Почему же в СССР продукты стоили так дешево? Разобрался корреспондент медиапортала Caravan.kz.
Сам себе казначей
В доме практически каждого казахстанца есть советские вещи, на которых выбита цена. Чаще всего «вечный» ценник красуется на посуде, книгах, игрушках или ярлычках одежды. В наши капиталистические времена трудно поверить, что целых 30 лет подряд какая-нибудь кастрюля или резиновый пупс стоили одинаково в любом городе огромного СССР. Ведь в наши дни цены могут скакать несколько раз за день, а товар в магазинах, находящихся в сотне метров друг от друга, быть вдвое дороже. Еще один плюс советской экономики, который очень любят вспоминать люди постарше, это необычайная дешевизна продуктов и товаров первой необходимости. Даже с маленькой зарплатой можно было не переживать, чем кормить детей, на что купить лекарства и как оплачивать комуслуги.
Неужели это проклятые капиталисты так безбожно задирают цены, что люди вынуждены недоедать, а оплата коммуналки серьезно бьет по бюджету и обеспечению семьи?
Отчасти это верно. При плановой экономике себестоимость любого товара намного ниже, чем при самом развитом капитализме. Сейчас вещи попадают на полки магазинов через сотни посредников. Производитель отпускает большие партии крупному оптовику, тот дробит их на партии поменьше, складывая разницу в карман, а потом свою накрутку делают розничные точки. К этому надо добавить и транспортные расходы. Прежде товар с заводов и фабрик ехал прямиком на склад, откуда его развозили по магазинам. Сейчас вещи кочуют со склада на склад, совершая ненужное путешествие в тысячи километров. Нельзя сбрасывать со счетов и услуги маркетологов. Раскрученные бренды вынуждены тратить на рекламу от 10 до 30 % выручки, и это, естественно, отражается на цене товара. За 30 лет агрессивного маркетинга у покупателей сложилось мнение, будто неизвестный товар уступает по качеству тому, о котором постоянно говорят с экрана телевизора. К сожалению, нередко бывает и так. Производитель, желающий сэкономить на главном двигателе торговли, наверняка сэкономит и на технологии производства. Кроме того, при плановой экономике количество необходимого для населения товара рассчитывается относительно точно. То есть если в департаменте статистики сделали выводы, что городу нужно, скажем, 100 тонн сливочного масла в день, то 100 тонн и поступят на прилавки. Но так бывает только в идеале. Никакая статистика не может подсчитать, когда и сколько масла захочет съесть каждый гражданин. Это и вызывало дефицит тех или иных товаров. Советские граждане привыкли покупать все с запасом. Пусть даже это масло потом неделями лежало в морозилке. Капиталист же не может позволить себе дефицита. При развитой конкуренции покупатель, один раз столкнувшись с отсутствием того же, масла вряд ли вернется в этот магазин. В результате владелец торговой точки покупает все товары с большим запасом. Как минимум треть из них никогда не будет продана, но риски убытков бизнесмен включит в стоимость.
Но плюсы плановой экономики возможны только в идеальных условиях. Нельзя предсказать спрос и потребности даже на неделю, а в СССР это пытались сделать на пять лет, то есть на пятилетку. Расчеты не застрахованы от ошибок, и никто не мог предсказать неурожай или падеж скота. Не идеален и капитализм. Там есть свои «прелести» вроде ценового сговора, демпинга и искусственного ажиотажа вокруг товаров первой необходимости. Казахстанцы знают это не понаслышке. Регулярно новостные ленты кричат о резком подорожании картофеля, топлива, яиц, сахара, подсолнечного масла. Товары сметают с полок, у недобросовестных продавцов это можно купить лишь втридорога; а после того, как государство берет эту проблему под контроль, цены стабилизируются, а покупатели, поддавшиеся панике, ломают голову, куда деть пять мешков сахара. Так или иначе нормальное ценообразование без контроля государства невозможно ни при плановой экономике, ни при капитализме. Вот только методы сдерживания цен могут быть разные.
На вес золота
Когда мы говорим о низких и стабильных ценах в СССР, то имеем в виду период с 60-х по середину 80-х. Тем гражданам, кому довелось застать первые годы Советского Союза, наши ежемесячные скачки цен показались бы идеалом стабильности. Инфляция и следующий за ней стремительный рост цен начался еще в Первую мировую, но после революции ситуация стала вообще кошмарной. Цены росли в буквальном смысле каждые пять минут. Доходило до того, что человек, севший в трамвай, через остановку должен был заплатить за проезд больше, чем тот, кто вышел на остановку раньше.
