Все мы немного дворяне

Об этом пишет на сайте Tengrinews.kz Азамат Джолдасбеков, профессиональный независимый директор.

Не знаю, только ли у меня сложилось такое впечатление, но мне кажется, что русский язык российский и русский язык казахстанский несколько различаются между собой, причем не в пользу первого. У русского языка, на котором говорим мы, правильней построение предложений и богаче лексикон. И вообще он более близок к литературному варианту. Специальных исследований на эту тему я не встречал, так что руководствуюсь исключительно своей субъективной оценкой.

На мой взгляд, на самом деле такая разница есть и объясняется она различием в качестве школьного образования. Нас учили сосланные в Казахстан дворяне, разночинские интеллигенты и их потомки. А россиян – те, кто после этой высылки остался. Правдоподобная версия? Вполне: учительство было самой доступной новой профессией для классовых противников победившего пролетариата, в массовом порядке отправленных на трудовое перевоспитание в далекие (от Москвы, Петербурга и Киева) степи, мелкосопочник, Туркестан и Семиречье. Да и советская власть, наверное, не видела особой политической опасности в том, что ссыльные и условно освобожденные враги народа учат русскому языку и другим безобидным школьным наукам своих и чужих детей.

В результате в Казахстане (и еще, наверное, в Ташкенте) сформировался «заповедник» литературного русского языка первой трети XX века. Причем языка массового, повседневного, разговорного. И это очень хорошо. Чем-чем, а этим надо гордиться, особенно в свете большой национальной задачи по достижению триязычия.

Конечно, если посмотреть на нынешнюю грамотность молодежи, то поводов для огорчений найдется немало (и с игнорированием запятых или с их щедрым разбрасыванием к месту и ни к месту, и с элементарным незнанием орфографии, и со словами-уродами типа «проплатить» или «Тайланд», и с прочими проблемными зонами). Но главное, что задел сохранился, и ситуацию с грамотностью еще можно исправить, тем более, что страшные 90-е годы выживания закончились, а русский язык, несмотря на отсутствие у него официального статуса, де-факто остается языком межнационального общения и языком больших городов. Так что в части русского языка упомянутую задачу решить довольно просто: надо лишь беречь и расширять имеющийся языковой «заповедник». Благо что еще есть, кому учить, и есть языковая среда для речевой практики.

Думаю, что и с овладением всеми соотечественниками казахским языком ситуация тоже разрешится благополучно. Наше шала-казахское поколение не говорит на родном языке просто потому, что нас ему не учили ни в школах (так как его не было в программе обучения), ни дома (поскольку идейные родители готовили нас к жизни в провозглашенной в 1961 году Н.С. Хрущевым новой исторической, социальной и интернациональной общности под названием «советский народ» и к всесоюзной вненациональной партийно-научно-советской карьере). Будет налажено обучение казахскому языку в детских садах и школах по эффективным методикам (по примеру тех, по которым во всем мире изучается английский язык) – будет достигнуто полное владение казахским языком жителями нашей страны. Поколения через два, то есть после нас и наших детей, с которыми мы тоже не говорили по-казахски…

И коль речь идет о языковом обучении, хочу высказать некоторые попутные мысли о сложившейся ситуации с казахским языком.

Первое. Надо немедленно разогнать якобы лингвистов, которые на бюджетные (наши с вами!) деньги занимаются словоизобретательством, высасывая из неизвестно откуда суррогаты исторически сложившимся международным терминам и устоявшимся заимствованиям. Только воспаленное воображение могло придумать необходимость перевода и сам перевод слов «томат» и «интеграция»! Нужно максимально облегчать, а не намеренно затруднять, восприятие казахского языка за счет использования однозначно понимаемых большинством сограждан слов, не подлежащих переводу.

Второе. Надо упрощать казахский алфавит и написание слов. Для отражения языковой фонетики более удобным с точки зрения обучения и употребления является введение правил произношения тех или иных слов и слогов вместо применения специфических букв. Если же казахский язык все-таки будет переводиться на латиницу (против чего у меня нет принципиальных возражений), то это должен быть базовый 26-буквенный алфавит, не предусматривающий использование всяческих модификаций вроде надстрочных и подстрочных знаков. Для передачи же звуковых особенностей следует использовать буквенные сочетания и опять-таки правила произношения.

Третье. Пора перестать изобретать велосипеды, отгрызать края у бюджетного пирога и остановиться на одной наилучшей методике обучения казахскому языку, причем выбранной неказахскоязычными экспертами, которые имеют возможность сравнивать эффективность преподавания различных языков по разным методикам.

Удачи. Как писали Ильф и Петров, «параллельно большому миру, в котором живут большие люди и большие вещи, существует маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами… В большом мире людьми двигает стремление облагодетельствовать человечество. Маленький мир далек от таких высоких материй. У его обитателей стремление одно – как-нибудь прожить, не испытывая чувство голода. Маленькие люди торопятся за большими. Они понимают, что должны быть созвучны эпохе и только тогда их товарец может найти сбыт». К чему такая длинная цитата? А к тому, что есть большая задача научить людей казахскому языку и есть маленький человек-герострат, который изобрел слово «кызанак» для обозначения чужеземного томата-помидора.