"Изнасилуют твою жену и дочь!": исповедь замминистра обороны, который испытал кошмары "пресс-хаты" и провел 9 лет в тюрьме

Исповедь бывшего генерала МО РК, приговоренного к 11 годам заключения, насквозь пропитана кровью, слезами, тюремной баландой, обидой, мечтой о свободе и жгучим желанием донести до людей правду. Свою правду, без домыслов и догадок. Отсидев немалый срок за колючей проволокой, он в эксклюзивном интервью “КАРАВАНУ” рассказал о мытарствах на зоне и о том, с чем и с кем из известных з/к государственного масштаба ему пришлось там столкнуться лоб в лоб.

Генерал-лейтенант Кажимурат Маерманов был арестован 9 апреля 2009 года КНБ РК по обвинению в злоупотреб­лении должностными полномочиями и в превышении власти, повлекшими тяжкие последствия. Уголовное дело расследовалось в отношении действий должностных лиц министерства обороны при заключении и реализации ряда контрактов с израильскими фирмами по приобретению реактивных систем залпового огня “Найза” и модернизации артиллерийских систем “Семсер” и “Айбат”. Общая сумма заключенных с Израилем контрактов тогда составляла 190 миллионов долларов США.

Под грифом “Совершенно секретно”

Суд над генералом Маермановым проходил в закрытом режиме, так как уголовное дело имело гриф “совершенно секретно”. Потом был другой суд, и тоже закрытый. Свидетелей туда вызывали не по фамилиям, а по номерам, чтобы в случае утечки информации не всплыли имена некоторых важных и непотопляемых персон.

– За других не говорю, отвечаю только за себя и за свои слова. И рассказываю вам только о том, что сам когда-то пережил. Что видел собственными глазами, ничего не придумывая и не приукрашивая, – сказал в начале интервью “КАРАВАНУ” Кажимурат Маерманов.

– Кажимурат Нургалиевич, поговаривают, что вы за кого-то отсидели тюремный срок, якобы взяв всю вину на себя.

– Это неправда. Никогда не доверяйте слухам. Свой срок я за себя отсидел, а не за кого-то. Хотя никакой вины за собой не чувствую. И не признаю ее.

– Но в ходе следствия вы собственноручно написали признание о том, что многомиллионные “откаты” за контракты с Израилем о поставках вооружения всё же имели место.

– Я сделал это под давлением в так называемой “пресс-хате” СИ КНБ. Владимир, как военный корреспондент, вы в свое время освещали закупки вооружения в Израиле и знаете, что Казахстан первым на постсоветском пространстве приобрел не отдельные образцы артиллерийского вооружения, а целый комплекс. В него помимо пусковых установок реактивных систем залпового огня (РСЗО) “Найза” вошли БПЛА, метеостанция, современные оптико-электронные приборы разведки и целеуказания, 4 командных пункта на автомобилях.

Так вот анализ недавнего вооруженного конфликта в Нагорном Карабахе показал, что направление модернизации ракетных войск и артиллерии нами было выбрано правильно, а расставленные приоритеты оказались верными. После показа огневых возможностей “Найзы”, “Семсера” и “Айбата” на наших полигонах Азербайджан осуществил в 2009 году закупку в Израиле подобных РСЗО и 120-мил­лиметровых минометов типа “Айбат”. Это были серийно выпускаемые модульные РСЗО LYNX. В Азербайджане они получили название “Doly Leyasan Shimshek” c дальностью пуска до 150 км высокоточной ракетой “Экстра”. У нас же всё это перевооружение закончилось скандалом, арестами, судом.

Меня обвиняли в том, что я сам якобы определял цену на эту технику, и она была слишком завышена, а боевые машины – несовершенны. Но Нагорный Карабах показал, что эти артиллерийские системы очень хорошо себя зарекомендовали в бою.

“Пресс-хата” и канцелярский нож у горла

Разговор с 67-летним генерал-лейтенантом, разжалованным до рядового и отсидевшим в тюрьме 9 лет из назначенных ему судом 11, сложился долгим. Я по-журналистски задавал вопрос за вопросом, а он отвечал на каждый из них со знанием дела, спокойно. Правда, иногда скупые мужские слезы всё же появлялись в его глазах, особенно когда речь заходила о семье, жене, дочери.

– Я же кавалер ордена “Даңқ” за номером 1. Его я получил из рук Первого Президента Республики Казахстан, когда командовал полком в звании полковника. После 37 лет безупречной военной службы я был заброшен судьбой в мир тюрем и охранников, этапов и пересылок, воров и воровских законов, – продолжает, отпив из стакана немного воды, Кажимурат Маерманов. – Я рассказываю сейчас вам обо всем этом не с позиции оскорбленной и униженной невинности, а с позиции того, кто прошел через все эти ужасы и остался человеком.

– В следственном изоляторе вы пытались покончить с собой. Это правда?

