в 700–800 тенге.

Чтобы исключить завышенные накрутки, было решено регулировать – это когда есть цена производителя, сверху устанавливаются оптовая надбавка дистрибьюторов и розничная надбавка аптек, отсюда выводится максимальный прайс, выше которого лекарство стоить не может. За любые превышения предусмотрена административная ответственность – предупреждения, штрафы и лишение лицензии. В этом году правила регулирования цен начинают действовать в Казахстане. Для потребителя это, конечно, хорошо, но давайте не будем забывать, что в конечной цене препарата сидят и расходы производителя, связанные с тотальной дорогостоящей бюрократией.

Вопрос социальный, тарифы коммерческие

– Возьмем, к примеру, расценки на обязательные государственные услуги. Когда производителям говорят в министерстве: “Снижайте цены”, мы отвечаем: “Коллеги, тогда вы снизьте свои тарифы “, – продолжает Руслан Султанов. – Мы сегодня платим огромные деньги за экспертизу лекарственных средств, хотя во всем мире этого уже давно нет. Поясню: чтобы выйти на рынок, ты проводишь исследование каждой произведенной партии продукта. То есть сначала оценка безопасности и качества определяется самим производителем, затем – государственной организацией “Национальный центр экспертизы лекарственных средств”. Получается двойной контроль.

В мире от этого уже ушли, второй анализ не делается, потому что компании, которые внедрили у себя международные стандарты GMP, соблюдают и самостоятельно контролируют все процессы, а государство лишь проверяет препараты в аптеках, делает анализ проб с рынка.

Зачем наш производитель получает этот стандарт, если ему всё равно приходится платить за экспертизу? Естественно, это отражается на стоимости. Да еще и месяц-два нужно ждать, когда выдадут заключение.

– Может быть, обязательное проведение экспертизы связано с тем, что у нас привыкли не доверять бизнесу? Коррупционные схемы работают так эффективно, что лучше перестраховаться, когда речь идет о качестве лекарств?

– Я вам скажу так: иногда это обычное легальное зарабатывание денег. Мы платим за различные экспертизы, подготовку любого заключения, консультационные услуги... За каждый шаг платим, и немалые деньги!

За перевод на госязык, например, с января этого года мы рассчитываемся с “Национальным центром экспертизы лекарственных средств” по тарифу 5 000 тенге за одну страницу инструкции.

Скажу честно: не знаю, где еще так стоит эта услуга, но средний тариф на рынке – 1 000–1 500 тенге за страницу, а если посмотреть госзаказ, то там вообще 500–700 тенге. Какие такие специалисты переводят нам тексты по 5 тысяч? Причем платят за это и отечественные производители, и зарубежные. Конечно, перевод осуществляется не постоянно, но эти расходы обязательно отражаются на окончательной цене продукта на рынке. Как спекулируют на лекарствах в Казахстане

– Сколько процентов в цене препарата они могут составлять?

– По-разному. Взять, например, обычный йод. В прошлом году он стоил до разлива во флаконы 150 тысяч тенге за емкость, а его экспертиза составляла 60 тысяч тенге! Ее, кстати, проходят все лекарственные и медицинские средства, вплоть до бинта и лейкопластыря. В стоимости недорогой продукции экспертиза может составлять до 50 процентов. Отсюда вопрос: почему, неся такие расходы, мы должны снижать цену? Куда мы придем? Мы не сможем внедрять инновации, не сможем расширять перечень выпускаемых препаратов. Отрасль, которая только встала на ноги, мы загубить можем! Врач из Казахстана рассказал всю правду об антибиотиках

Дьявол кроется в деталях

– Возвращаясь к регулированию цен, скажу, что дьявол кроется в деталях.

Цены будут менять два раза в год, и каждый раз под это будет готовиться приказ, который министерству придется 2–3 месяца согласовывать со всеми госорганами.

В случае затягивания процесса продавать препараты будет нельзя, и страдать от этого будет, естественно, потребитель. Мы же не хотим оставить его без лекарств? Поэтому предлагаем упростить процесс. Сейчас в рамках госзаказа все производители – казахстанские и зарубежные – регистрируют цены в “Национальном центре экспертизы лекарственных средств”. Давайте сохраним эту процедуру, только добавим оптовую и розничную надбавку, и без ожидания приказа будем вывешивать максимальную розничную цену на сайте. Проверять их соблюдение можно непосредственно в аптеках, тем более что механизмы контроля есть. Потребители лекарств как лица заинтересованные могут принимать в этом активное участие.

Если жестко регулировать рынок, вводить новые барьеры, вмешиваться в бизнес-процессы компаний, мы поставим под угрозу всю отрасль.

Среди рисков – падение привлекательности фармпроизводства в стране, сокращение инвестиций в отрасль, как следствие – невозможность ее модернизации и перехода на международные стандарты GMP. Оптовые и розничные структуры перестанут продавать нерентабельную недорогую продукцию, в результате производителям станет невыгодно ее выпускать. Работать в таких условиях бизнесу, мягко говоря, тоскливо.

Иностранные производители могут решить эту проблему радикально и на время переходного периода попросту уйти с казахстанского рынка, имея возможность нарастить объемы продаж в соседних государствах – в рамках ЕАЭС. Вопрос лишь в том, чем будут лечиться наши пациенты.

Мы обсуждали все эти вопросы с министерством здравоохранения и надеемся, что нас услышат. Потому что, надо отдать должное министру Биртанову, он умеет признавать проблему и старается ее решить. В этом мы убеждались уже не раз. Мы зачастую спорим с министерством, говорим о “болевых точках”, которые требуют внимания, предлагаем свои варианты решений. В этот раз тоже стараемся донести, что механизмы госрегулирования цен на лекарственные средства, закупаемые государством, нельзя распространять на розничный рынок. Иначе, повторюсь, мы получим дефицит препаратов на прилавках аптек.

АСТАНА