Владимир Моисеенко: Ковбойская работа не прекращается никогда...

Скоро в прокат выйдет казахстанская драма Егора Кончаловского «Возвращение в «А», сценарий к которому был написан этим же тандемом. Работая над вторым казахстанским проектом, Владимир Моисеенко не так давно побывал в Алматы, где успел дать мастер-класс студентам Жургеновки и это интервью корреспонденту «Известий-Казахстан». Но оно, как оказалось, стало последним. Тогда ничто не предвещало беды: 48-летний сценарист пребывал в отличном настроении и целый час отвечал на вопросы журналиста, говоря о былом и творческих планах. Но через несколько дней в мартовской Москве известный кинодраматург скончался – сердце остановилось... 

- Владимир, вас чуть-чуть можно назвать и нашим кинематографистом. 

- Уже не чуть-чуть: в Казахстане с Егором мы сделали картину «Возвращение в «А», и я уже по праву кинематографист Казахстана. (Смеется.) 

- А для украинского кино писали? Фамилии-то у вас – Моисеенко, Новотоцкий. Родом вы не из тех краев?

- Нет. Саша Новотоцкий из Москвы, и совсем не украинец. (Улыбается.) Фамилия Моисеенко – тоже странная. Кстати, татары меня за своего признают. «Какой ты русский!..» – не верят они, когда я говорю, что не понимаю их языка. А на самом деле предки мои из Карагандинской области – дед и бабушка. Они были переселены Столыпиным в Казахстан из-под Харькова, получили огромный надел земли, обрабатывали, жили здесь. А потом к власти пришел Сталин, изгнал их уже в Челябин¬скую область. Дед погиб, а бабушка трудилась на тяжелейшей работе – каменном карьере, рубила камень. Кормила семью из трех братьев и дочери. Кстати, просила бабушка похоронить ее в Казахстане...

- Вы закончили сценарный факультет ВГИКа.

- Да, и Саша – тоже, только немножко раньше. Учился я в мастерской Одельши Александровича Агишева. Но встретились мы с Новотоцким и стали вместе писать сценарии не в студенческую пору, а гораздо позже.

- Каково работать в тандеме больше 10 лет?

- Легко!.. Есть такое понятие – «единое дыхание». Да, мы можем с Сашей «разводиться» 200 раз, не общаться и т. д. Потом, когда «сходимся» над конкретным проектом через какое-то время, возникает вот это самое единое дыхание. 

- Как правило, в советское время начинающие кинодраматурги соглашались на соавтор¬ство с известным режиссером, что гарантировало запуск фильма без проволочек. Ну и якобы мэтр вносил существенную лепту в создание сценария.

- Естественно! (Улыбается.)

- И вас это не обижает? -

- Нет-нет. Я к этому отношусь нормально. 

- Семь лет назад в Москве от вас я услышала историю о том, как, плавая на теплоходе по русской реке, вы начали работу с Никитой Михалковым над сценарием «Утомленные солнцем-2».

- Плавали, писали. Это длилось три года. 

- Насколько я знаю, в качестве сценаристов на той картине до вас успели поработать и Володарский, и Панфилов, и Ибрагимбеков, но режиссера не устраивали их варианты. Что за функция была уготована вам?

- Переписать всё! Вдруг позвонил Артемий Никитич, наш подопечный, что ли, и сказал: «Не хотите поработать с моим папой?» 

- Точно! Вы же писали сценарий и для Артема Михалкова!

- Да, который до сих пор не поставлен. А тогда он напрямую спросил – можем ли мы за определенный гонорар, разумеется, немножечко помочь его отцу и дня на три съездить в Щипачиху, где находится охотхозяйство Никиты Сергеевича. Какой разговор?! Три дня – не проблема, да еще какие-то деньги за это получим. Поехали. За нами прислали автомобили с мигалками – всё как положено! (Смеется.) Из Москвы нас вывозили, как премьер-министра: милиционеры честь отдавали. Кортеж мчался по Владимирской дорожке со скоростью 140 километров в час и в Щипачихе был буквально через три часа. Михалков сказал нам: «Ну, давайте завтра и приступим...». Мы приступили и на три года ушли с ним в плавание. (Смеется.)

