Супермен из аула

Воспитание камчой

– Да какой я секс-символ? – усмехается Ерик. – Я аульный парнишка, который с малолетства привык к тяжелой работе. Нас в семье росло десять детей – восемь девочек и два мальчика. Досхан, старший брат, учился далеко, в школе-интернате, и я оставался единственным помощником у отца. Меня, второклассника, поднимали в пять утра. Надо было убрать навоз из-под коров, запрячь лошадь.

Аул еще спал, когда мы с отцом выезжали на рыбалку или охоту. Зимой я пробивал ломом прорубь, летом сидел на веслах. Отец, заложив руки за спину, шагал обычно впереди, а я, как верный Санчо Пансо, носил за ним ружье. За малейшее непослушание – непочтение к старшим или за то, что обидел кого-то из сестер, – отец наказывал: тут же брался за камчу и, бывало, избивал до крови. Что интересно, обиды на него у меня не осталось. Ему было уже 60, когда я родился. И, видимо, чувствуя, что рядом со мной ему быть недолго, он старался воспитывать меня так, чтобы я всегда был готов к трудностям.

Спартанское воспитание не прошло бесследно. Ерик по сей день любит физические нагрузки и все трюки делает без дублера. Сейчас он закончил сниматься в фильме “Жизнь-икра” Ануара Райбаева, где играет киллера. В свои 50 актер так резво бегал по сопкам, бесстрашно прыгал и падал с высоты, что у студентов из массовки не возникло и тени сомнения, когда на восхищенное: “Агай, сколько вам лет?”, он, не моргнув глазом, ответил: “37!”.

– За лицом и фигурой надо следить, – философски замечает актер. – Это как-никак мой хлеб.

Вопреки брату

В актерскую профессию Жолжаксынов-младший пришел вопреки советам знаменитого к тому времени старшего брата, которого после “Погони в степи” узнавал на улицах практически каждый.

– Досхан говорил, что это тяжелая и часто опасная для жизни профессия. Я и сейчас ему никогда не перечу (хотя порой он может меня, отца троих детей, отчитать как мальчишку), а уж тогда и вовсе старался во всем походить на него. Ослушался я его лишь раз, когда твердо решил, что буду, как он, актером.

В 1969-м наша семья переехала под Алма-Ату, а потом, когда отца не стало, брат перевез нас в свою двухкомнатную квартиру на Ботаническом бульваре. Он к тому времени уже работал в Казахском ТЮЗе. Я не пропускал ни одного его спектакля – сразу, как заканчивались уроки, шел в театр.

Брат был на гастролях, когда начались вступительные экзамены в институтах. Однажды жездешка, муж одной из моих старших сестер, сказал, что в театре имени Ауэзова преподаватели ГИТИСа набирают группу. Я побежал туда со своими документами и с первого тура сразу прошел на третий. В общем, поступил без проблем.

Его мастером был Владимир Федорович Дудин, в институте преподавали Олег Табаков, Андрей Гончаров, Владимир Андреев, Анатолий Папанов…

– Мне было интересно все: и сценическая речь, и мастерство актера, и разбор просмотренных спектаклей… Но за год до окончания института с тревогой начал задумываться: “Господи, что же будет дальше? Может, поменять профессию, пока не поздно?”. Наставления педагогов уверенности в завтрашнем дне не прибавляли. “Мы вас здесь опекаем, а что будет дальше – зависит уже от вас самих”, – предупреждали они. И действительно, сегодня из нашего выпуска в профессии остались только я и моя жена, актриса Кымбат Тлеуова.

Мамбетов обозвал предателем

В 1982-м Ерик Жолжаксынов окончил ГИТИС и вернулся в Алма-Ату, попал по распределению в театр имени Ауэзова. “Мне ничего не светит, ролей не будет!” – это первое, что он подумал. У главного режиссера Азербайжана Мамбетова были свои актеры, вчерашний выпускник ГИТИСа не попадал в их список. И Ерик без сожаления… ушел в армию. Когда через полтора года он вернулся, ситуация в театре изменилась. Главреж к вчерашнему солдату, честно отдавшему долг родине, был настроен благожелательно.

