Людоеды, насильники, убийцы: уникальный репортаж из колонии "Черный беркут", где живут смертники

Учреждение УК-161/3, что в городе Житикаре, – единственная в стране колония для преступников, приговоренных к пожизненному лишению свободы. Она расположена на высоте 349 метров над уровнем моря – это самая высокая точка Костанайской области. Этапировать сюда заключенных, попавших под действие моратория по отмене смертной казни, стали с 2004 года.

У колонии есть свое неофициальное название – “Черный беркут”, за скульптуру перед входом, которую когда-то сделали сами сидельцы. Впрочем, существует легенда, что такая птица действительно обитала в здешних стенах. Раненую и немощную, ее подобрали по дороге сотрудники учреждения и привезли на зону. Заключенные выходили ее, потом отпустили на волю. По другой версии, беркут, не выдержав тюремного режима, вскоре простудился, умер и был похоронен на местном безымянном кладбище, где покоятся бывшие заключенные.

Всего в житикаринской тюрьме отбывают наказание 296 человек, из них 136 – приговоренные к пожизненному лишению свободы (ПЛС). Среди них имеются террористы, маньяки, насильники, серийные убийцы, организаторы и члены преступных группировок.

Здесь преступников делят на два типа: осужденные на длительный срок (в основном, это рецидивисты, которые сидят в отдельном корпусе) и те, кому смертная казнь была заменена на пожизненное заключение.

Сотрудники КУИС МВД РК дали возможность “КАРАВАНУ” поговорить со всеми заключенными, в том числе и со смертниками.

Кому я нужен на воле?

О нашем приезде в самую страшную казахстанскую тюрьму, кажется, знали все, причем не только руководство зоны, но и сами заключенные. Не успели мы переступить порог учреждения, как к нам со всех сторон стали подходить осужденные с просьбой о конфиденциальной встрече.

– Вы журналист? – спросил меня худощавый мужчина в робе. – Мне нужно поговорить по личному вопросу.

– За что сидите?

– За разбой, убийство и грабеж, – отрапортовал он.

– Вас вызовут потом, – пообещала стоявшая рядом председатель общественно-наблюдательной комиссии (ОНК) Александра СЕРГАЗИНОВА.

С такой же просьбой к нам обратились еще несколько человек...

Заходим в медицинский блок. Как и в любой больнице, здесь устоявшийся запах лекарств, антисептиков и средств для уборки. В санчасти мы увидели только одного пациента – заключенного Олега Овсянникова, осужденного на 6,5 года за организацию притона и торговлю людьми в Шымкенте.

Его жертвами стали десятки невинных девушек, в том числе и несовершеннолетних, которых он продавал в сексуальное рабство.

– Помогите, пожалуйста, мне требуется срочная операция, но все врачи отказываются. Я уже год лежу в санчасти, мучаюсь от невыносимой боли, – взмолился мужчина и… приспустил штаны. На его мошонке красовалась огромная грыжа размером с футбольный мяч. – Мне тяжело ходить. Я заболел в 2015 году, пока шли следствие и суд. У меня тромбоцитопения и пахово-мошоночная грыжа. Врачи говорят, что осталось жить совсем немного. Хотя мне всего 55 лет.

По словам оперуполномоченного ДКУИС по Костанайской области Виктории ЦАЙ, опухоль зека неоперабельна.

– Он может умереть прямо на операционном столе, – сказала она. – Тромбоцитов мало, при хирургическом вмешательстве может открыться кровотечение. И всё это на фоне сахарного диабета и цирроза печени. Спасти не успеем. Никто из врачей не хочет рисковать.

В марте следующего года Овсянников должен выйти на свободу.

– Кому я нужен на воле – больной и немощный? Никто не ждет меня, все отвернулись, да и прокормить себя не смогу, – с грустью подытожил он.

Побег невозможен

После обхода обычной колонии, где люди могут свободно перемещаться по бараку, мы отправились в корпус смертников. По словам начальника колонии Армана АБИЛЕВА, раньше перед входом в камеру висели таблички со списком осужденных, но с прошлого года после требований правозащитников их убрали.

Открывают первую камеру.

– На исходную позицию, – прозвучала команда замполита колонии. После нее осужденный обязан встать к стене и вывернуть назад тыльной стороной вверх свои ладони. Затем следует приказ: “Повернуться”, – на что осужденный должен ответить: “Есть, гражданин начальник”, подбежать к решетке спиной, протянуть руки в окошко двери для того, чтобы сотрудник мог надеть на них наручники (их всегда надевают очень туго, чтобы руки немели и затекали). Все эти движения и произносимые фразы заставляют отработать до автоматизма. Лишь после этого дверь открывается, и из камеры выходит осужденный. Затем приступают к досмотру. Всё это – под громкий душераздирающий лай собак.

