Обнаженка: повод для компромата или эстетическая категория?

Что делать мужу, когда в таком же виде снялась его сорокалетняя жена, случайно забывшая свои «обнаженки» на кухне в хозяйственной сумке?

У нас в стране все больше и больше людей с каждым годом снимаются голыми.
Об этом знают работники фотолабораторий, учителя средних школ, галерейщики, милиция, спецслужбы.

Если раньше «обнаженка» считалась поводом для компромата, то теперь обнаженное тело – это прежде всего эстетическая категория, на которую каждый волен наложить свои собственные представления об эротике и порнографии.

Из истории фотографии видно, что она чуть ли не с самого начала потянулась к голому телу: обитательницы парижских борделей и марсельские морячки обозначились в ней в самых обольстительных позах.

Буржуазная мораль долгое время считала половые органы отвратительными, не достойными нетолько изображения, но и обсуждения. Особенно отвратительным был мужской член, как бы его когда-то ни славили античная и ренессансная культуры.

И если его все-таки изображали художники, то был он невинным и возвышенным (в лучшем смысле этого слова), что противоречило реализму. С другой стороны, существовали каноны изображения женского тела, по которым ну никак нельзя было изображать обнаженную наклонившуюся женщину сзади.

Живопись XX века устроила из голого тела большую провокацию, играя со всевозможными табу. Кончилось тем, что табу рухнули. Все стало возможным.

Невозможное перекочевало на тела знакомых людей и раззадорило любительскую фотографию. Снять голой учительницу географии или главного редактора любимого журнала куда интереснее, чем анонимно загорающее бревно на нудистском пляже. Идея красоты половых органов завоевывает массовое сознание. Люди бросились сниматься голыми, традиционного зеркала им уже не хватает. Зеркало не сохранит их изображение на старость или для друзей.
Фотография гарантирует приватную вечность, которую они готовы разделить с разными, иногда случайными людьми.

Если бы Дантес был фотографом, что сталось бы с Натали? Хорошо, что Пушкин умер буквально на пороге рождения фотографии.

Где теперь демаркационная линия между приличием и неприличием? Она у каждого своя, не поддается унификации. Граница запрета, измены, предательства не то отодвинулась, не то вообще стерлась. Мы оказались в мире с расширенными понятиями о прекрасном. Мы дошли до тропика Рака – девушки пожелали сниматься в самых смелых позах.

Кто скажет, что эти положения выглядят отвратительно? Порой вид девушки сзади интереснее и загадочнее лица. К чему стесняться того, о чем мечтает большинство мужчин? Почему, наконец, девушкам не снимать своих кавалеров с раскрытыми ногами?  Там что – нет красоты?

Мы долго спорили о том, почему в нашей стране тело находится под запретом. Тело раскрепостилось, не спросив нас. Мы еще долго будем искать психологическую подоплеку поступков, которые невольно совершаем.

Нам не хватает слов для самооправдания. Мы ждали, что мир изменится к лучшему, мы называли это коммунизмом. Мир изменился так, как ему захотелось, не спросив нас.

Даже самая крутая «обнаженка» не отменяет семейные ценности, хотя и не всегда укрепляет их. Девочки и сорокалетние дамы мечтают о любви не только к фотографии, однако их фотографии, как дамский каприз, не запретит даже самая мрачная Дума.

Источник: GQ