Базирующийся в бомбоубежище времен СССР театр просит помощи

Можно рассчитывать только на своих

Это неудивительный итог карантина – всем пришлось затянуть пояса, и, по большому счету, сейчас не до искусства. Независимый экспериментальный алматинский театр может потерять свою сцену, из-за того что нечем платить за нее. Bunker’у в августе исполнится 6 лет, последние три года он вышел на самоокупаемость. Ежемесячная аренда помещения – а это целый подземный бункер – составляет порядка 400 тысяч тенге, включая коммунальные услуги. До карантина ее покрывали за счет собственных доходов с продажи билетов, курсов актерского мастерства и других проектов. Сегодня это стало невозможным.

Открытое письмо, полное тревоги, отчаяния и страха, от лица коллектива театра было опубликовано в “Фейсбуке”: “Скажите, пожалуйста, как в сложившейся ситуации без социальных выплат, без деятельности, без продажи билетов жить нам сейчас? Почему нет никакой поддержки со стороны государства? Мы оказались в странной ситуации: к поддерживаемым субъектам МСБ мы не относимся, а мер, направленных на поддержку объектов культуры в период ЧП, заявлено не было”.

– В итоге нас направили в управление культуры, а оттуда – в совет креативных индустрий, где предложили решить вопрос следующим образом – убеждать арендодателя. А он и так пошел нам на уступки, снизил аренду на 50 процентов, это сейчас стандартная ситуация для Алматы. Но дело в том, что и эти деньги брать неоткуда. До 1 июля включительно нам запрещено работать (все культурно-массовые мероприятия отменены в городе до 30 июня. – Прим. авт.), – рассказывает директриса арт-убежища “Bunker” Ксения КУТЕЛЕВА. – Нам сказали, что государство не сможет выделить денег, тем более на аренду помещения у частного лица. Но мы можем подать заявку на одну из их программ, которые начнутся осенью, и, возможно, какой-нибудь бункер на окраине города, без ремонта нам дадут, а может, и нет.

Как всегда, помогли зрители, благодаря им после этого поста мы собрали аренду за май. За март у нас еще были свои средства рассчитаться, покрыть аренду за апрель тоже помогли неравнодушные люди.

Но мы не просто просим денег, как на паперти, мы предложили купить у нас сертификаты, то есть заранее продали продукт.

Что будем делать в июне, я, честно, не знаю, скорее всего, пойду просить, чтобы отменили аренду, но в долг брать у зрителей уже неудобно. Я понимаю, что нынешнее положение такое – некоторые последние макароны доедают, какой уж там театр.

В докарантинное время в театре постоянно были полные залы.

Цены на билеты здесь довольно бюджетные по меркам Алматы – 2–3 тысячи тенге.

В театре считают, что искусство должно быть доступно всем желающим, по­этому действует гибкая система скидок, а вход коллегам по цеху и студентам творческих специальностей – бесплатный. На сцене Bunker’а также базируются 4 приходящих коллектива, которые считают его своим домом. Итого – работали порядка 60 человек.

– Выживаем, молодцы, если бы не карантин. Работать возможности нет, нас загнали в угол, 42 500 – не выплатили, сидим и думаем: что же нам делать? Мне не выплатили, как имеющей ИП. Сотрудникам, которые работают в нескольких местах (в школах, студиях, на радио, соответственно, у них были пенсионные отчисления из разных мест работы), тоже отказали в выплатах, – продолжает руководитель театра. – Надеемся остаться в этом помещении, изначально была договоренность, что мы не съезжаем, а арендодатель не планирует кому-то другому его передавать. Плюс мы уже своих денег больше 10 миллионов в него вложили на ремонт, брали кредиты, когда его надо было восстановить, привести в человеческий вид, обновить неудобные сиденья, одна гидроизоляция сколько средств съела! Помещение очень тяжелое в плане ремонта, но тем не менее перевешивает своей уникальностью.

Финансовой подушки для вас нет

“Bunker” находится в старом советском бомбоубежище в центре города, снятом с баланса государства. Всё, что его связывает с внешним миром, это дверь наверху – собственно, вход, всё остальное находится на глубине трех метров. Говорят, что там даже землетрясения не ощущаются.

– Нам очень подошла атмосфера камерности этого здания. Мы, когда его взяли, еще не знали, как пойдет, а потом в тот же год я полетела в Питер, посмотрела их театры и поняла, что движемся в верном направлении. В мире независимые театры давно ушли в андеграунд (то есть под землю. – Прим. авт.), – продолжает Ксения Кутелева. – Я уже зареклась обращаться в акиматы и в минкульт, пока поддерживать независимые театры – не готовы, нас для государства не существует. Ну ладно, мы с этим смирились. Но рассчитывала, что в период карантина, может быть, какую-то финансовую подушку для нас приготовили, ведь Президент сказал, что никто не останется без поддержки! Оказалось, что рассчитывать можно только на наших зрителей, как всегда.

В прошлом году я обращалась в минкульт, посмотрела, что у них есть программа, написала заявление, попросили финансирование свыше 4 миллионов тенге, это покрыло бы нашу годовую аренду.

Думали, может, поддержат – ведь театр выезжает на международные фестивали, участвует в местных, мы посещаем дома престарелых, онкобольных деток, активно принимаем участие в жизни города на добровольной основе. Но мне было сказано, что денег нет. А в начале этого года выходит отчет, что у них остались неизрасходованные средства, потому что в городе нет частных инициатив...

В театре переживают, что раньше сентября вряд ли смогут себя финансировать, даже после окончания карантина не приходится рассчитывать на полные залы. Понятное дело, что и актеры сейчас сидят без денежного содержания, но они худо-бедно продержатся, главное – сохранить помещение, от которого напрямую зависит судьба “Bunker”. Арт-убежище – это уже узнаваемый бренд и знаковое место в городской театральной среде, было бы крайне печально, если Алматы его лишится.

Компетентное мнение

– Во многих странах (Великобритания, Германия, ОАЭ) правительства разработали специальные меры поддержки для креативных индустрий: художников, работников культурной сферы. Зачастую эти люди – фрилансеры, они сами развиваются в профессиях и таким образом продвигают культуру своих стран, – говорит независимый куратор, основатель творческой коммуникационной платформы “Artcom” Айгерим КАПАР. В чьем кармане дырки шире: ущерб Казахстана от CОVID-19 может составить более 4,9 триллиона тенге

– Художники, как правило, не работают в каких-то организациях, а независимые театры не получают зарплату от государства, они создают свои продукты и монетизируют их, но пандемия нарушила весь привычный ход жизни, эти люди остались незащищенными. Когда мы все – театралы, художники – выйдем из пандемии, это будет как после банкротства, уйдет еще много времени на восстановление. Многие фонды создали гранты или собирают донейшн (пожертвования), чтобы художники могли оплатить свои студии, аренду и т. п.

Я замечаю, что на пространстве СНГ вообще нет никакой поддержки художникам.

Между тем сфера искусства – такая же важная часть всеобщего устройства, как и любая другая. Мы так устроены, что нам жизненно необходимо, чтобы чувство прекрасного было частью нашей обыденной жизни. И, как подтверждение этому, в Сети ходили шутки: попробуйте представить свою жизнь на карантине без книг, фильмов, без искусства... Когда нужно показать страну где-то, то всегда обращаются к творческим индустриям, а когда доходит до поддержки, то, получается, мы не очень важны.

АЛМАТЫ