В фильме «Свадьба в Малиновке» есть эпизод, где Попандопуло, называющий себя министром финансов, отдает пьяному попу огромную стопку купюр, добавив :«Бери, я себе еще нарисую!» Это совсем не вымысел автора. Во время Гражданской войны свои деньги печатала каждая банда, в ходу были и «керенки» Временного правительства, и «катьки», отпечатанные при Николае Втором, и большевистские рубли. Только советских рублей в тот период было напечатано больше квадриллиона (тысяча триллионов). Кроме того, свои деньги печатали и многие города, признавшие советскую власть. Были случаи, когда местный градоначальник просто писал на клочке бумаги номинал и ставил свою подпись. В ход шли даже старые газеты и винные этикетки, и это гордо называлось рублями.
Тем не менее Владимир Ильич умудрился навести порядок в этом хаосе. В 1922 году советский рубль был обеспечен золотом и серебром. Причем полноценно. То есть обладатель купюры мог зайти в любой банк и попросить обменять бумажку на драгметаллы. Правда, такая честь выпала не всем купюрам, а лишь червонцам. Это не купюра в 10 рублей, а дензнак, больше похожий на сертификат на покупку золота. Рубль и червонец были абсолютно разными валютами одного государства. Рубли по-прежнему оставались просто бумажками, не обеспеченными ничем, а на каждый червонец приходилась часть драгметалла из золотого запаса. Кроме того, на червонец можно было купить товары, за рубли недоступные. То есть дефицитные вещи или деликатесы.
В романе «Мастер и Маргарита» Коровьев и Бегемот заходят в «Торгсин», где полки ломятся от дефицитных вкусностей, стоящих копейки, но народу там почему-то немного. Все потому, что торговля в этом магазине шла за валюту, золото и червонцы, а простой народ не мог похвастаться такой роскошью.
Система с червонцами работала следующим образом. Очень богатые люди, а к таким относились преимущественно нэпманы, то есть советские бизнесмены, торговали за рубли, а выручку вкладывали в червонцы, чтобы позволить себе больше, чем простые смертные. Впрочем, купить червонец мог любой желающий, но простым работягам это было не по карману. Дело обстояло примерно так, как сейчас с биткойнами. В погоне за рублями, необходимыми для покупки червонцев, нэпманы пускали в ход все приемы капиталистического мира, включая скидки и цены ниже, чем у конкурентов. Кроме того, существовали государственные магазины со строго фиксированными ценами. Там торговля шла по карточкам, и товар был сомнительного качества, вроде той самой «осетрины второй свежести», которая на самом деле оказывалась тухлой, но это был первый в истории СССР случай со снижением цен.
Система с двумя валютами в одном государстве сама по себе довольно хрупка и могла существовать только при НЭПе, то есть при гибриде социализма и капитализма, да и то при помощи «костылей» из продовольственных карточек. При отмене новой экономической политики она затрещала по швам и существовала больше по инерции.
Жить стало лучше, жить стало веселее
Иосиф Сталин подошел к вопросу укрепления экономики более прагматично, сделав ставку на оптимизацию производства. Снижения себестоимости товара, а следовательно, и удешевления удалось добиться модернизацией технологий и внедрением нового оборудования.
Качественный пломбир не зря считается символом продовольственного расцвета СССР. До 30-х годов мороженое было редким и очень дорогим лакомством. Его делали вручную около часа, взбивая сливки в специальном устройстве, похожем на кофемолку, обложенном кусками льда. И таял этот деликатес моментально. Закупка в США фабричного оборудования по производству мороженого, а затем и производство своих аппаратов значительно удешевили процесс. Изготовление морозильных ларей позволило привозить пломбир в самые отдаленные уголки страны. И так было не только с мороженым, но и с большинством остальных товаров. Поля засеивались не вручную, а при помощи тракторов, корм скоту привозили на грузовиках, а не на телегах, а рыбу стали ловить не с маленьких лодочек, а с катеров. Это давало больше готового продукта при одинаковых трудозатратах. План повышался, но никого это не смущало, потому что новые технологии облегчали труд. Вряд ли Алексей Стаханов стал бы легендой, если бы вместо отбойного молотка он был вооружен киркой и ломом, как шахтеры еще лет 20 назад.
