Кошмары и неврозы: какие "страшилки" опасны для детей, а какие полезны

Тем не менее страшные сказки тоже необходимы для полноценного развития. Где та золотая середина между угрозой и пользой для детской психики? В вопросе разобрался корреспондент медиапортала Caravan.kz.

Сон разума рождает чудовищ

Не нужно быть психиатром, чтобы заметить — далеко не все мультики и фильмы безобидны для детских нервов. Очень часто после просмотра яркого и красивого мультфильма или семейного кино малыш вдруг начинает кричать по ночам, плакать без причины и бояться темноты. Это не может не насторожить мамаш. Требования запретить все мультики, где есть монстры, постоянно звучат в соцсетях, на форумах мамочек, а в последнее время на эту проблему обращают внимание даже народные избранники. Три года назад всерьез решался вопрос о запрете продаж на территории Казахстана игрушек с Хагги Вагги и его компанией, а в этом году в соседней России стал вопрос о запрете ввоза в страну милых монстриков Лабубу.

Что касается мультиков, фильмов и компьютерных игрушек, то там вообще творится форменный ад. Мало кто из противников компьютерных игр прошел хотя бы один уровень «Ведьмака», но все они убеждены, что раз там есть чудища, то они пугают детей до неврозов, а значит, продажу абсолютно всех игр со страшилищами надо ограничить.

Тем не менее дети обожали пугаться во все времена. Не одно поколение выросло на киносказках про Кощея и Бабу-Ягу. Если вдуматься, то эти персонажи народных сказок будут пострашнее всех голливудских зомби и вампиров. Жуткая старуха из избы с куриными ногами заживо кидает в печку детей, скелета в доспехах невозможно убить в честном бою, а в его распоряжении целое войско живых трупов с оружием. Это не голливудские зомби, против которых хватает и бейсбольной биты. Кошмарный гигантский трехголовый дракон пожирает людей заживо и пламенем из пасти сжигает целые деревни. Куда там Годзилле, которая может максимум растоптать пару легковушек и поколотить небоскреб. Хотя персонажи народных сказок никого до невроза не доводили. Почему же Фредди Крюгер может сломать детскую психику, а Кощей нет?

За ответом стоит обратиться к французскому антропологу Эмилю Нурри. В начале ХХ века Нурри глубоко изучил европейские страшные сказки, пытаясь понять, почему детям так нравятся истории про кровожадных ведьм, троллей и злобных карликов, крадущих младенцев из колыбели. Как любое народное творчество, сказки, в том числе и страшные, никогда не служили простым развлечением. В них, в игровой и увлекательной форме, проходила терапия детских страхов.

Сказка — ложь, да в ней намек

Бояться потусторонних чудовищ ребенок начинает с трёх лет. Малыш уже понимает, что мир может быть враждебен, в нем есть смерть, которую ребенок наблюдает как минимум у насекомых и мелких животных, откуда-то приходят болезни и страшные сны. Но в этом возрасте сознание ребёнка близко к первобытному, то есть он еще не может понять природу вещей, поэтому все плохое, пугающее и неизвестное становится в его сознании чем-то одушевленным. Таким образом страхи воплощаются в монстров. Этот период взросления совпадает с кризисом трех лет, то есть осознанием, что родители не всемогущи и несовершенны. Ведь они не видят ни ведьмы в темном углу, ни чудовища с длинными руками под кроватью, ни острозубого карлика, прячущегося по ночам в кустах. То есть родители от этой опасности защитить не могут, а у самого малыша сил справиться со страшилищами нет.

Вот тут и приходят на помощь сказки. В традиционном народном творчестве для детей самые страшные чудища глупы и очень уязвимы. Карлик, который ворует детей, боится собственного имени. В казахских сказках хитрый Алдар-Косе не только с легкостью обманывает джинов, дэвов и шайтанов, избегая гибели, но еще умудряется получить от встречи с чудищами какую-то выгоду. От жалмауз-кемпир помогает простая расческа, достаточно бросить ее в злую старуху. Баба-Яга так глупа, что ее саму отправляют в печь, а всемогущий Кощей падает на колени, увидев у главного героя иголку в руках. Так ребенок понимает, что справиться с чудовищами совсем просто, и страх отступает.

А зомби здесь тихие

Фольклорист Владимир Пропп пошел еще дальше. Он нашел в сюжетах всех сказок мира формулу инициации, то есть перехода ребенка в мир взрослых. Трём сестрам и сыну бая, обманувшим жалмауз-кемпир, от 10 до 12 лет, примерно столько же было и Ер-Тостику, когда он начал свой опасный путь, Гензель и Гретель явно не старше двенадцати, как и сестрица Аленушка в оригинальной сказке гораздо младше того образа, который нам знаком по картине Виктора Васнецова. Именно в этом возрасте ребенок и переходил во взрослую жизнь, и, воспитанный на сказках, где его сверстники побеждали чудовищ, к 12 годам он навсегда прощался с детскими страхами.

