Виталий Воронов о суде над Бишимбаевым: «Токаев взял ход этого дела под свой контроль. Это хорошая «школа» для всех участников процесса»

Беларуси, Украине, Узбекистане, Кыргызстане. По информации Верховного суда, суммарное число просмотров трансляций перевалило за 20 миллионов, а рекордное количество зрителей прямого эфира зафиксировано на отметке в 250 тысяч человек.

Почему открытый процесс по делу Бишимбаева называют беспрецедентным и повлияет ли он на совершенствование казахстанской системы правосудия? Мнением поделился адвокат Алматинской городской коллегии адвокатов, член Комиссии по правам человека при Президенте РК Виталий Воронов.

- Виталий Иванович, почему судебный процесс по делу Бишимбаева стал беспрецедентным для Казахстана?

- Хотя бы потому, что подобных прецедентов в виде открытой онлайн-трансляции всего судебного процесса история правосудия в независимом Казахстане не знала. Не было ранее и такого запредельно массового общественного интереса как к самой трагедии, повлекшей гибель Салтанат Нукеновой, так и досудебному расследованию уголовного дела, и рассмотрению его в суде.

Помните, гибель Дениса Тена в июле 2018 года также всколыхнула всё общество, заставила людей озаботиться вопросами нашей безопасности, стала маркером неэффективной работы полиции и повлекла ужесточение наказания за посягательства на жизнь и здоровье людей. Инициаторы тогда создали группу в соцсетях «Требуем реформы МВД», провели ряд акций и мероприятий. Вряд ли после этого мы стали чувствовать себя безопаснее.

Суд с участием присяжных заседателей по громкому делу о гибели Салтанат Нукеновой привлек внимание громадного количества граждан как нашей страны, так и других государств, именно из-за его открытого публичного характера. Мы все устали от келейного, онлайнового «правосудия», в справедливости которого существуют обоснованные сомнения. Оправдания пандемией уже не работают. 

Власти пора открыть залы судов для всех желающих. Люди имеют право видеть, как осуществляется судопроизводство и творится правосудие в стране.

- Как вы уже отметили, все заседания суда по делу Бишимбаева транслируются в прямом эфире YouTube-канала Верховного суда РК. За процессом следят не только в Казахстане, но и в других странах. Как вы оцениваете решение сделать процесс настолько открытым? Почему этот исторический прецедент в судебной практике важен?

- Согласно действующему законодательству Казахстана (в частности, статье 29 УПК РК (гласность) «разбирательство уголовных дел во всех судах и судебных инстанциях происходит открыто». Это правило. Всё остальное - исключение из правил. В нашей стране, к сожалению, в последнее время исключению пытались придать значение правила. Мы все наблюдали и наблюдаем массовое засекречивание дел, в которых нет тайн и секретов. На этом фоне решение о трансляции процесса по обвинению Бишимбаева и Байжанова действительно выглядит как «исторический прецедент». Хотя с уголовно-правовой точки зрения это дело является абсолютно простым, даже примитивным. Всё произошло в одном месте в ограниченный промежуток времени, с участием определенного круга лиц. Ничего по сути раскрывать не нужно было, никого не надо было объявлять в розыск. Основная задача органов досудебного расследования - правильно определить предмет доказывания и собрать достаточную совокупность достоверных доказательств.

В решении о полной открытости процесса для всех желающих есть и определенные риски. Например, его результатом может быть частичное или полное разочарование в наших судах, в том числе и с участием присяжных заседателей, если их вердикт и приговор не совпадут с картиной того, что люди видели на экранах своих смартфонов и т.п.

- Как этот опыт онлайн-трансляций громких судов может повлиять на совершенствование системы правосудия в Казахстане?

- Я думаю, что это хорошая «школа» как для участников данного уголовного процесса (судей, присяжных заседателей, гособвинителей, адвокатов, защитников и других), так и для всего общества и государства. Предполагаю, за процессом наблюдают законодатели, в руках которых находится законотворческая деятельность. Смотрят трансляции судьи, прокуроры, сотрудники правоохранительных органов, другие государственные служащие, которые видят, во всяком случае, должны видеть все возможные недочеты и недостатки существующей системы правосудия, которые можно и нужно устранять. Надеюсь, что студенты юридических вузов тоже проявляют особый интерес, который может серьезно повлиять на их выбор будущей профессии, сделать его правильным и осознанным.

