Новый министр по инвестициям и развитию Женис КАСЫМБЕК не знает, что и сказать про инвестиции и развитие

“КАРАВАН” получил ответ на вопросы, отправленные почти год назад, 19 августа 2015 года, в министерство по инвестициям и развитию. 11 вопросов, касающихся важнейших направлений деятельности министерства, были составлены после изучения госзакупок МИРа.

Вопросы были адресованы Женису Касымбеку, тогда первому заместителю министра. После того как г-н Касымбек стал министром, мы вновь напомнили ему о своих вопросах: “Вы уже выросли – стали министром, но ответа до сих пор нет”, – написали мы 5 июля уже 2016 года. И – о, чудо! – ответ пришел всего-то через месяц после этого напоминания.

Но радость наша была преждевременной. Когда мы вчитались в суть присланного ответа, то впали в уныние. Вслед за героем комедии “Каникулы строгого режима” каждому из нас хотелось воскликнуть: “То ли я дурак, то ли лыжи не едут”.

Лотерея “8 из 11”

С этими вопросами была целая эпопея, практически “Они сражались за Родину”. В разные моменты времени ответственные сотрудники МИРа утверждали, что вице-министр в отпуске, что вопросы не дошли, что ответы составляются, что ответы утверждаются… Мы были вынуждены письмо, отправленное в августе 2015 года, продублировать в январе 2016 года. Но и после этого ответа не получили.

А когда спустя почти год после первого обращения мы после энного напоминания получили наконец ответы, оказалось, что из 11 вопросов подчиненные г-на Касымбека ответили всего на 8.

Очевидно, электронная почта министерства, отвечающего, кстати, за связь в стране, устроена хитрым образом – из 11 вопросов, содержащихся в одном файле, до министерства дошли 8. Три самых неудобных затерялись где-то в недрах Всемирной паутины.

Что же это за вопросы?

Мы, к примеру, интересовались: “С какой целью в 2014 году приобретались услуги по “проведению анализа развития приоритетных секторов экономики” за 56 миллионов тенге? Какие конкретные меры были приняты по итогам анализа?”.

Иногда молчание красноречивее любых слов. Это, нам кажется, как раз такой случай. Вся деятельность министерства крутится вокруг развития приоритетных секторов экономики – от привлечения инвестиций до трансферта технологий. Давно уже решено – не надо распыляться и стараться объять необъятное, надо развивать самые важные для нашей экономики и наиболее перспективные отрасли. И вот – проведение анализа их развития в 2014 году, то есть фактически после первых пяти лет реализации Программы форсированного индустриально-инновационного развития.

Что показал анализ? Потребовалась ли корректировка курса? Достигли ли мы поставленных задач?

В ответ – тишина. Многозначительная, звенящая тишина.

Второй вопрос, ускользнувший от внимания Жениса Махмудовича, звучал так: “Для каких целей в 2014 году за 78 миллионов тенге были приобретены услуги по “разработке предложений по устойчивому развитию электроэнергетики и рынка электрической энергии?”. До этого закупа развитие рынка электроэнергетики носило неустойчивый характер? Какие конкретно инновационные разработки были предложены победителем конкурса”?

Согласитесь, серьезный вопрос – электроэнергетика. Убежден, если бы министерству было чем похвастаться в этом вопросе, они бы, безусловно, похвастались. А поскольку вопрос проигнорирован, выходит, что и хвастаться нечем.

Еще вопрос, на который мы не получили ответа, касался конкретной ситуации: “В 2014 году на основе конкурса были закуплены работы по проекту “ликвидации последствий деятельности шахт, угольных разрезов и обогатительных фабрик бывшего производственного объединения “Карагандауголь” на 1,6 миллиарда тенге. Кому в настоящее время принадлежат активы “Карагандаугля”? Какая компания выиграла тендер по данному проекту?”.

И здесь МИР решил отмолчаться. Обращаясь к министру, хочется сказать: Женис Махмудович, дорогой, имейте, пожалуйста, в виду: поговорка “На нет и суда нет” на политических госслужащих не распространяется!

“Оказано содействие”

Но даже те ответы, которые мы с горем пополам выбили из министерства, не радуют. Мы интересовались конкретными результатами, полученными после того, как были потрачены миллиарды бюджетных тенге. А вместо этого получили пространные выдержки из справок о проделанной работе. Знаете, есть такой бюрократический жанр – не о результатах рассказывать, а о том, что сделано. Даже такая расхожая фраза есть с советских времен: “Проделана определенная работа”.

Представьте, что у вас кран потек. Вы вызвали сантехника. Через час он выходит из ванной. Вы его спрашиваете: “Ну как? Починили?”. А он отвечает: “Проделана определенная работа. Было обеспечено присутствие необходимого количества работников в количестве одного. Проанализировано состояние сантехнического оборудования. Установлен факт протекания крана. Выработаны конкретные рекомендации. Составлен план работ. К месту проведения ремонтных мероприятий доставлены необходимые инструменты и другое оборудование. В целом ситуация находится под контролем”. И уходит из квартиры, потому что пора ему домой.

Вы – в ванную. А кран как тек, так и продолжает течь.

Вот примерно в таком же духе Женис Касымбек и его подчиненные рассказывают нам про инновации, инвестиции и развитие промышленности. Судя по всему, работа кипит, пот со лба они утирать не успевают, вот только кран продолжает течь.