Прогулки заключенных производятся в закрытых боксах – “стаканах”. Конвоирует их отряд из двух-трех контролеров и кинолог с собакой.

Особое внимание охрана уделяет вопросу пресечения любых контактов сидельцев между собой. Побегов или даже их попыток история тюрьмы не знала никогда.

Пока ПЛС находились на прогулке, нам разрешили осмотреть их камеру.

“Клетка в клетке”

Камеры для “смертников” представляют собой “клетку в клетке”. По внутреннему периметру всех стен и потолку сварены прочные решетки из массивных стальных прутьев. Металлические двухъярусные кровати, стол и табуретки крепко прикручены к бетонному полу. Из посуды в камере только деревянная ложка и кружка. Никаких вилок и ножей. Имеются раковина и унитаз. Душ раз в неделю в специальном помещении.

Выглянуть в окно невозможно. Общение ограничено только двумя-тремя сокамерниками.

После подъема в 6 утра человек должен 16 часов, оставшихся до отбоя, проводить на ногах. Садиться, а тем более ложиться на койку строго запрещено. Свет в камерах не гаснет никогда. Осужденные обязаны спать только головой к двери, не накрывая лица.

Жизнь каждого ПЛС в тюрьме “Черный беркут” записывается на видеокамеру, фиксируются каждая минута, любое их движение.

Матрас складывается вдвое, а по краю постели формируется очень четкий аккуратный кантик. Всё действо по заправке постели, по словам сотрудников колонии, занимает несколько минут. Это одно из развлечений для заключенных, весь день шагающих по камере вперед и назад.

Есть еще одна забава у смертников – лепка различных изделий из обычного хлеба, это самый распространенный вид местного тюремного досуга. Поднаторевшие в этом деле могут сделать буквально всё – от шахмат до икон. Мякиш тщательно и аккуратно прессуется, фигурки лепятся очень долго и кропотливо, затем готовое изделие подсушивается. Если повезет, зеку дают возможность покрыть поделку лаком.

В камере, которую позволено было нам осмотреть, находились шахматы из хлебного мякиша, который смачивался не водой, а слюной зека… Поговаривают, в слюне есть некий химический состав, благодаря которому мякиш становится тверже камня.

Что на обед ел людоед?

Мы попали в корпус для ПЛС во время обеденного перерыва. Общей столовой здесь нет, еду разносят по камерам. При этом есть своя пекарня, где на подсобных работах задействован так называемый хозотряд. Еда подается в камеры в алюминиевых мисках, которые сотрудники кухни просовывают через металлическое окошко на специальных деревянных лопатах с длинным черенком.

– Вот суп с макаронами и мясом, на второе – гречневая каша с подливом. Сок и хлеб, – демонстрирует нам меню кухонный рабочий. – Три человека у нас находятся на диетическом питании. Они дополнительно получают 200 граммов натурального сока и гуляш.

В камере, где получал свою порцию обеда, сидел осужденный людоед Евгений Турочкин. На воле он “прославился” тем, что вместе с двумя подельниками – Сергеем Копаем и Михаилом Вершининым (Вершинин отбывает пожизненное наказание в этой же зоне. А Копай скончался в Аркалыкской закрытой тюрьме. – Прим. авт.) снимали девиц легкого поведения, а после убивали их.

Трупы жертв расчленяли, из мышечной ткани убитых готовили шашлык, котлеты, пельмени. Оставшиеся части тел проституток они выбрасывали в мусорку.

– Как у Турочкина с аппетитом? – поинтересовались мы у сопровождавшего нас замполита колонии Габидоллы КОЯНБАЕВА.

– Нет, на отсутствие аппетита не жалуется, – ответил он. По его словам, людоеды Турочкин и Вершинин сидят в раздельных камерах с другими заключенными и едят самую обычную пищу.

Как оказалось, кто и с кем будет отбывать пожизненный срок в одной камере, решает только тюремный психолог. Именно он распределяет зеков по их психологической совместимости.

Пока, по словам замполита, никто из сокамерников не жаловался на опасное соседство с людоедом.

Жалобы, как ни странно, исходили от самого Турочкина. Прочитав однажды в газете “Казахстанская правда” статью о своих преступлениях, он страшно разозлился на журналистку и отправил гневное письмо в адрес главного редактора издания с требованием “публично опровергнуть сведения, порочащие его честь и деловую репутацию”.

В “Казахстанской правде” искренне удивились письму преступника.

