По ту сторону фобий: чего боятся казахстанцы

Разобрался корреспондент медиапортала Caravan.kz.

Боишься ли ты темноты?

Природа фобий до конца не изучена. Знаменитый русский психиатр Владимир Бехтерев считал, что необоснованные страхи – это сбой в работе мозга. Говоря современным языком, обновление загрузилось с ошибкой. По мнению психиатра, человек всю жизнь определяет для себя ту или иную степень опасности всего окружающего. Например, уже в два-три года ребенок понимает, что, если упасть с высоты, может быть очень больно. Со временем, обретая опыт, человек начинает отличать последствия падения с табуретки или с крыши и делает выводы. То есть при здоровой психике совершенно ясно, что риск упасть с уступа над пропастью очень высок, а с железобетонного, да еще огороженного, моста — маловероятен. Хотя, если сознание застряло на этапе «все высокое опасно», у человека могут начаться панические атаки, даже если он выйдет на балкон второго этажа.

Следовательно, для лечения нужно довести «загрузку обновлений» до конца, то есть задача психиатра — долго, терпеливо, а главное, доходчиво объяснять пациенту разницу между падением со стремянки на мягкий ковёр и с утеса на острые камни.  Метод Бехтерева оказался довольно эффективным, но помогал далеко не во всех случаях.

Действительно, боязнь змей, темноты, высоты и насекомых заложена в нас на генетическом уровне. Там миллионы лет эволюции вырабатывали инстинкт самосохранения, и неудивительно, что у кого-то инстинкты дали сбой.

Тем не менее существуют фобии, которые далеки от естественных человеческих страхов. Так было отмечено несколько случаев, когда человек панически боялся… арахисового масла. Причем панические атаки начинались не при попытке перекусить этим продуктом, что можно было бы объяснить страхом аллергической реакции. Пациента начинала бить дрожь от одной мысли, что в магазине, куда он сейчас отправится, на полке будут стоять банки с арахисовым маслом.

Так появилась теория, не опровергающая, а скорее, дополняющая версию Владимира Бехтерева. В наши дни ряд психиатров считает, будто фобия на безобидные предметы бережет психику от реальных страхов. Допустим, пациент панически боится пауков, и даже нарисованный паучок провоцирует повышенное потоотделение и учащенное сердцебиение. Между тем человек хорошо понимает, что смертельной угрозы от пауков нет. Каракурты и тарантулы в его широте не водятся. Зато хватает других страшных вещей, от которых нет спасения. Может произойти несчастный случай с кем-то из близких, в дом ворвутся грабители, на работе уволят, супруга уйдет к другому и так далее. Большинство людей умеют не думать о плохом, но это получается не у всех. Тут на помощь и приходит фобия на что-то безобидное, в данном случае — на пауков. Она успешно блокирует реальные страхи. Такие защитные фобии лучше не трогать. Пусть лучше человек купит  дихлофос и будет спать спокойно, чем станет тревожиться, перебирая в голове кошмарные сценарии, которые с ним могут произойти.

Еще раньше считалось, что мужчины страдают от фобий гораздо реже женщин. Это верно лишь отчасти. На самом деле фобиям подвержены оба пола. Беспочвенные страхи развиваются примерно с 14 до 18 лет, и в этот период у обоих гендеров букет страхов одинаков. Но дальше играет роль влияние общества. Мальчикам приходится самостоятельно прорабатывать фобии, чтобы не прослыть трусом, «не мужиком». Девушки же вполне могут позволить себя визжать при виде таракана, и такая пугливость только придает им обаяния.

Именно поэтому подавляющее большинство мальчишеских забав так опасны. Мальчишки прыгают с гаражей, купаются в местах с сильным течением, собирают насекомых, дразнят бродячих собак и играют в прятки на темных заброшках только с одной целью — не дать фобии ни единого шанса. Хотя, конечно, сами этого не понимают. Так же в свое время избавлялись от необоснованных страхов их отцы и деды.