Но так было до тех пор, пока мудрые старики при свете лучины или возле очага рассказывали внукам сказки, которые сами слышали от своих бабушек, и так продолжалось веками. Потом сказки стариков заменили книги.

Если взять самые первые романы ужасов, то там народная мудрость еще прослеживается. Дракула из романа Брема Стокера страшен, но боится чеснока, распятий и святой воды, творение доктора Франкенштейна опасается толпы с вилами и факелами, гоголевского черта кузнец Вакула вообще использует как транспорт, да еще и бьет вместо благодарности, а Хома Брут от целой своры нечисти спасается мелком, завалявшимся в кармане, и если бы не секундная слабость, то повесть закончилась бы хэппи-эндом.

Дальше приходит эпоха постмодерна, то есть направления в искусстве, когда старые, проверенные веками сюжеты сказок и легенд переигрываются, чтобы заскучавшим зрителям и читателям дать что-то новенькое. Для взрослых, со сформировавшейся психикой, ужастики постмодерна опасны разве что парой ночей с кошмарами, а детям подобные эксперименты уже способны сломать психику. Яркий пример переосмысления старых сюжетов страшных сказок в массовой культуре – зомби. Эти твари хоть и уязвимы по отдельности, но в целом от них нет спасения. Даже смерть не становится избавлением от кошмара, а после укуса ожившего мертвеца все станет еще хуже. Погоня за наживой только усугубляет ситуацию. Сценаристы могут раздувать успешный проект до бесконечности, и чудовище не только оживает в каждом новом фильме, но становится ещё опаснее. Например, первая серия франшизы про Фредди Крюгера традициям страшных сказок ещё хоть как-то соответствует. Маньяк из ночных кошмаров устраивает подросткам адскую жизнь, но в финале его побеждают, и даже есть мораль, что враг силен твоим страхом, и одолеть чудище можно, если его не бояться. Но потом начинает выходить серия за серией, где Фредди возвращается еще более злобным и убивает намного страшнее. Именно поэтому Фредди Крюгер стал одним из самых пугающих персонажей ужастиков.

Страшно, аж жуть!

К счастью, к нам голливудские ужастики пришли намного позже. В кинотеатрах крутили детские сказки Александра Роу, творения чехословацких кинематографистов и киношников из ГДР. Там тоже хватало жутких тварей вроде Фоербарта из «Регентруды» или Горного Духа из «Беляночки и Розочки», но фильмы снимались по классическому канону, и злобных тварей в финале побеждали.

Правда, и у отечественных режиссеров случались оплошности. В начале нулевых сразу несколько интернет-изданий проводили опрос среди пользователей с целью выяснить, какие мультики или фильмы их сильно напугали в детстве.

Любопытно, что голливудские ужастики не заняли верхние строчки рейтингов, а дети боялись невинных сказок и мультиков. Очень многие жаловались, что им снились кошмары после мультфильма «Калиф Аист» Валерия Угарова. Особенно детская психика пострадала от сцены в подземелье, где колдуны превращали животных в чудовищ. Также кошмары часто снились после мультика «Тайна страны Земляники», экранизации эстонской легенды «Большой Тылль», образа Чумы, убивающей целые города одним прикосновением из фильма «Сказка странствий» Александра Митты. В топ попали даже добрый мультик «Ежик в тумане» за тревожную атмосферу и эпизод из «Ну, погоди!», где взбесившийся робот преследует Волка. Конечно, далеко не всегда авторы ставили целью напугать ребенка до невроза. Просто им хотелось щегольнуть режиссёрским приемом, и погоня за творческим самовыражением обернулась детскими страхами.

В черном-черном городе…

Особенно хочется отметить детские страшилки 70-80-х. Те самые наивные истории из пионерлагерей про Черную Руку, Красное Пятно и Гроб на колесиках. Это явление возникло спонтанно и так же быстро исчезло. Конечно, до этого дети всегда рассказывали друг другу страшные сказки про ведьм и колдунов, но это были пересказы взрослых баек, без претензии на оригинальность. А тут все инфернальные персонажи появились с нуля и были совсем не похожи на традиционную нечисть.