– Да, я делал это 2 раза. Один раз выпил весь запас сахаропонижающих таблеток, которые мне в камеру передали родные. Диабет у меня, требовалось лечение… Во второй раз попытался порезать себе горло канцелярским ножом. Это решение было принято не спонтанно, а вынашивалось месяцами. Стащив как-то со стола следователя нож, я спрятал его в туалете, а затем, недели через две, воспользовался им. В туалете закрылся в кабинке и порезал себе горло.

Но оба раза не удавалось с собой покончить, хотя в тот момент очень хотелось это сделать от безысходности и бессилия. Допросы в СИ КНБ были каждодневные. Часто они проводились без присутствия адвоката и с преднамеренной задержкой по времени. То есть меня доставляли в ОВКР КНБ утром, а перекрестный допрос начинался ближе к вечеру. В качестве примера приведу один из таких. В комнате, куда меня завели, было 5–6 оперативников.

Я сидел на стуле, руки за спиной в наручниках, а мне в лицо опер матом кричал: “Ты... генерал, да кто ты такой?! Мы тебя сгноим, сдохнешь на зоне. Видел бы ты своих подчиненных полковников, которые ползали здесь на коленях и облизы­вали нам ботинки. Они ведь сдали тебя с потрохами, потому не молчи, говори, сука...”.

Оскорбляя и запугивая меня, они, видимо, рассчитывали на то, что я потеряю способность рационально мыслить. Угрожали, что возбудят уголовное дело за разглашение государственной тайны. Шили мне шпионаж в пользу израильской разведки. Если это не шантаж и угрозы, то что? Беззаконие! После таких допросов и творимого беспредела меня отвозили обратно в СИ КНБ, в “стойло”, как комментировали опера. Там поджидал “прессовщик” из числа рецидивистов. И всё начиналось с новой силой: “Генерал, лезь под шконку и засунь себе язык в задницу. Сейчас напишу на волю маляву, и мои дружбаны изнасилуют твоих жену и дочь в извращенной форме”. При этом страшный арестант в наколках называет их по именам и даже адрес указывает, где они проживают. И так постоянно, изо дня в день, неделя за неделей. С ума можно было сойти.

Сокамерник по “пресс-хате” сказал, что мою семью, жену, дочь и сына вызывают на допросы, издеваются над ними. В условиях информационного вакуума, когда невозможно узнать, что происходит в действительности, в тех застенках ломались многие. И я не стал исключением.

Никто так и не понял, что моя попытка убить себя была мольбой о помощи, которую никто так и не захотел услышать.

За весь период следствия адвокат, назначенный руководством КНБ, ни разу не говорил со мной один на один. Рядом всегда находились охранники или оперативные работники. Если это не нарушение законодательства, то что?

У всего этого представления под названием “Следствие вели” были свой режиссер и сценарист. Были и ассистенты режиссера, главные герои. И подручные тоже были. Как без них? Я не перехожу на личности – кудайдан кайтсын! Бог им судья. Скажу лишь одно. Тот, кто творил в свое время это беззаконие, впоследствии стал генерал-лейтенантом.

– Кажимурат Нургалиевич, но признание всё же было с вашей стороны. Многие СМИ об этом рассказывали в 2008–2009 годах.

– Вернувшись в камеру после очередного допроса с пристрастием, я в сильном эмоционально возбужденном состоянии не выдержал и в ярости бросил своему сокамернику-"прессовщику": “Иди к своим операм, неси бумагу, я дам так нужные вам показания. Заодно узнай у них, что я должен написать, чтобы от меня наконец-то отстали и прекратили мучить”. "Прессовщик" от удивления аж вскочил с места, подбежал к двери и начал неистово стучать, требуя от охранников, чтобы они отвели его наверх – к куратору.

Пока я давал письменные “признательные показания”, он несколько раз с листками, исписанными мною собственноручно, поднимался наверх, возвращался оттуда с исправлениями, и я снова и снова переписывал свои же показания, чтобы они соответствовали тому, что от меня требовали опера.

Так продолжалось до глубокой ночи. А вскоре и адвокат довел до меня, что следствие заканчивает писать обвинительное заключение и что материалы дела мне на днях передадут для ознакомления.

В обычную камеру меня перевели только после судов. Держали в “пресс-хате”, чтобы я не “соскочил”. Боялись, что на суде я откажусь от своих показаний. Надеюсь, что при нынешнем руководстве КНБ такое просто невозможно. Потому что в руководстве этим важным государственным органом сегодня находится глубоко эрудированный и интеллигентный человек, а не просто “рыцарь плаща и кинжала”.

Куда пропала дорогостоящая боевая техника?

Бывший заместитель министра обороны пришел в редакцию “КАРАВАНА” не с пустыми руками. В черной папке, которую он принес с собой, – вся его жизнь.

– Сейчас я пишу книгу. В ней подробно изложу, как всё происходило на самом деле. Без вымысла и предположений. Рукопись с рабочим названием “От солдата до генерал-лейтенанта и от генерал-лейтенанта до зэка” начал собирать еще на зоне. На обрывках бумаги писал, на тетрадных листках, салфетках. Она почти готова. Вот смотрите (показывает на черную папку). Пусть эту книгу прочтут офицеры армии, юстиции, прокуроры и судьи. Те, кто находится за забором, и те, кто отбыл наказание. Те, кем я командовал, и кто командовал мною. Пусть ее прочтут наши народные избранники и те, кто находится на вершине государственной власти.

