«Троянский конь» репатриации

То, что кандасы мнят себя истинными носителями национальной ментальности, хранителями исконных традиций и духовности, этакими светочами национального самосознания, военной тайной не является. Равно как и то, что светоч истины часто обжигает руку того, кто его несет.

Особенности менталитета кандасов, их неспособность, а зачастую и просто нежелание полноценно и эффективно интегрироваться в сложившийся социум, стали не просто риском для сохранения стабильности внутри страны, но и самым настоящим вызовом, острота которого с каждым годом только усиливается. На это более чем прозрачно намекает учиненная возвращенцами серия социальных конфликтов. Они, конечно, уже отгремели, но проблема в том, что накопительный эффект еще никто не отменял. Да и оставленный ими дымовой след все еще продолжает витать в воздухе, отдавая душком тревожности и смутных ожиданий неминуемо надвигающейся беды.

Все еще прекрасно помнят, как громыхнуло в алматинских микрорайонах Шанырак и Бакай - стихийно возникших поселках, где новую жизнь в родных пенатах пытались строить тогда еще оралманы. Самовольно захватив участки, соотечественники тут же, пока государство не успело опомниться от такой наглости, понастроили фавел и превратили их в настоящую автономию – зону, свободную от законов, царящих на земле отцов. Все попытки призвать захватчиков к порядку натыкались на жесткое противодействие организованных ими же заградительных отрядов. Развязка, стоит напомнить, получилась трагической. Не желавшие отдать и пяди захваченной земли жители Шанырака живьем сожгли молодого полицейского, привязав его к столбу.

Для властей этот прецедент, бесспорно, стал уроком. Для новых граждан Казахстана - вряд ли. Пока первые рьяно строили по всей стране центры адаптации и интеграции для репатриантов, организовывали образовательные курсы и читали лекции о государстве и праве, нормах поведения в казахстанском обществе в принципе, вторые восприняли такой шаг навстречу как проявление слабости и страха, а потому продолжили лить крокодиловы слезы о нелегкой судьбе на вновь обретенной родине и о якобы дискриминации со стороны остальных граждан Казахстана, активно насаждая миф о некоей «оралманофобии». Самое смешное, что многие из возвращенцев делали это, не выходя из собственных коттеджей в 300 квадратов, построенных для них государством в рамках льготных ипотечных программ, за жизнь в которых они платили сущие копейки…

Как говорится, было бы смешно, если б не было так грустно. Но итог оказался закономерным. Даже не поперхнувшись, вернувшиеся в Казахстан соотечественники переварили предоставленные им государством материальные блага. Но так и не насытившись, потребовали новых «воздаяний». И не за то, что внесли неоспоримый вклад в развитие страны, а просто потому, что они есть. И это уже был не звоночек, а настоящий набат.

Трагические события в Жанаозене, боевым ядром которых, как известно, выступили именно оралманы, наглядно доказали справедливость присказки о волке, которого сколько ни корми, он все равно в лес смотрит. Натура, привычки, образ жизни, сформированный на чужбине, брали, берут и, если не переформатировать работу с соотечественниками, будут брать свое. Иначе и быть не может.  Если верить многочисленным исследованиям, посвященным вопросам адаптации и социализации этнических репатриантов в казахстанский социум, вопрос возвращения на историческую родину для них, в большинстве своем, чисто материальный. Да, среди них немало талантливых писателей, журналистов, композиторов. Но их по пальцам можно пересчитать. Для основной же массы возвращенцев обретенная родина, богатая нефтью, газом, другими природными ресурсами, воспринимается сказочным Эльдорадо, где истинные казахи бедно жить не могут, в независимости от уровня их образования, профессиональных компетенций, востребованности на рынке.

Казахстан, безусловно, богатая страна, но явно не настолько, чтобы соответствовать завышенным ожиданиям кого бы то ни было. Но даже, когда до переселенцев это начинает доходить путем вхождения в жесткий клинч с реальностью, они все равно продолжают держаться за свои утопические иллюзии, считая, что имеют право требовать все новых и новых социальных и материальных благ. А для того, чтобы власть была посговорчивей, они умело манипулируют своей «казахкостью» и прибегают к шантажу, откровенно намекая на социальные катаклизмы, которые неминуемо последуют, если им не пойдут на уступки. За примерами далеко ходить не надо. Для этого всего лишь стоит вспомнить весенние протесты в Астане работников сервисных нефтяных компаний из Мангистауской области, большую часть населения которой давно уже составляют исключительно кандасы.

Государство, увы, снова включило миротворца и медиатора в одном лице. С одной стороны, вроде бы все правильно - оно старается не допустить возгорания из искры недовольства настоящего пламени протестов. С другой – в очередной раз демонстрирует слабость и забивает гол в собственные ворота, поскольку таким образом способствует раздуванию в репатриантах нездорового эго и дает ложный посыл об их способности оказывать влияние на политическую повестку. И в следующий раз они могут избрать куда более жесткие способы для диктата своих требований. Январские события наглядно показали, к каким трагическим последствиям может привести деструктивная активизация всего десятка тысяч митингующих. Для того, чтобы окунуть страну с головой в хаос не нужна ни гражданская поддержка, ни грамотная организация.

Если, как и раньше, пустить ситуацию на самотек, для стабильности и суверенитета это может закончиться весьма плачевно. И не надо быть ясновидцами, чтобы это понимать. Кандасы, за годы проживания на исторической родине, перестали быть разобщенной массой, разбросанной по всей стране. Теперь это довольно организованная общность, полноценная общественно-политическая сила, а места компактного их проживания больше напоминают анклавы со своими устоями и порядками. Да и количество переселенцев растет из года в год. С демографической точки зрения это безусловный и неоспоримый плюс. С точки же зрения сохранения страны и ее цивилизационного движения вперед наличие более миллиона достаточно радикально настроенных граждан (в том числе религиозно), не желающих соответствовать установленным в принимающей стране нормам, а ожесточенно продавливающим свои порядки, подгоняемых неиссякаемой жаждой наживы, - одни сплошные риски, которые, видимо, снова будут приняты и оценены только постфактум.