Этот феномен изучали такие современные фольклористы, как Вадим Лурье, Маина Чередникова и Софья Лойтер. Большинство исследователей склоняется к тому, что так называемые пионерские страшилки появились из-за разрыва прежней модели семьи, где бабушки с внуками жили под одной крышей и пересказывали им старые сказки по вечерам. Дети же сами попытались создать пласт фольклора, где проходила бы та необходимая терапия против страха, о которой говорил Эмиль Нурри. Именно поэтому образы страшных персонажей настолько абстрактны. Никто не знает, откуда появилось Красное Пятно, зачем Черная Рука душит детей и куда их увозит Гроб на колесиках, но иррациональные детские страхи они отражают идеально. Структура сказки, где потустороннее зло можно победить, осталась не везде. Черную Руку убивают милиционеры, но девочке не удалось сбежать от Гроба на колесиках, а Красное Пятно убило не только детей, но и родителей. Другими словами, дети попытались создать свою терапевтическую сказку, помогающую справиться со страхами, но у них получилось только красочно воссоздать смутные образы, которые их пугали, но жизненного опыта выстроить полноценную структуру истории у малышей не получилось. Именно поэтому такие наивные и нелогичные сказки только усугубили ситуацию. Дети, наслушавшись такого, стали больше вскакивать по ночам, а когда в 1990 году вышла повесть Эдуарда Успенского, где он под одной обложкой собрал весь «пионерский фольклор», количество неврозов среди детей, прочитавших книгу, заметно выросло. Не спас даже тонкий юмор детского писателя и его фирменный ироничный стиль повествования.

Ты монстра в шкафу видишь? А он там есть!

Так мы подошли к главному вопросу, где та золотая середина между ужастиком, помогающим справиться со страхами, и мультиком, способным, наоборот, породить ночные кошмары. Ведь среди медиапродукции для детей есть контент, как выполненный в структуре традиционной сказки, так и от первого до последнего кадра ломающий канон.

Конечно, многое зависит и от впечатлительности ребенка. Как уже говорилось выше, один малыш может мучаться кошмарами и от «Ежика в тумане», а другой после просмотра фильма «Оно» не только не вздрогнет, но и твердо решит завтра же полезть в канализацию, чтобы набить морду Пеннивайзу. Тем не менее детская психика не поле для экспериментов, и опасно считать, будто твой ребенок бесстрашнее остальных и не подвержен никаким возрастным кризисам. Так или иначе мультики и фильмы, где злобные чудища к финалу остаются непобежденными и хэппи-энда нет, лучше не показывать ребенку лет до двенадцати, пока его психика не окрепнет настолько, чтобы самостоятельно справляться со страхами. С компьютерными играми все намного сложнее. Там нужно учесть, насколько лихо ребенок расправляется с монстрами. Если он стреляет чудищ из Doom без воплей ужаса, то тот самый механизм из старых сказок, где зло можно одолеть по щелчку пальцев, работает прекрасно. Если же малыш подавлен даже после Гарри Поттера, когда на него нарычал гиппогриф, то эта игра для него явно не подходит, хотя графика там милее и не такая жуткая, как в темных коридорах Фобоса и Деймоса.

Также отмечено, что возрастной кризис проходит легче у детей, родители которых смогли выстроить с малышами доверительные отношения. Если ребенок говорит папе с мамой, что в шкафу прячется паук Шнюк из «Лунтика», то будет большой ошибкой ответить, что Шнюка не существует. Ведь ребенок убежден, что видел его там не раз, и доверие к родителям пропадет. А вот если папа с серьезным видом побрызгает в шкаф спреем, якобы созданным специально для того, чтобы никакой Шнюк и близко не подходил к детской, то малыш будет убежден, что его отец круче всех мультяшных супергероев, потому что справляется с монстрами из кошмаров эффективнее «Охотников за привидениями»

Сейчас массовая культура переходит на новый этап, а если быть точнее — в эпоху метамодернизма, где совсем противоречивые образы парадоксальным образом уживаются между собой. Из творчества для детей это можно заметить в мультфильме «Корпорация монстров». Оказывается страшилища, пугающие деток по ночам, сами боятся заходить в детские, и вообще они в большинстве своем хорошие парни. Лента «Труп невесты» пропитана зловещей тематикой смерти, но ее герои с того света никому не желают зла. Куклы «Монстер Хай» очень жуткие на первый взгляд, но выясняется, что это обычные девочки, совсем не злые. Даже Хагги Вагги со зловещим оскалом очень любит обниматься и хочет дружить. Другими словами, производители мультиков и фильмов для детей все чаще отходят от стремления напугать и, наоборот, помогают ребенку одолеть страхи.

Но как бы ни хороши были детские ужастики с добрыми монстрами, и как бы благотворно они ни действовали на психику ребенка, ни один фильм не заменит сказки, которую мама читает малышу перед сном.

Пусть там будет и злобная жалмауз-кемпир, и суровый Кощей, и мерзкий карлик, пытающийся украсть младенца из колыбели, но главное, чтобы все закончилось хорошо и чудища были повержены. А мягкий мамин голос поможет одолеть детские страхи лучше любой терапии.