Они вернулись, раскаялись, но...

В свое время в стране были приняты жесткие правовые меры относительно лиц, вступив­ших на радикальный путь. За участие в международных террористических организациях за рубежом существует положение об утрате гражданства. Происходит всё через суд.

Но в арсенале обвиняемых есть эффективная мера для защиты – это раскаяние. Оно может быть чистосердечным, каждый имеет шанс вернуться и начать новую жизнь. Однако так ли легко выкорчевать из головы человека радикальные идеи? Некоторые эксперты считают, что они настолько ядовиты, что легче перевербовать шпиона, чем радикала. И здесь уже встает вопрос о безопасности общества. Вместе с экспертом по вопросам терроризма и экстремизма, сотрудником ОО “Конгресс религиоведов” Асылбеком СНАДИНЫМ мы попытались понять, что является причиной радикализации части верующих, какие мотивы толкают казахстанцев отправляться воевать в “горячие точки” мира и что делать после их возвращения?

Особенности, специфика

– Где та тонкая грань, когда верующий становится радикалом?

– Да, большинство контингента, выехавшего в Сирию, действительно были верующими и соблюдали религиозные предписания, однако придерживались деструктивной идеологии. Большинство казахстанцев, эвакуированных в результате гуманитарной операции “Жусан” из Сирии, в том числе и осужденных за участие в террористической деятельности, были адептами салафитского течения.

Именно салафизм стал питательной средой для радикализации не только наших казахстанцев, но и граждан большинства стран СНГ. Поэтому вполне ясно: чтобы предотвратить дальнейшую радикализацию казахстанских верующих, нам необходимо вести профилактическую работу по предотвращению распространения ложной и деструктивной идеологии салафизма среди верующих, в особенности среди молодежи, которая интересуется вопросами познания ислама.

– Но есть и экономический, и социальный факторы, которые могут толкать людей на радикальный путь.

– Мотивы радикализации связывают с экономическими, социальными факторами, а также религиозной безграмотностью населения. Но верно будет говорить о комплексе причин. Для каждого региона есть свои особенности, спе­цифика.

К примеру, многие выехавшие в Сирию являются жителями Карагандинской области, и здесь основной источник – сложная экономическая ситуация, в ЮКО есть проблема малых городов, там тяжело устроиться на работу. Безысходность и отсутствие реальных перспектив толкают человека искать пути реализации себя, в итоге он находит выход, погружаясь в религиозные идеи. Среди выехавших практически нет выходцев из Костанайской области.

– Несмотря на принимаемые меры, количество людей, которые встают на радикальный путь, растет – почему?

– Да, государство борется с радикализацией, однако процесс активно продолжается в среде молодежи. Об этом свидетельствуют исследования, согласно которым начиная с 2008-го наблюдается увеличение количества казахстанцев, осужденных за терроризм и экстремизм. Максимальный рост зафиксирован в 2016 году – он был в большей степени связан с массовым выездом наших граждан на Ближний Восток.

Заявления, кадры

– Недавно глава КУИС РК сделал заявление, что 300 радикально настроенных осужденных вернулись в традиционную религию. Такое возможно в практике?

– Если верить заявлению профильного ведомства, что в настоящее время в исправительной системе отбывают наказание 700 казахстанцев, осужденных за религиозный экстремизм и терроризм, то цифра 300 человек звучит впечатляюще. Если честно, я скептически отношусь к такой статистике, исходя из текущей нехватки квалифицированных теологов в стране, имеющих большой опыт реабилитационной практики, в том числе эффективных методик организации и оценки проведенной реабилитационной работы. В теории любой из адептов деструктивных течений может громогласно заявить об ошибочности своих прежних религиозных взглядов, а в последующем продолжить жить по своим старым канонам.

– Вы говорите о нехватке кадров, а как же резерв Духовного управления мусульман Казахстана, он принимает участие в реабилитационной работе, которую проводит КУИС?

– Как я знаю, уполномоченные имамы областей активно привлекаются и время от времени встречаются с осужденными для проведения лекций. Однако подобная работа не оплачивается и резонно не вызывает интереса со стороны священнослужителей.

В 2018 году комитет по делам религий и ДУМК заявляли об открытии в стенах Египетского университета исламской культуры “Нур-Мубарак” центра по повышению квалификации кадров по реабилитационной работе. Это может служить хорошей платформой для повышения количества специалистов по реабилитационной работе на базе имамов и теологов.

Инструменты, технологии

– В свое время сообщалось о создании информационно-разъяснительных экспертных групп по вопросам религий, которые должны вести работу с населением, они работают?

– Они являются, по сути, основным инструментом профилактики религиозного экстремизма среди населения, в составе групп представлены религиоведы, теологи и разноплановые специалисты, в том числе имамы ДУМК.

Помимо 17 областных информационно-разъяснительных групп в стране действует республиканская ИРГ в составе представителей комитета по делам религий и научно-экспертного сообщества столицы, которые часто выезжают в регионы для проведения плановых встреч с населением.

Но есть нюансы. Думаю, в век развития информационных технологий необходимо переводить общий формат работы на узкоцелевой. Сегодня молодежь черпает религиозные знания через различные каналы и чаты в социальных сетях и мессенджерах. Поэтому было бы уместным выявлять эту целевую аудиторию и проводить с ней точечные лекции при посещении школ и университетов. Это было бы более эффективным методом профилактики от вовлечения в ряды деструктивных течений. Ведь большинство молодых людей при поиске информации по исламской тематике не подозревает о посещении, к примеру, салафитских каналов, которые в практике имеют традиционный исламский характер, однако отдельные материалы имеют незаметные искажения. Так пользователь постепенно вовлекается в ложную идеологию, которая на выходе будет иметь негативные последствия.

Для этого нужно популяризировать наиболее подготовленных теологов и религиоведов Духовного управления мусульман Казахстана с размещением их видео- и аудио­материалов в наиболее популярных молодежных чатах, каналах социальных сетей и мессенджеров. Подобное уже есть в практике, но развито не сильно. Большинство проповедей наших теологов даны на казахском языке, многие русско­язычные верующие пытаются найти альтернативу, изучая лекции российских проповедников, и зачастую натыкаются на салафитских лидеров.

В этом отношении наши идеологические оппоненты преуспели – они в пропаганде своей деструктивной и радикальной идеологии активно используют все инструменты рекламы и SMM-продвижения. Но мы должны понимать, что победить радикализм нельзя, но его можно предотвратить.

АЛМАТЫ