- Одного из лучших российских кинодраматургов Эдуарда Володарского, который тоже был причастен к этой картине и сотрудничал с Михалковым еще на первом его фильме «Свой среди чужих...», спросили: «В чем причина такого количества негативных откликов об «Утомленных солнцем. Предстоянии»? И тот сказал, что причина – в самой фигуре Михалкова: мол, зависть к большому таланту как раз и вызывает отторжение.

- Конечно.

- А вам-то кино понравилось?

- Очень! Оно в первой своей части, «Предстоянии», – удивительно немихалковское. Удивительно! Как человек смог преодолеть весь свой опыт и создать новелльную историю, состоящую из фресок, – загадка? А вторая часть – «Цитадель» (которую зрители еще не видели) – абсолютно сюжетная, абсолютно михалковская. Никита не перестает удивлять! (Смеется.)

- Позовет снова работать – пойдете? 

- Обязательно! Я люблю Михалкова и очень трепетно отношусь к нему. При всех его человеческих достоинствах и недостатках – это мужчина, это казак! 

- Как часто вы недовольны конечным результатом – самим фильмом? Всё ли смотрите из того, что снято по вашим сценариям? 

- Мне удается посмотреть всё. И по большей части я доволен тем, что делается по моим сценариям. У меня нет дурной авторской амбиции по поводу изменения какого-то моего слова или еще чего-то. Если это идет на улучшение – пожалуйста. Слава богу – за единственным исключением – мне удалось работать с достаточно талантливыми режиссерами.

- Интересно, кто же тот единственный? 

- Зачем? Не будем о нем говорить, он великий человек. 

- А как вам «Возвращение» Андрея Звягинцева? Правда ли, что после первого показа дома у Звягинцева кто-то из вас произнес: «Последний раз я так скучал на «Сталкере» Тарковского»?

- Это сказал Саша, причем искренне. И не «скучал», а «спал». Знаете, есть психология восприятия, когда ты не можешь перенести напряжение, и у тебя просто отключается внимание.

- К тому же это была черновая монтажная сборка фильма – без музыки и т. д. 

- Звягинцев, на самом деле, затаил обиду за «скуку». Саша другое хотел сказать по этому поводу. Потом с Андреем у нас было довольно много перипетий, личных.

- Однако режиссер все же отметил в нашем с ним разговоре, что со временем вы всё больше и больше «полюбляли» эту картину. 

- Но Андрей Звягинцев снял великолепную, великую картину! Иначе ее не оценили бы так: она получила сразу двух «Львов» на Венецианском фестивале.

- После успеха в Венеции вы почувствовали какое-то иное – более пристальное отношение к вашему творчеству?

- Да особо – нет. «Cоwboj’s job is never done»! – «Ковбойская работа не прекращается никогда»!

- Какая часть для вас самая трудная в работе над сценарием: придумать финал, достойный истории, разработать характеры, закрутить интригу?

- Самая трудная – сложить «тело», сюжет. Дальше уже в нем можно ковырять: исправлять его, переписывать, переделывать и т. д. Надо уложить сюжет в формат.

- А вы часто задаетесь вопросом «зачем?». Зачем, к примеру, писали сценарий «Старые клячи»? 

- Впрямую, конечно, подобный вопрос не задается. Ты просто ни строки не напишешь, если задумаешься над ним... Дело в том, что матушка моя прожила такую жизнь. Очень много окружающих ее женщин – тоже. И живут сейчас в состоянии брошенности и обмана. Извините – они работали! Они всю жизнь свою работали: вставали в семь утра и возвращались домой в пять вечера. Еще у них были дети, их надо было как-то воспитывать, давать образование и т. д. А сейчас эти женщины никому не нужны!

- Но вы придумали сказку. Намеренно шли по такому пути? 

- Если об этом говорить тупо-серьезно, получится страшная картина, наводящая ужас. Поэтому, естественно, мы решили перевести историю в комедийное русло: ну посмейтесь, только все-таки увидьте в конце концов этих людей! Поговорите с ними, скажите им хоть пару слов. Никто же их не замечает. Искусство не влияет на жизнь, к сожалению.

- Вы создали замечательные женские характеры, т-а-акие колоритные получились дамочки!

 - Это наши мамы. 

- Которых блистательно в фильме Эльдара Рязанова сыграли Ахеджакова, Гурченко, Крючкова и Купченко. Скажите, Володя, а кто из придуманных вами героев наиболее дорог и близок вам?

- Мальчик Ваня из «Возвращения». Это всецело я.

