"И вчерашнее солнце в носилках несут…"

Российский пример: издательство "Русский Гулливер" создали писатели Вадим Месяц и Александр Давыдов. Пример казахстанский: издательство "Искандер" вызвали к жизни главный редактор казахстанского книжного обозрения "Книголюб" Лиля Калаус (писательский псевдоним Гуля Королева) вместе со своим супругом Александром Алексеевым. Поэт становится издателем не только ради коммерческого интереса. Он по мере сил умножает творчество. Поэт нередко создает концептуальные книжные серии, в которых издает произведения своего и не своего "формата". В отдельных случаях предвкушение и само эстетическое удовлетворение почти полностью затмевают (и перекрывают, если брать материальный аспект) практическую сторону процесса. Поэт становится издателем только ради выхода новых книг. Его издательская деятельность - поэтический акт. Такой поэт-издатель нередко является известным, значительным автором, Мастером. Подобным поэтом-издателем сегодня стал Александр Еременко. В 1980-е годы Еременко, знаменитый "Ерема", - один из наиболее заметных поэтов России, легендарный "король поэтов", честно выбранный на этот трон на одном из литературных мероприятий в кафе у Центрального дома литераторов… Александр Еременко, как и весь клуб "Поэзия", внутри которого закипает поэзия "восьмидесятников", - литературное явление, важнейшее и сегодня. "Некие западные искатели чистых гениев, приняв ряд критериев для определения таковых, обнаружили искомых в мировой истории в количестве 74-х. В список попал и наш Саша, опередив и Ломоносова, и многих других. Сомнение, конечно, берет. Как можно извне языковой среды определить достоинство русского поэта, столь предельно сориентированного на живую стихию языка? Но за что взял, за то продал. У "биллгейтсов" - свои секреты, так что примем к сведению" (http://ako.ucoz.ru/publ/1-1-0-9). Стихи Еременко, полные "иронизма", созданного на стыке высокой и низкой тональностей, читатель, искушенный в поэзии 1980-х, помнит наизусть. Обычно Еременко вводит в текст возвышенный объект, который затем принижается ("Всюду родимую Русь узнаю, и противно, / думая думу, лететь мне по рельсам / чугунным. / Все примитивно. А надо еще /примитивней") или ставит возвышенный и приниженный объекты рядом ("Туда, где роща корабельная / лежит и смотрит, как живая, / выходит девочка дебильная, / по желтой насыпи гуляет…"). Поэт склонен к необычной метафоре и живому интертексту: он нередко обращается к строкам других поэтов, зачастую, с собственной поэтической целью, принижая тональность этих стихов ("Бессоница. Гомер ушел на задний план…"). Жизненность поэзии Еременко во многом объясняется и подражанием других авторов его интертекстуальной ("цитатной") поэтической технике. Считается, что в 1990-е гг. Еременко замолчал. "Ерема почти перестал писать что-то новое с 1991 года. Может быть, это молчание - жест восточного мудреца, который все сказал, и которому не о чем с нами разговаривать. В дзен-буддизме, например, есть такая метода - помолчать лицом к стенке" (http://ako.ucoz.ru/publ/1-1-0-9). Гипотеза о нынешнем молчании поэта (в данном случае - Александра Еременко) практически всегда бездоказательна. Ведь, возможно, поэт пишет, но просто не публикует свои произведения. Бытует мнение, что крупнейший "шестидесятник" Олжас Сулейменов уже многие годы назад остановил свое поэтическое творчество. Но это мнение недоказуемо. В случае с Еременко он сам опровергает свое молчание, к примеру, в беседе со специальным корреспондентом журнала "Дети Ра" Андреем Пермяковым: " - Вопрос, без которого наш разговор, наверное, не мог обойтись: молчание автора - это жест? - Я это как жест не понимаю. Это обо мне? - Ну, я так осторожно вопрос задал… - Тут я залез в Интернет, в том числе посмотрел, что обо мне пишут, статьи разные. Ох, с каким кайфом разные люди там говорят, что он давно не пишет! Торжественно даже все подается. Зачем? Ну, не пишет и не пишет. Это для вас трагедия. Для меня здесь трагедии нет. Я не хочу полностью зависеть, так, как зависит, например, тот же Кушнер, даже не от своих привязанностей, а от своих способностей. Я не хочу всю жизнь быть поэтом, который пишет и печатается. У меня есть новые стихи. Не значит же это, что я их должен печатать сразу". "Оживление" Александра