Глава государства через подчиненные ему органы и должностных лиц наверняка также получает необходимую информацию, поскольку взял ход этого дела под свой контроль.

Как всё это повлияет на совершенствование самой существующей системы правосудия, гадать не берусь. Надо просто брать и делать всё, что необходимо для обеспечения действительной независимости судей от любого постороннего воздействия.

Согласитесь, единственными носителями судебной власти в стране являются не суды или их система, а судьи. Мы все наблюдаем, что для председательствующей по делу Бишимбаева судьи этот процесс тоже является серьезным стрессовым профессиональным и человеческим испытанием. И она его проходит достойно, несмотря на различные мнения и комментарии по этому поводу - от восторженных откликов до беспочвенных обвинений в предвзятости или коррумпированности.

Надеюсь, что до ухода в совещательную комнату ни судьи, ни присяжные заседатели сами не захотят и не будут знакомиться с никакой информацией по освещению этого процесса, а свои выводы сделают исключительно исходя из того, что они видели и слышали в зале судебного заседания. Как того и требует закон.

- Как известно, подсудимый Бишимбаев сам настоял на суде присяжных. Можете объяснить, в чем преимущества и риски вердикта суда присяжных для подсудимого? Сколько голосов нужно для признания его виновным? Как часто и в каких случаях в Казахстане применяется суд присяжных?

- Вынужден обратить внимание на не совсем правильное употребление названия суда. У нас в стране существует не «суд присяжных», а суд с участием присяжных заседателей, что далеко не одно и то же. В отличие от так называемого классического суда присяжных, где вопросы о доказанности и виновности решают исключительно присяжные заседатели, у нас рассмотрение и решение этих вопросов происходит с участием судьи - председательствующего по делу.

Подсудимому Бишимбаеву не надо было настаивать на таком суде, он просто воспользовался своим правом, в котором ему никто не мог отказать по закону.

Почему он это сделал, несмотря на существующий риск (если присяжные признают его виновным и приговорят к самому суровому наказанию, то их вердикт и основанный на нём приговор отменить будет практически невозможно), можно только догадываться.

Психолог проанализировала поведение Бишимбаева в суде

Судья, единолично рассматривающий подобное дело, может быть априори подвержен собственному субъективному восприятию случившегося, обвинительному уклону, давлению системы по вертикали или влиянию общественного мнения, политической установке и прочее. При этом он может и должен учитывать предыдущую непогашенную судимость человека, оказавшегося перед ним на скамье подсудимых. А наказание может назначить единолично вплоть до пожизненного лишения свободы.

В суде же с участием присяжных заседателей законом запрещено участникам процесса упоминать о наличии прежней судимости и приводить любые другие данные, отрицательно характеризующие личность подсудимого, чтобы не создать у присяжных предубеждение в отношении него.

В этом суде больше шансов избежать наказания в виде пожизненного лишения свободы, за назначение которого должны проголосовать единогласно все 11 «судей» (1 судья и 10 присяжных заседателей). За наказание в виде лишения свободы на срок от 15 лет и более должны проголосовать не менее 8-ми человек. Для признания виновным на каждый из трех основных вопросов, поставленных перед присяжными, о доказанности и виновности большинство из них должно ответить утвердительно. А вот в случае отрицательного ответа хотя бы на один из вопросов суд обязан постановить оправдательный приговор.

Как видите, выбор подсудимого был продуманным и далеко не случайным. Вероятно, он рассчитывал не только на возможности, предоставленные ему законом, но и на собственную способность убедить присяжных в неправильности и недоказанности версии стороны обвинения. Удостовериться в том, насколько это ему удалось, нам вскоре предстоит.

По официальной статистике, за первый квартал 2024 года судами с участием присяжных заседателей в стране рассмотрено 51 уголовное дело. Наблюдается рост этой категории дел, поскольку с 1 января текущего года 44 состава преступлений, предусмотренных статьями УК, могут быть предметом рассмотрения таким судом.

В 2016 году, например, за год по стране было рассмотрено всего 47 дел, в 2017- - 72 дела судами с участием присяжных заседателей.

- Как вы считаете, можно ли назвать суд над Бишимбаевым своего рода стресс-тестом для судебной системы Казахстана?