– Азербайжан Мадиевич дал мне роль в “Мадемуазель Нитуш”. Потом меня приглашали в свои постановки молодые режиссеры. Спектакль “Бархатный сезон” Баккожи Мукая, где я играл главную роль, даже выдвигался на Госпремию. Параллельно я, к большому неудовольствию Мамбетова, снимался в кино. И в конце концов оно все-таки перетянуло меня. Когда я в третий раз пришел с заявлением об уходе, Мамбетов, обозвав меня предателем, подписал его, и с 1989 года я в штате “Казахфильма”.

Ерик категорически опровергает, что в кино его проталкивал старший брат.

– Он даже в “Биржан-сал”, первую картину, которую снимает сам, не пригласил меня. Но я на него не обижаюсь, он остается для меня эталоном. Здоровый образ жизни – это от него. Брат считает, что актер всегда должен быть в хорошей физической форме. Я делаю то же самое, что и он: перед работой обязательная утренняя пробежка, отжимания, занятия боксом. Не курю, почти не пью, самое большее, что могу себе позволить, – в гостях 50 граммов коньяка. На столе предпочитаю видеть исключительно здоровую пищу. Кроме мяса по-казахски, люблю фрукты и овощи, особенно лук и чеснок.

Фильм о мужской дружбе

Последние годы были особенно урожайными для Ерика Жолжаксынова на роли в кино: “Кочевник”, “Грех Шолпан”, “Кек”, “Махамбет”, “Жизнь-икра”, “Полиция Хоккайдо”…

– Не скажу, что я везунчик, просто востребованный актер. К каждой своей работе в кино отношусь с полной отдачей, на съемочной площадке у меня только два зрителя – режиссер и оператор. Все остальные для меня не существуют.

Режиссер “Махамбета” Сламбек Тауекел не хотел брать Ерика ни на одну из трех ролей, на которые он по очереди пробовался, – хана Жангира, Махамбета, Исатая Тайманова. Но вмешался автор сценария и художественный руководитель проекта Олжас Сулейменов, посчитавший, что Ерик, как никто другой, подходит на роль Исатая. Самой лестной оценкой для Ерика стал отзыв старшего брата. По мнению Досхана Жолжаксынова, народ эту картину примет, поскольку она поднимает патриотический дух.

– Это сложная, психологически сильная роль. Чтобы узнать, каким был мой герой, я перечитал все, что смог найти о нем в библиотеках. Я воспринимаю этот фильм как гимн чистой, бескорыстной мужской дружбе и, как бы это банально ни звучало, беззаветному служению родине и своему народу.

“Папа, ты разлюбил маму?”

На вопрос, не падают ли женщины к его ногам штабелями после созданного героического образа Исатая, актер ответил, что, может быть, это и так, но он смолоду умеет контролировать себя.

– Не скажу, что не влюбчив, но мимолетные романы – это так, шелуха. Семья всегда была для меня главной ценностью. У нас бывают ссоры нешуточные, но, к счастью, в нашей семье подрастает дипломат. Последний раз, когда мы с женой не разговаривали несколько дней, младшая дочка-второклассница спросила меня: “А ты, папа, разлюбил, что ли, маму?”. “Да, я не люблю ее больше”, – ответил я запальчиво. “Зачем же ты на ней женился?” – последовал ответ.

Свою жену я полюбил с первого взгляда. Это произошло во время приемных экзаменов в ГИТИСе. С тех пор мы и шагаем по жизни рука об руку. Сейчас, когда наши старшие сын и дочь сами готовы создать семьи, любовь у нас стала уже другой. В ней больше нежности, юношеская страсть поутихла. Несколько лет назад во время спектакля жена упала со сцены и серьезно повредила позвоночник. Услышав от врачей, что ей предстоит долгие месяцы провести прикованной к постели, она тихо сказала: “Как же мне быть?”. И посмотрела на меня с таким отчаянием, что у меня зашлось сердце. Можно было бы, конечно, в те дни нанять сиделку, но я решил, что справлюсь сам. Не сделай я этого, еще неизвестно, встала бы она на ноги…

Мерей СУГИРБАЕВА