Почему казахстанские хирурги редко доживают до пенсии

За сутки в отделение травматологии БСНП поступает до 40–50 человек с травмами. Из них 5–10 пациентов ложатся на больничные койки. Многие в тяжелом состоянии – после ДТП или ножевых ранений, – рассказывает доктор Семенов. – Людей к нам везут не по прописке, а по месту получения травмы.

– Что сегодня мешает работать врачу?

– Бюрократия. Электронная система не всегда хорошо работает, а у больницы не хватает средств на ее усовершенствование. Но это не главная проблема. Сейчас ввели новую и очень хорошую систему сортировки больных – триаж. Но сознательность пациентов у нас пока не слишком высока. Вот мы были в Европе, и там, если поступил по 3-й, не самой экстренной зеленой линии, он может до 3–4 часов сидеть и ждать осмотра. В любой стране так работает эта система.

Заведующий отделением травматологии Владимир СЕМЕНОВ. Фото Нэли САДЫКОВОЙ

А наш даже “самый легкий” больной уже через 10 минут начинает возмущаться, звонить и жаловаться, почему других пациентов принимают, а его нет. И врач, вместо того, чтобы заниматься больными, должен заниматься отписками на эти жалобы.

Объясняем: вы находитесь в зоне сортировки. Ваша зеленая линия предполагает ожидание. Сначала обслуживаем экстренную красную зону, в которую поступают больные в угрожающем жизни состоянии. Эти пациенты обслуживаются моментально. Просто люди должны понимать, что есть экстренные ситуации и такие, при которых можно подождать. Человек в любом случае в больнице без внимания не остается!

– Пациенты зеленой зоны – это, как правило, хронические больные с обострениями, – дополняет коллегу доктор Бекишев. – Некоторые не хотят идти в поликлинику, ждать своей очереди, хотя им показана амбулаторная помощь. Знают, если их привезут в “скорой”, мы обязаны их быстро обслужить. Повысилась ли температура или незначительная боль в животе, но они требуют пристального внимания, то есть злоупотребляют услугой экстренной помощи. А у нас пожелания людям – раз они обратились к врачам, должны доверять им и иметь терпение.

– Как в последнее время изменился характер травм?

– Если лет 10–20 назад много поступало людей с ножевыми и огнестрельными ранениями, то в последнее время таких случаев почти нет. Жизнь сильно изменилась. Сейчас, в век смартфонов, люди идут, уткнувшись в интернет-чаты, ничего не видят и не слышат вокруг и на ровном месте получают травмы.

Вот в прошлом году на девочку сосулька с крыши упала. Тяжелейшая черепно-мозговая травма. К сожалению, она не выжила. Тоже шла в наушниках. Понятно ведь, если человек соблюдает осторожность и слышит, что происходит вокруг, то может убежать или хотя бы поднять голову и увидеть опасность. Несколько человек машинами сбивало. Шли через переход в наушниках и смотрели в смартфон. «Вы же клятву Гиппократа давали!»: врач «скорой» рассказала об ужасах на вызовах в Алматы

Сейчас еще многие ездят на велосипедах и самокатах. Для организма – да, крутить педали велосипеда полезно. Но делать это надо разумно.

У самоката колеса маленькие, и когда они попадают в ямки на дорогах, колесо застревает, и человек падает. А скорость электросамоката – 30 километ­ров в час.

Вот сейчас в реанимации лежит в коме мужчина солидного возраста, за 50 лет. Ехал на самокате и столкнулся с автомобилем. К сожалению, и водители автомобилей часто игнорируют людей на двухколесном транспорте, на самокате, велосипеде, скутере… И даже не смотрят на специальные дорожки, мол, я главный, у меня машина!.. Это нехорошо. Нам нужно воспитывать водительскую культуру, потому что все являются участниками дорожного движения.

– А вы не хотели бы поменять профессию?

– Нет, конечно! Да и менять уже поздно. 35 лет я в травматологии. Держит не зарплата, а работа. И буду работать здесь до пенсии. Хотя хирурги редко до нее доживают. Работа напряженная, и это накладывает отпечаток на здоровье. У кого сердце не выдерживает, у кого инсульты, инфаркты, гипертония. Это причины, по которым мои товарищи ушли.

Сейчас, в связи с разделением на узкие специализации и появлением нового оборудования, стало полегче. Но все равно нести ответственность за здоровье и жизнь человека – это большая эмоциональная нагрузка. К сожалению, не все это понимают. Но врач тоже человек.