Синема, от тебя мы без ума

Метод, где пациента с фобией лечат, заставляя хлебнуть страха через край, и правда, очень эффективен. Еще лет 30 назад его применяли даже маститые психиатры. Например, если человек боится темноты, то нужно запереть его на ночь в темном чулане. Да еще транслировать туда через динамики жуткие звуки. Страдающего от боязни утонуть увозили на середину реки и сбрасывали в воду, а вздрагивающего от одного слова «паук» связывали и обкладывали тарантулами. Тут уж человек или полностью исцелялся от фобии, или сходил с ума. Третьего в этом случае не дано.

Сейчас этот метод официальная психиатрия не применяет, используя вместо радикального средства более долгие, не столь эффективные, зато щадящие методики: психоанализ, медикаменты и даже гипноз. Хотя некоторые коучи, обещающие избавить от всех психологических проблем за один сеанс, могут применить жестокий дедовский метод.

Тем не менее иногда радикальной терапией занимается сама жизнь. До 2020 года мизофобия, то есть боязнь микробов, входила в двадцатку самых часто встречающихся фобий. Сейчас количество пациентов с мизофобией сократилось в сотни раз. Когда с экрана телевизора постоянно говорят, что коварный коронавирус прячется абсолютно везде — от безлюдного леса до уголков собственной квартиры, нервы могут сдать и у человека, которые в жизни не боялся микробов. Но если это продолжается несколько месяцев подряд, а ты еще жив и даже не подцепил насморк, то сдается и самая острая форма мизофобии.

Бывают случаи и полностью противоположные. До 1983 года коулрофобией — боязнью клоунов, страдали единицы, да и то это были те, кого в раннем детстве сильно напугал размалеванный и орущий цирковой артист. Клоунов печатали на конфетных фантиках, у каждого ребенка дома была кукла в ярком парике, и цирковые артисты ассоциировались только с весельем. Никого не пугал даже первый маскот ресторана «Макдональдс». Тогда детей за бургерами развлекал артист со стаканчиком вместо носа и совершенно безумным гримом. Реклама 1956 года в наши дни выглядит как короткометражный фильм ужасов. В ней этот странный персонаж подходит к одинокому ребенку, гуляющему на улице, и обещает бесплатный бургер, если малыш отправится с ним. Причем мальчик на это щедрое предложение с восторгом соглашался.

Первые случаи массовой коулрофобии стали фиксироваться в начале 80-х, когда шел судебный процесс над серийным убийцей Джоном Гейси, который в свободное время подрабатывал клоуном на детских праздниках. Людям тяжело давалась мысль, что их детей развлекал садист и убийца. В 1986 году вышел роман «Оно» Стивена Кинга, об адском клоуне. Мастер ужасов явно вдохновлялся историей Джона Гейси. В 1990 году роман «Оно» был впервые экранизирован, и коулрофобия стала массовым явлением. До Казахстана, как и до других республик постсоветского пространства, страх клоунов дошел чуть позже, к середине 90-х, когда в самые отдаленные населенные пункты пришли видеомагнитофоны и кабельное телевидение.

Согласно исследованиям британского Шеффилдского университета 67 % опрошенных детей от 10 до 16 лет боятся клоунов. Из них 13 % считают цирковых артистов более страшными, чем зомби и вампиры, и лишь 0,3 % находят клоунов забавными.

Последней фобии, которую нам подарили голливудские блокбастеры, название еще не придумали, но все больше молодых людей стали жаловаться врачам на чувство паники при виде открытых грузовиков на трассе. Причиной стала кинофраншиза «Пункт назначения», где бревна, упавшие с лесовоза, привели к гибели нескольких человек. Причем фобию спровоцировала не исходная серия 2003 года, а отсылка к ней в фильме года 2025-го. Там по сюжету лесовоз появляется неожиданно, когда ничего не предвещало беды.