Коррупция при такой схеме тоже была исключена. Совсем не потому, что все были кристально честными или боялись возмездия. Украденные деньги было бы попросту некуда тратить.
Но у оптимизации была и темная сторона. Вряд ли бы нынешние сталинисты согласились работать на условиях того времени, когда пятиминутное опоздание или забракованная деталь классифицировались как саботаж и вредительство, за что можно схлопотать немалый тюремный срок. Но реализация грандиозных проектов страны без рабского труда заключенных была невозможна даже для сталинского СССР. Тут себестоимость была снижена до абсолютного минимума: пары мисок баланды на человека в день и рабочей робы.
Своего пика система сталинской экономики достигла к 1947 году. После войны в страну хлынул поток трофейного оборудования, чертежей, новейших технологий и даже таких мелочей, как инструменты. Плюс ко всему к заключенным добавились пленные фашисты. Именно в 1947 году цены в Советском Союзе были минимальными за всю историю, если брать соотношение доходов населения и стоимости товаров. После этого цены неоднократно снижались, но народу уже требовалось больше товаров и услуг, поэтому покупательная способность населения снижалась, несмотря на рост зарплат. Иными словами, если в 1947 году семья считалась вполне обеспеченной, если могла себе позволить хлеб и крупы, то позже улучшился и рацион, детям хотелось игрушек, девушки доставали ткани на красивые платья, а новоселам в только что отстроенных после войны домах требовалась мебель и посуда. Но в любом случае советские граждане чувствовали, что жизнь налаживается.
До основанья, а затем
Принято считать, что экономический крах СССР начался при Михаиле Горбачеве. На самом деле первый чувствительный удар по экономике нанес Никита Сергеевич.
Уже в марте 1953-го, сразу после смерти Сталина, Хрущев ликвидировал Госснаб. Эта организация разрабатывала стратегию развития экономики на 20 лет вперед, стараясь учитывать все факторы: неурожаи, вооружённые конфликты, стихийные бедствия, санкции. Но Никита Сергеевич не любил долгосрочные проекты. Ему хотелось видеть результат максимум через год. Из-за этого около 50 важных для СССР строек были закрыты, хоть работы там были завершены на 70 %. Ликвидация Госснаба привела к дефициту зерна, и тогда Хрущев затеял безрассудный план по освоению целины. Все средства отправлялись на пахотные работы в зоне рискованного земледелия. Кроме того, Никита Сергеевич зачем-то ликвидировал артели, ввел неподъёмные налоги на скот у частников. Производство товаров сократилось, но с модой на минимализм это было не очень заметно. Заставлять квартиру хламом стало немодно. Именно тогда появилась традиция отдыхать на море в спартанских условиях, снимая сарай на четыре человека или вообще проводить отпуск в лесу с палаткой. Врачи рекомендовали сократить в рационе жирное мясо, копчёности, сливочное масло, шоколад, специи и вообще есть поменьше, предпочитая супы. Все это подавалось изящно, с научным обоснованием, и до сих пор многие уверены, что без первых блюд прожить невозможно.
Хотя голода, как в ранних 90-х, и совсем уж пустых прилавков не было. Правда, кое-где наблюдались перебои с основными товарами, а в Новочеркасске это вообще привело к народным волнениям. Но были и города с отличным снабжением, где даже черная икра не считалась дефицитом. До сих пор это приводит к горячим спорам сторонников СССР и их противников. Те, кому посчастливилось жить в городе с хорошим снабжением, утверждают, будто во всем Союзе прилавки ломились от сервелата по ГОСТу, а их противники вспоминают очереди за ливерной колбасой, и каждый из оппонентов абсолютно прав. Нехватку продуктов компенсировали за счет импорта, причем нередко за еду приходилось платить золотом.
О той низкой себестоимости продуктов, которая была при Сталине, оставалось только мечтать. Бутылка молока или буханка хлеба обходились государству в 5 раз дороже, чем значилось на ценнике.
Подорожание всё-таки произошло, но совсем незначительное, и оно было замаскировано под деноминацию. При курсе обмена 10 старых рублей за 1 новый «хвостики» из копеек сгорали, а то, что стоило меньше 10 старых копеек, округлялось до одной новой. Вроде бы мелочь, но если учесть, какой товарооборот был в стране с 208 млн жителей, то суммы получались внушительные.