Сейчас много спорят о врачебной ошибке. Ошибся – всё! Тебя надо казнить. К сожалению, везде в мире это случается.

Мы ездим на конференции, и самые выдающиеся мировые хирурги обсуждают и не боятся показывать нам собственные ошибки, чтобы на них мы учились. И нигде в мире за них не наказывают так жестоко, как у нас. Приходит комиссия и наказывает в первую очередь именно того, кто признался в своей ошибке, того, кто старался сделать, как лучше.

У нас есть сейчас система защиты пациентов, но нет системы защиты врачей. Хочешь – иди в суд или еще куда. Пациент имеет право пожаловаться, и его защищает целая комиссия, а врача от пациента никто не защищает. И это очень большая проблема.

– Я чуть более оптимистично смотрю на эти вещи, – вступает в беседу доктор Бекишев. – Владимир Геральдович на самом деле очень сильный и опытный хирург-травматолог, которого знают по всей республике. На него идут, у него есть имя..

Сейчас наша больница хорошо снабжается современным оборудованием. Благодаря чему мы теперь проводим множество малоинвазивных операций, и наши пациенты намного быстрее выздоравливают.

– А почему вы сами пошли в такую трудную область медицины, как хирургия?

– Я учился в советское время, когда эта профессия была одной из самых престижных. Ну и родители на меня влияли. И когда мама моя серьезно заболела, отец сказал: “У нас в роду должен быть один врач”. Так я нацелился поступить в мединститут. А недавно заболели вдруг и папа, и мама. Я срочно выехал к ним в аул. Оказал помощь отцу на месте, маму привез в Алматы, подлечил. Тогда отец и говорит: “Оказывается, не зря я тебя в медицину направил. Ты нам помог!”.

Заведующий отделением абдоминальной хирургии БСНП Бактияр БЕКИШЕВ. Фото Нэли САДЫКОВОЙ

Нас в семье трое, и в свое время отец, который работал учителем, отправил меня – в медики, сестру – в фармацевты, а младшего сына – в учителя. Так оно и случилось. И я рад, что послушал тогда своего отца.

Вместе с пациентами мы выздоравливаем и вместе умираем. Вот сегодня, например, старенькая бабушка выписалась и говорит мне: “Сыночек, спасибо, что ты спас мне жизнь!”. Это дорогого стоит. Такие эмоции заряжают!

Бывают, конечно, и очень тяжелые моменты. Никогда не забуду случай. Я тогда работал в 7-й горбольнице. Меня из дома ночью вызвали. Поступила 7-летняя девочка, с множественными ножевыми ранениями. Получила их от душевно неуравновешенной женщины, жившей по соседству. У ребенка практически полпечени разорвано, в нескольких местах кровоточит. Еле-еле остановил кровотечение. А давление не поднимается. Дальше смотрим, кровь подтекает в области селезенки. Очень глубокое ранение. И поскольку речь идет о жизни и смерти, удалили селезенку. Все равно подтравливает где-то. Нашли. Левая почка полностью пересечена пополам. Пришлось тоже удалить. Только после этого кровотечение остановилось, давление стало подниматься.

Три дня девочка у нас лежала, потом, после стабилизации, ее перевели в детскую больницу. И… лет через семь они ко мне с мамой пришли!..

Не знаю, как мама меня нашла, девочка уже подросла, красивенькая такая. Нашли, просто чтобы поблагодарить: “Спасибо, доктор, вы спасли тогда жизнь дочке!”. И до сих пор на душе тепло. Ну, представьте, 7-летняя девочка, маленький животик – и столько ранений!..

Поэтому коллегам в наш праздник первое, что желаю – терпения! И еще творческих успехов, и поменьше жалоб от пациентов и их родственников, а больше благодарностей.

И чтобы мы получали зарплату в размере минимум 3–4 тысячи долларов в месяц, как за рубежом! А еще крепкого здоровья!

Мои учителя, профессор Касенов и профессор Дурманов, говорили в свое время, что состояние хирурга, когда он оперирует, сравнимо с состоянием пилота, управляю­щего самолетом, у которого отказал двигатель, и он находится в состоянии падения. Такой же стресс испытывают в экстренных ситуациях. Хочу пожелать коллегам как можно меньше таких ситуаций!

АЛМАТЫ