“Все данные были взяты из открытых источников, приговор суда висит на портале Верховного суда, кроме того, мы опубликовали интервью со следователем, который занимался досудебным расследованием, – отметил главный редактор издания Асыл САГИМБЕКОВ. – Помимо нас информацию об алматинских людоедах писали и другие СМИ. От себя журналист ничего не придумывал. Мы направили в колонию, где сидит Турочкин, наш ответ, где изложили свои доводы. Получил он наше письмо или нет, неизвестно. Но жалоб больше от него не поступало”.

Что касается журналистки, которая писала о Турочкине, по словам главреда, она давно уволилась с работы. Причиной тому стали другие обстоятельства, никак не связанные с претензиями людоеда.

Зеки и коронавирус

Конвоиры по описанной выше схеме открывают еще одну железную дверь. Оттуда вырывается тошнотворный и терпкий запах, от которого, закрыв нос и глаза, захотелось быстрее куда-нибудь убежать.

– Чем тут у вас воняет? – спрашиваем мы у сидельцев.

– Лук едим. Боимся коронавируса, – серьезно отрапортовал один из зеков.

– Откуда такая осведомленность, ведь вы и так сидите изолированно от общества? – удивились мы.

– По новостям показывали.

Кстати, в каждой камере для ПЛС установлены плазменные телевизоры. Заключенным разрешено смотреть телепередачи по несколько часов в сутки. Обитатели колонии, к слову, очень образованны: помимо книг, им выписывают свежие газеты и журналы. Так что они в курсе всего, что происходит в стране и за рубежом.

Спасите мою дочь!

В следующей камере, куда мы направились, содержались насильники и убийцы. Один из них – Спартак Клецов, осужденный за разбой и убийство предпринимателя, неожиданно попросил конфиденциальной встречи с журналистом. Говорит, что его несовершеннолетняя дочь якобы подвергается сексуальному насилию в приемной семье.

– После приговора суда меня лишили родительских прав, дочь мою определили в детский дом. Моей матери не дали возможность оформить опеку над ней, – рассказывает Клецов. – Где находится моя бывшая жена, мне все равно.

Мне недавно стало известно о том, что мою дочь приютила у себя приемная семья, которая издевается над ней. Она подвергалась там сексуальному насилию… Спасите мою дочь. Я могу дать вам номер телефона моей матери, она всё подтвердит.

Чуть позже мы связались с матерью осужденного. Обвинениям сына она искренне удивилась: “Пусть не выдумывает он! Внучка моя сейчас находится в детском доме, я ее часто навещаю. Из приемной семьи она ушла. Никогда не подвергалась насилию, как он говорит. Пусть сидит себе там спокойно, не переживает”.

Дайте работу!

Основные жалобы других заключенных сводились к тому, что на зоне нет работы.

– Чем целый день находиться в камере и сходить с ума от безделья, лучше работать, – признался нам один из них.

По словам начальника колонии Армана Абилева, из 136 осужденных к пожизненному лишению свободы 125 по приговору суда имеют исковые требования.

– В настоящее время учреждение УК-161/3 не имеет возможности трудоустроить всех заключенных из-за отсутствия специальных рабочих мест, – говорит он. – В связи с этим выплаты пострадавшим не производятся. Но есть и те, кто добровольно погашает иски. Так, на сегодняшний день 40 человек погасили на сумму 117 тысяч 736 тенге. У троих осужденных деньги удерживаются с пенсии. Общая сумма погашения составила 2 миллиона 284 тысячи 472 тенге.

Сейчас КУИСом разработан проект трудозанятости осужденных. Мы сейчас запросили дополнительные финансовые средства на переоборудование рабочих мест. Скорее всего, будем открывать швейный цех. Осужденные будут получать зарплату и выплачивать по искам моральный ущерб пострадавшим.

P.S. Автор выражает огромную признательность руководству ДУИС по Костанайской области, а также председателю общественно-наблюдательной комиссии Александре Сергазиновой за помощь при подготовке материала. Я уверен в своем скором освобождении - как живет Владислав Челах в колонии "Черный беркут"

P.P.S. В житикаринской тюрьме отбывает пожизненный срок и Владислав Челах, осужденный за убийство своих 13 сослуживцев и егеря на пограничном посту “Арканкерген”. Прошло почти 8 лет с момента той страшной трагедии, но споры о том, виноват Челах в преступлении или нет, до сих пор не утихают. Мама Владислава – Светлана Ващенко, четыре года тому назад переехала жить в Россию. Иногда она приезжает навещать своего старшего сына в тюрьме.

После внезапной кончины адвоката Серика Сарсенова Владислав Челах решил защищать свои интересы сам и надеется на пересмотр дела. Впрочем, об этом и многом другом читайте следующем номере “КАРАВАНА”.

Продолжение следует…

КОСТАНАЙСКАЯ ОБЛАСТЬ