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку

К счастью, нервы казахстанцев достаточно крепки, чтобы не бежать к психиатру после просмотра каждого ужастика. Страх бревен с лесовоза и коулрофобия в наших степях не носит массовый характер. Тем не менее некоторым гражданам необоснованные страхи так отравили жизнь, что помощь специалиста им всё-таки потребовалась.

По данным на март 2024 года, в Казахстане под динамическим наблюдением находятся 245 человек с диагнозами из разряда невротических и соматоформных расстройств, из них почти половина проживает в Туркестанской области. Практически во всех случаях фобия проявилась как реакция на пережитый стресс.

Больше всего казахстанцев страдает агорафобией, то есть страхом открытого пространства. Кстати, эта фобия сейчас занимает первое место не только у нас, но и во всем мире. Фобия не ограничивается только страхом перед большими площадями. Страдающему этим видом заболевания крайне дискомфортно просто на улице. Его пугают толпы людей, автомобили, даже поездка в полупустом автобусе становится пыткой. Трудно сказать, почему именно этот необоснованный страх выбился в лидеры. Прежде больше жалоб было на никтофобию (страх темноты).

Биолог медицинского центра Техасского университета Джозеф Голдстайн считает, что причиной распространения этого вида фобий стала гиперопека в детстве, когда родители, напуганные новостями о маньяках, росте преступности, количестве ДТП, постоянно говорили ребенку, что покидать дом опасно. В наши дни положение еще усугубилось распространением интернета. В сети намного безопаснее, чем среди живых людей, и в словесной перепалке в комментариях можно не подбирать слов и не рисковать получить по физиономии за слишком дерзкий ответ. На улице неприятного собеседника не бросишь в черный список, а если сложилась опасная или просто неприятная ситуация, то ее не решить, просто закрыв страницу. Свою лепту вносят и страшные новости о терактах и несчастных случаях в людных местах. Конечно, они случались и прежде, но одно дело, когда событию посвящен десятиминутный выпуск новостей, а совсем другое, когда в ленте новостей несколько дней смакуются кровавые подробности и появляются жуткие фото с места происшествия без всякой цензуры.

Похожие причины привели и к росту социофобии, то есть страху перед посторонними людьми. Общение в интернете с виртуальными собеседниками привело к тому, что стали нарушаться базовые нормы коммуникации. Обсчитавшей тебя торговке с рынка в реальной жизни не поставишь одну звезду, навязчивого алкоголика, клянчащего 200 тенге «по-братски», не отошьешь злым эмодзи, а простая беседа без гифок и гиперссылок оборачивается долгими неловкими паузами. От этого простой выход в магазин за хлебом становится мучительным испытанием.

Агорафобией и социофобией чаще страдают юноши и девушки от 18 до 25 лет, то есть вчерашние подростки, которым приходится делать первые шаги во взрослой жизни.

Довольно любопытно происхождение трипофобии, то есть боязни кластерных отверстий. Если сказать проще, то люди стали чаще бояться предметов, похожих на осиные гнезда, норки насекомых, некоторые виды пористых растений. Порой приступ может вызвать даже поролоновая  губка для мытья посуды. Страх перед кластерными отверстиями у нас врожденный. Так природа защищала нас от кусачих насекомых, червивых овощей и соплеменников с кожными заболеваниями. Для городского жителя эти предметы опасности давно не представляют, и страх потихоньку ушел, вернее, спрятался очень далеко. Но авторы с развлекательных порталов стали тиражировать картинки с изображением предметов, вызывающих трипофобию, с припиской «Слабонервным не смотреть». Слабонервным смотреть эти фото, правда, не стоит.  Даже у человека с крепкими нервами изображения часто вызывают дискомфорт, а у впечатлительных часто просыпаются древние инстинкты, и пугать начинает круассан из любимой кофейни.  