Вот мы, например, спрашивали: “Для каких целей в 2014 году закупались “Услуги по оказанию содействия отраслевыми конструкторскими бюро субъектам индустриально-инновационной деятельности в обеспечении проектно-конструкторской, технологической и нормативной документацией для организации производства новых видов продукции” на 195 миллионов тенге? Какие новые виды продукции были произведены благодаря этому “содействию” и на какую сумму эта продукция была реализована и кому?”.

В ответ нам рассказали, как много было сделано на эти деньги. В частности, “подготовлен отчет по мониторингу реализации технологических соглашений” и “осуществлена актуализация 3 перечней Технологических соглашений с внесением дополнений согласно государственным закупкам компаний по востребованной продукции”. Еще “подготовлен отчет по мониторингу внедрения результатов работ по обеспечению предприятий технической документацией” и опять “подготовлен отчет по сбору заявок от машиностроительных предприятий на обеспечение их технической документацией”.

Нет, конечно, есть и конкретика. Например, “предприятиями налажен выпуск 211 наименований изделий по переданной конструкторскими бюро технической документации”. А если бы не было этих 195 миллионов тенге, выделенных из бюджета на “содействие”, выпуск скольких наименований был бы налажен? 210?

Или вот: “Общий объем реализации отечественными предприятиями продукции, освоенной с участием ОКБ, достиг 7,36 миллиарда тенге, в том числе продукции, освоенной за счет средств бюджетной программы 012, – 523 миллиона тенге”. А без участия МИРа этот процесс не двигался бы? Разве рынок не заставляет предприятия искать способы выпускать продукцию дешевле и эффективнее, используя современные наработки? Если бы не МИР, конструкторские бюро ничего бы не разработали, а заводы ничего бы не внедрили – так получается?

А о чем говорит другая замечательная фраза: “Оказано содействие 10 казахстанским предприятиям в заключении договоров с потребителями высокотехнологичной продукции”? Если бы не МИР и не 195 миллионов из бюджета, эти 10 предприятий не заключили бы договоры? Почему? Продукция плохая, и их надо было заставлять? Или договоры и без МИРа были бы заключены? А работникам министерства просто надо было рядом постоять, когда контракты подписывались, – вот и все содействие?

Эффективность – 0,1 процента

Мы также интересовались: “Какова была необходимость в закупке в 2014 году услуг по “определению стратегически важных направлений для развития на основе сбора информации по проектам недропользования и анализа возможностей” за 121 миллион тенге? Какие совершенно новые направления развития по проектам недропользования были предложены по итогам закупа?”.

Из всего, что нам написали в ответ, мы поняли только, что была изведена гора бумаги на проведение анализа того и сего. Показательная фраза: “В частности, даны рекомендации по следующим направлениям и мерам, не противоречащим условиям вступления в интеграционные объединения (ЕЭП, ВТО): внутрихолдинговый закуп товаров, работ и услуг, субсидирование экономики государством, обеспечение отечественных производителей долгосрочными заказами, нетарифное регулирование, применение офсетных соглашений, развитие смежных производств, проведение экспертизы по местному содержанию проектов и др.”.

Любой из наших читателей определит, что для развития индустрии надо наших производителей обеспечить долгосрочными заказами или что нужно развивать смежные производства, и не возьмет за это 121 миллион тенге, я вам больше скажу: смело можно открывать сборник решений любого съезда КПСС или Пленума ЦК после 1970 года – и вы там найдете все те же рекомендации, только без упоминания ВТО.

К примеру, на XXIV съезде говорилось о необходимости “повысить роль предприятий-потребителей в формировании планов производства, широко используя систему заказов и хозяйственных договоров” и “завершить перевод объединений и предприятий с массовым и крупносерийным производством на прямые длительные связи, положив в основу их взаимоотношений долгосрочные хозяйственные договоры”. И все это – без найма консультантов, экспертов и аналитиков.

Мы спрашивали г-на Касымбека: “Какова была необходимость закупки услуг по “оценке возможностей внутреннего рынка для выработки рекомендаций по развитию казахстанского содержания”, на которую было выделено 234 миллиона тенге?”. В ответ мы получили все тот же подробный отчет на пяти страницах о кропотливой работе, которую принадлежащее государству АО “Национальное агентство по развитию местного содержания “NADLoC” проводит на государственные же средства.

И все эти пять страниц перечеркиваются одной-единственной фразой: “Таким образом, экономический эффект от осуществления мониторинга в виде увеличения доли местного содержания составляет 0,1 процента”. Одна десятая процента. Занавес!

Такая вот, с позволения сказать, эффективность проскакивает то тут, то там практически во всех госзакупочных эпизодах, по которым мы задавали вопросы. Гора рождает мышь.

“Стою на асфальте я”

Про Жениса Касымбека говорят в основном хорошо: умный и грамотный. Если так, то не может Женис Махмудович не понимать, что такая работа неэффективна и результатов не дает.

Фраза, с которой я начал, в фильме слегка облагорожена. В стихотворном оригинале она начинается так: “Стою на асфальте я, в лыжи обутый…”. Продолжать не буду – рифма там такая, что в газете ее никак нельзя печатать.

Почему я об этих виршах вспомнил? Мне кажется, г-н Касымбек напоминает героя этого стихотворения, который признавался: Кто я? Зачем я? И здесь почему? / Думаю месяц, никак не пойму, / Смотрюсь я в себя, а в глазах огоньки! / Может, мне лыжи сменить на коньки?

Женис Махмудович, умоляю вас, признайте, что не в лыжах дело. И даже не в асфальте. Меняйте подходы, иначе поменяют вас.

Алматы