Еременко как "вчерашнего солнца" поэзии не нужно. Александр Еременко жив и физически, и поэтически, и он "солнце сегодняшнее". Другое дело, что сама поэзия сегодня, по сравнению с 1960-ми и 1980-ми годами, стала "вчерашним солнцем". И за ее реанимацию взялся и Еременко. Он не только не молчит. Он говорит теперь и на своем поэтическом языке, и на языке издаваемых им поэтов. Презентация издательского проекта Александра Еременко - первой книги Светланы Егоровой с бесшабашным названием "Оба двах", вышедшей за рекордный срок "на коленке" у редактора и издателя Александра Еременко, - состоялась не так давно в элитарном московском литературном местечке "Стелла Арт". У книги Светланы Егоровой как произведения поэтического и издательского искусства есть явный соавтор - издатель. Стихи на правой и левой страницах напечатаны разным шрифтом, и их можно читать как подряд, так и по очереди - к примеру, сначала левую, а потом правую стороны. В книге использованы абсурдные рисунки самого издателя. На четвертой обложке книги, вместо мнений критиков и поэтов, даны мнения психолога, железнодорожника, художника-примитивиста… Александр Еременко рассказал, что идея издания книги Светланы Егоровой возникла у него, когда он ознакомился с ее стихами и увидел, что она пишет и "так, как надо" и "так, как не надо", а вместе это создает целостность художественного мира. В поэзии С. Егоровой живут ирония, цитатность, шоковая терапия эротизма. В начале встречи с читателями С. Егорова, следуя традиции, заложенной Александром Еременко еще в 1980-е гг., прочла стихотворения-посвящения присутствующим в зале и заочным визави. Среди них и знаменитый адресат Александра Еременко - Игорь Александрович Антонов. Главное посвящение Светланы Егоровой, конечно, адресовано издателю: "Вы все читаете, Ерема, / Меня уносят санитары…". У издателя и изданного автора - сходство тональностей и отдельных приемов при безусловно разном масштабе дарования. Куратор литературных программ в "Стелла Арт" Евгений Никитин объявил вторую часть презентации - поэтическое выступление издателя, Александра Еременко, и в зале громко зааплодировали. Александр Еременко произнес: "Спасибо, что помните". Он прочитал свою знаменитую "Ночную прогулку", и умолк. Поэт читал стихи, словно дозируя их, замолкая после каждого прочитанного стихотворения, глубокой паузой словно завершая поэтический вечер... Нависало ощущение точки. Получалось, что зал "ему про Ерему, а он - про Фому". Зал умолял: "Александр Викторович, почитайте еще!". Один поклонник творчества Еременко попросил прочитать "Добавление к сопромату". Еременко на это ответил: "Зачем? Разве нужно что-то еще добавить?". Читатель настоял. И стихотворение прозвучало: Чтобы одной пулей
погасить две свечи,
нужно последние расположить так,
чтобы прямая линия,
соединяющая мушку
с прорезью планки прицеливания,
одновременно проходила бы и через центры обеих мишеней.
В этом случае, произведя выстрел,
можно погасить обе свечи
при условии, что пуля
не расплющится о пламя первой. Еременко обратил внимание слушателей на то, что Хэмингуэй, сравнивая поэта с птицей (орлом, коршуном и др.), добавлял, что торжественный писатель - всегда сыч. Еременко, конечно, абсолютно чужд подобной "торжественности", и книги, которые он выберет как издатель, - тоже. От своих стихов Еременко пытался перейти к стихам других поэтов (в первой части презентации он с удовольствием читал стихи Светланы Егоровой). Поэт вспомнил свой излюбленный верлибр Бурича "Голуби - крысы фасадов…", посетовав, что множество верлибров у новых авторов - "пена". "Каждый считающий себя состоявшимся поэтом, - почти без иронии сказал Еременко, - должен написать как минимум два стихотворения - "памятник" и "посвящение Игорю Александровичу Антонову". Шедевр Еременко "Игорь Александрович Антонов, / Ваша смерть уже не за горами…" был его эстрадно-поэтическим номером еще в 1980-е гг. Марк Шатуновский, выступая на презентации, сказал, что нам всем не хватает Еременко и назвал его "человеком, который борется со статуей внутри себя". Вспомнив того же Бурича, скажем его словами: "Луна - памятник Солнцу в бронзе". А Александр Еременко борется со статуей "вчерашнего солнца" поэзии. На фото автора: Александр Еременко и Светлана Егорова