Боль прошла, страх остался

Далеко не каждый страх, под которым нет осязаемой основы, можно считать фобией. Например, если кто-то избегает прокатиться с ветерком на ржавой карусели в луна-парке, хотя видит, что через аттракцион уже прошли десятки людей, это не фобия, а просто осторожность. Стремление перейти на другую сторону при виде бродячей собаки — не симптом кинофобии, а вполне разумное решение. Конечно, это можно назвать и трусостью, но никак не психическим заболеванием.

Реальные же страхи казахстанцев намного страшнее, чем взбесившийся клоун из канализации.

Несмотря на разговоры об эмансипации, патриархальные нормы в Казахстане очень сильны. Подавляющее большинство казахстанок боятся, что семья, дети, стирка носков и трусов, часы на кухне и положение домашней прислуги убьют в ней личность. Именно с этими страхами чаще всего обращаются казахстанки с психологами.

На втором месте страх измены супруга. Впрочем, этому подвержены оба пола, а мужчины боятся стать рогоносцами даже больше. Мужчинам у нас вообще приходится несладко. Общество возлагает большую ответственность на сильный пол. Мужчина должен быть и добытчиком в семье, и занимать высокое положение, и быть альфа-самцом. Поэтому в Казахстане сильный пол постоянно испытывает стресс — от страха лишиться работы, потерять статус в обществе и обнаружить проблемы с потенцией. Даже вероятность просто заболеть вызывает тревожность. Наш менталитет создает вокруг мужчины, который после первого же чиха бежит к врачу, ореол слабака. Поэтому пойти к психологу — для сильного пола хуже казни, даже если поводы для этого серьезные. Отношение же к женщине, которая часто бегает к душеведу, у нас хоть и ироничное, но довольно лояльное. Примерно как к визитам в салон красоты.

Ну и, конечно, оба пола боятся, что с их близкими, и особенно с детьми, случится что-то плохое.

В этих случаях речь идет о страхах перед событиями, которые еще не произошли, но есть высокая их вероятность. То есть у женщины еще длится конфетно-букетный период с отпусками в Турции или в Египте, но негативный опыт подруг не дает расслабиться. Слишком много случаев, когда первые красавицы института, гордые и уверенные в себе, после замужества превращались в затюканных келинок, облаченных в засаленный халат.

Так же и мужчины, делающие успешную карьеру, насмотрелись на уволенных за оплошность коллег и приятелей, которым супруга наставила рога.

Но главные страхи, действительно отравляющие жизнь, у казахстанцев появляются после единичного случая, который заставляет задуматься.

Так, большинство казахстанок, начиная лет с 14, боятся быть изнасилованными. Причиной тому обычно становятся случаи, которые в нашем обществе считаются безобидными. Кого-то еще в школе лапали одноклассники, кого-то зажал алкаш в подъезде, кому-то таксист сделал неприличное предложение, пригрозив завезти за город. Проблема подобных страхов характерна только для нас, потому что обращаться в полицию после таких инцидентов бесполезно. Даже реальный случай насилия бывает сложно доказать, а похотливому соседу, распускающему руки, грозит максимум замечание участкового, да и то не всегда. Страх рождает чувство незащищенности.

Из того же разряда страх перед домашним насилием. Случается, что обычная семейная ссора заканчивается тяжелой мужской оплеухой. Хотя этот удар чаще всего даже синяка не оставляет, с этого момента о здоровой семье можно забыть. Полиция неохотно берётся за семейные разборки, и даже если делу будет дан ход, то от длани закона пострадает сама же женщина. Ее мужу или грозит штраф, который тяжело ляжет на семейный бюджет, или дебошира закроют на несколько дней, и работодателю такое на понравится.

Так, единственная пощечина или угроза мужа оборачивается паническим страхом, который не победит ни один психолог. Женщина чувствует, что попала в безвыходную ситуацию.

«Психологи» из соцсетей часто рекомендуют сделать шаг навстречу страху, и тогда фобия навсегда уйдет. Но, к сожалению, эти советы работают разве что с фобией перед нарисованными пауками, а в реальности требуется помощь не только врача, но и юриста.