- Говорят, что этот сценарий изначально писался «в стол»? 

- Да. Других нет. За исключением сценария «Наш парень», который лежит уже лет пять в московской студии «Пигмалион». 

- Когда снимается кино по вашим сценариям, вы проявляете интерес к съемочному процессу? На площадке бываете? 

- У Михалкова – часто. По одной простой причине: Никита, когда пишет сценарий, выступает в качестве драматурга, а когда он уже на съемках, то становится режиссером и уже смотрит на этот сценарий как постановщик. Бывает, что и про тексты, которые он сам предлагал написать, вдруг возмущенно говорит: «А это что за фигня? Бред какой-то! А ну-ка сценаристов сюда на площадку!». (Смеется.) Что нравится мне в Михалкове – он не самоуверен! Ему нужна поддержка.

- Казалось бы – такому сильному человеку! 

- Да. Ему нужно независимое мнение, когда он что-то делает, что-то снимает. Поэтому дополнительно оплачивал наше присутствие на съемочной площадке, для того чтобы все время сверяться! Может, стоит как-то по-другому сделать, придумать иной вариант? У него есть талисман в виде великолепного актера... простите – забыл имя, они с юности знакомы, вместе играли...

- Евгений Стеблов, «Я шагаю по Москве». 

- Он! Стеблов присутствует на площадке постоянно. Но это единственный человек, который может сказать Михалкову всё что думает и считает нужным.

- И часто ли кардинально менялось написанное вами по ходу таких вот обсуждений на площадке?

- Когда снимался фильм «12», дядя Лёша Петренко, которого я очень люблю, сказал режиссеру: «Слушай, тут у меня есть монолог, давай я его сам напишу...» Михалков разрешил. Наш текст был на полстраницы, актер же написал три! (Смеется.) Принес, показывает Никите, тот говорит: «Давай – читай». Петренко прочел, а режиссер сказал: «Вот сейчас то же самое, только за тридцать секунд». И дядя Лёша вынужден был говорить какими-то обрывками слов с помощью жестов, иначе никак не успевал, не укладывался в полминуты. Вот это был кардинально измененный монолог, хотя по смыслу он остался тем же. 

- А кому же пришла дерзкая идея сделать своеобразный римейк легендарного американского фильма в период, пока шла длительная работа над блокбастером «Утомленные солнцем-2»?

- Михалкову. Еще студентом Щукинского театрального училища он ставил пьесу Роуза «12 разгневанных мужчин». Но он решил перенести ее на русский материал. 

- И вы увлеклись! Вот где нафантазировали!

- У нас была полная свобода, потому что Никита был очень занят.

- Вы предполагали, кто из актеров станет сниматься? 

Моисеенко: Мы знали, что будет участвовать Петренко, сам Михалков, а на роль, которую в фильме великолепно сыграл Маковецкий, планировался Меньшиков. Олег отказался из-за того, что у его героя должна быть лысина... Думаю, он очень много потерял.

- Для «Казахфильма» вы написали сценарий драмы «Возвращение в «А». Я уже слышала теплые отзывы людей, посмотревших картину. 

- Да, перед отлетом из Москвы Леонид Верещагин, генеральный продюсер студии «ТРИТЭ», отвел меня в сторону и сказал: «Егор снял великое кино. Ты летишь в Казахстан – передай людям, что они сделали отличный фильм». И я с ним согласен. В свое время нас учили: если в картине есть три хороших эпизода, значит, она состоялась. А тут их больше. 

- Кто «сосватал» вас на новую казахстанскую картину? 

- Думаю, Егор. Есть желание повторить его успех. Дай бог, чтобы это случилось. Хотя работа трудная: роман Абдижамила Нурпеисова «Последний долг» – очень сложный. Он притчевый, а притча, к сожалению, очень плохо перекладывается на экран. Кино – грубое искусство, и притча, не имеющая под собой каких-то реальных земных основ, на экране не воспринимается, в литературе – другое дело. Надо сценарий немного «приземлить», иначе фильм зритель не поймет. 

- Есть ли у вас кредо? Вот Сергей Бодров-младший часто повторял: «Люби, что делаешь, и делай, что любишь». 

- Да-да. Я хотел сказать чуть по-другому... Верь в свою профессию, и воздастся тебе. Будь верен своему делу, и дело отзовется. Всё, что я умею делать, – это только писать сценарии...