Еще сдерживать цены удавалось при помощи субсидий, но и средства на эти субсидии надо было где-то брать. Тут была придумана хитрая схема накрутки стоимости товаров нужных, но не считающихся предметами первой необходимости. Бытовая техника продавалась в 5-10 раз дороже ее реальной цены. Без фарфоровых сервизов и ковров люди жить уже научились, но жизнь без магнитолы, стиральной машины, транзистора они уже не представляли. Но лучше всего бреши в бюджете забивал алкоголь. Самая дешевая водка стоила 3 рубля 25 копеек. Государство тратило на нее всего 11 копеек, это включая отливку бутылок, печать этикеток и транспортировку. Крепленое вино вообще продавалось со стократной накруткой. Его делали их отходов винопроизводства, добавляя дрожжи в виноградные выжимки, а то и в сгнившие фрукты.
В 1969 году был основан Госкомцен. Именно в этом ведомстве и решали, что и сколько будет стоить. На продукты, повседневную одежду, лекарства и игрушки были назначены минимальные цены, на то, что тогда относилось к предметам роскоши - максимальные. Роскошью стала, к примеру, зимняя одежда. Люди постарше помнят, что за посредственное пальтишко приходилось отдавать половину зарплаты, а на изделие из меха копить несколько лет. При этом и меха и шерсти в стране более чем хватало. Так удавалось решить сразу две проблемы: заткнуть дыры в бюджете и уберечь легкую промышленность от перегрузки, связанной с капризами моды.
На нефтяной игле
То, что произошло в 1973 году, можно назвать крахом советской экономики, но, как ни парадоксально, это были самые благополучные времена СССР. В этот год в странах Запада начался нефтяной кризис. Арабское черное золото стало там недоступно. Советский Союз имел нефти с избытком, и драгоценные баррели обрушили на страну миллиарды долларов.
При таком раскладе устроить народу благополучие мог и ребенок. Зачем разрабатывать станки и машины, когда можно купить все готовое, как это было с «Жигулями» - точной копией «Фиата». Если случился неурожай, то фрукты или овощи можно купить за рубежом, а еще лучше не тратить время на колхозы и совхозы в зонах рискованного земледелия. Докупить можно всегда то, чего не хватит, и даже больше. Так в СССР появились компот и зеленый горошек из Венгрии, хотя этого добра и у нас хватало. Вместо того, чтобы разрабатывать свои модные модели обуви, СССР закупал обувку в Чехословакии и Югославии. Даже резиновые тапочки везли из Вьетнама, а майки из Китая. Тут был еще и геополитический мотив. Социалистические страны, подсев на торговые отношения с СССР, не будут коситься на Запад. Ведь для советских граждан плащи из ГДР - последний писк моды, а пусть берлинские фабрики попытаются конкурировать с итальянскими или французскими кутюрье.
Госснаб опять возродили, но это уже была лишь бледная тень былого мощного ведомства. Лет 30-40 назад там бы точно решили не тратить миллиарды нефтедолларов на ширпотреб, а вложить их в долгосрочные и перспективные проекты, но теперь о будущем никто не думал.
В 1983 году Юрий Андропов почувствовал грядущий крах экономики, но предотвратить его не смог. В частности, он ввел повышение цен на ковры, ювелирку и хрусталь, а также по его распоряжению наладили производство очень дешевой, но отвратительной водки, прозванной в народе «андроповка». Дешевое пойло какое-то время действительно помогало заткнуть дыры в бюджете, давая некую отсрочку. В 1984-м цены на нефть полетели вниз, но старых запасов нефтедолларов еще как-то хватало на сытую жизнь.
В 1985 году Михаил Горбачев вбил последний гвоздь в крышку гроба советской экономики. На фоне низких цен на нефть он стал проводить ряд крайне рискованных и поспешных экономических реформ. Плюс ко всему сухой закон выбил последние костыли бюджета. С полок пропало почти все, основные продукты выдавали по талонам. В 1991 году цены заметно скакнули, и теперь их было уже не остановить; а в 1992-м на руины СССР пришел самый дикий капитализм, о котором советские граждане прежде знали лишь из агиток про загнивающий Запад.
От эпохи ценовой стабильности нам остались только цифры 3,80 на ручке бабушкиной чугунной сковородки.