- Дело о трагической гибели Салтанат Нукеновой - стресс-тест для всего общества, а не только и не столько для судов. Суды у нас «закаленные», не такие перипетии проходили.

В ноябре прошлого года граждане страны действительно пережили шок от сообщения о насильственной смерти Салтанат. Конечно, этому способствовало широкое освещение происшедшего в социальных сетях, сопереживавших и объективно сочувствовавших потерпевшей стороне, пусть и с отступлениями от «принципа презумпции невинности». Вследствие этого задолго до суда значительная часть общества объявила Бишимбаева «убийцей» и приговорила к высшей мере наказания - пожизненному заключению.

Сейчас в суде стресс-тест в основном проходит председательствующая по делу судья и присяжные заседатели. Очень сложно в наблюдаемой обстановке сохранить свои беспристрастность и объективность, управлять зашкаливающими эмоциями, обеспечивать соблюдение процедуры, не нарушая и не ущемляя при этом прав участников процесса. Судье, как я вижу, это удается.

Предполагаю, что глядя на неё, наблюдающие за трансляцией заседаний коллеги-судьи тоже переживают серьезные эмоции и обретают определенный опыт, который может стать полезным, когда им самим придется вести такие процессы. Посмотрим, как этот тест пройдет судебная система в целом и будут ли его результаты для неё и для страны «стрессовыми» или вполне ожидаемыми.

- По делу Бишимбаева можно наблюдать интересную реакцию общества. Люди неотрывно следят за процессом, разбираются в ролях и функциях участников судебного процесса. В соцсетях рождаются «звезды» и любимцы публики – прокурор Айжан Аймаганова, адвокаты потерпевшей стороны Жанна Уразбахова и Игорь Вранчев, недавно настоящим героем стал судмедэксперт Тахир Халимназаров. Как вы объясните этот феномен?

- Я не вижу в этом ничего феноменального. Человечеству всегда была присуща жажда зрелищ. Если вспомнить времена «перестройки и гласности» в конце 80-х - начале 90-х годов прошлого века, то весь большой Советский Союз сидел у экранов телевизоров, наблюдая открытые трансляции заседаний Съезда народных депутатов СССР. Именно тогда народ узнал имена и фамилии новых «героев»: Андрея Сахарова, Анатолия Собчака, Гдляна и Иванова и других.

Суд присяжных в Российской империи в ходе реформы Александра II 1864 года также начал бурно развиваться в связи с открытостью судебных процессов, на которые ринулась неравнодушная публика. И именно в них профессионально выросли ставшие затем знаменитыми юристы и адвокаты, такие как Анатолий Кони, Федор Плевако и многие другие.

Станет ли для нас такая практика интересной и востребованной во многом будет зависеть от результатов судебного процесса по делу Бишимбаева.

А они могут быть самыми различными: от восторга до разочарования. Для того, чтобы доверие населения к судебной системе повысилось, вердикт присяжных заседателей по этому делу должен быть справедливым, а приговор - законным и обоснованным. 

- Ускорило ли дело Бишимбаева процесс принятия нового закона о криминализации насилия в общественной и семейно-бытовой сфере?

- Несомненно, оно не могло не сыграть роль своеобразного катализатора. С другой стороны, только этот шаг наряду с ужесточением наказания за деяния, вновь ставшие преступными, глобальной проблемы не решит. Я, например, так и не услышал ответа на вопрос о причинах декриминализации бытового насилия и выведения составов правонарушений из уголовного в административное законодательство. Кто-то же был инициатором этого решения, чем-то его обосновывал и доказывал его необходимость и полезность? Не знакомы мы и с аналитикой того, какое отрицательное влияние оказало то ошибочное, по сути, решение. Работа над ошибками не сделана.  

Боюсь, что после подписания этого закона президентом и начала его реализации на практике, общество опять вернется в прежнее состояние и переложит всю ответственность с себя на плечи правоохранительных органов, судов, государства. Тогда как причины роста бытового насилия во многом кроятся в семейном, дошкольном и школьном воспитании и обучении, культурном образовании, ментальности граждан, наконец.

Без изменений в этих сферах никаких положительных сдвигов ожидать не приходится. Всё вернется «на круги своя», так называемый «закон Салтанат» начнет работать до новых подобного рода «стрессов».