– Вас ведь обвиняли в получении крупной взятки.

– Об этом будет целая глава в моей книге. Когда найдется издатель, я обязательно опубликую ее. Да, 2 человека дали об этом показания в ходе следствия и на суде. Один из них – юрист, который осуществлял юридическое сопровождение контрактов, а другой – артиллерист-ракетчик, ближайший мой помощник. Один рассказывал, как занес ко мне в кабинет дипломат, в котором было якобы 100 тысяч долларов США, а второй видел, как я в ходе переговоров с израильскими компаниями спускался по лестнице и держал перед собой пакет желтого цвета, в котором, как он думает, могли находиться 100 тысяч долларов США. Эти показания, ничем больше не подтвержденные, и послужили основанием для моего ареста.

– Выходит, что они оговорили вас?

– Ракетчик впоследствии признался и даже назвал фамилии тех оперов, которые его заставили дать против меня показания, подтвердив свои слова в письменном виде при свидетелях. А юриста совесть, видимо, не мучает. Но я всё же не теряю надежды, что она проснется у него раньше, чем я покину этот бренный мир. Вот такие у нас, к сожалению, бывают офицеры.

– Когда вы ознакомились с обвинением в свой адрес, что, на ваш взгляд, в нем было не так? В чем была неправда?

– Исходя из обвинительного заключения, главным доказательством моей вины послужило заключение эксперта из некоего закрытого конструкторского бюро и эксперта по системам АСУ аж из самой Кызылорды, который, определенно, ничего не смыслил в автоматизированных системах управления огнем артиллерии и ударами ракет. Что ему сказали написать, он, видимо, и написал. Галиматья какая-то. Повторяю, использование артсистем в боях в Нагорном Карабахе показало их эффективность. Даже если сравнивать цены на наши РСЗО “Найза” и те, по которым аналогичные системы закупал в Израиле Азербайджан, становится ясно, что Казахстану это вооружение обошлось намного дешевле. К примеру, мы закупили комплекс вооружения за 36 миллионов долларов США, в котором было 18 боевых машин “Найза”, 4 автома­ти­зированных командных пункта, 1 БПЛА, 1 метеостанция, 4 современных прибора разведки и целеуказания, 18 транспортно-заряжающих машин на базе КамАЗа. А Азербайджан покупал всё по отдельности и гораздо дороже.

– Где сейчас эти боевые машины? Где хранятся дорогостоящие комплексы РСЗО “Найза”, минометы “Айбат” и гаубицы “Семсер”?

– А вот это уже вопрос не ко мне. Думаю, министр обороны вам на него сам ответит, если захочет. Задайте официальный вопрос и генеральному прокурору: где сейчас находится закупленное вооружение? И если оно разукомплектовано, разворовано или разбраковано, тогда на основании чьего приказа? Ведь это деньги налогоплательщиков. Какому, извините, недоумку в погонах с большими звездами на плечах могла прийти такая мысль в голову? "Cодрогаюсь от того, что там мне удалось пережить": осужденный за хищения молодой генерал о своем заключении

Но когда я и ряд офицеров минобороны уже сидели в тюрьме по этому уголовному делу, по телевизору показывали парад, где участвовали эти самые системы, забракованные в 2008 году специалистами КНБ. И на выставке вооружения "KADEX" их демонстрировали как достижение отечественной оборонки. Как прикажете это понимать? С одной стороны, чиновники говорят, что это вооружение несовершенно, с другой – его хвалят и всем показывают. Где логика и здравый смысл?! Нас, патриотов своей страны, по чьей-то прихоти и злой воле сделали козлами отпущения, а наяву произошло натуральное вредительство.

Я знаю, что уже принято решение об организации производства ракетных систем залпового огня, правда, под другим названием. Кому-то “Найза”, видимо, очень режет слух. Но 11 лет понадобилось для того, чтобы понять прежние ошибки и вернуться к начатому нами. Говорят, новое название создаваемому РСЗО уже придумали – “Тарлан”.

– Обиду на бывшего министра обороны Даниала Ахметова держите? Это ведь при нем вы угодили за решетку.

– Обиды как таковой на него не держу. Виню не отдельных личностей, а систему в целом. При Даниале Кенжетаевиче Ахметове в армии на многие вещи у нас открылись глаза. Мы часто ездили в Турцию, Объединенные Арабские Эмираты, Израиль, а не только посещали заводы и выставки в Российской Федерации. Обменивались опытом, приобретали необходимые знания. Видели, что во многом отстаем от других стран при выборе вооружения, поэтому хотели наверстать упущенное. Но это нам поставили в вину. А Даниал Ахметов, после того как меня задержали, на аппаратном совещании в МО РК сказал буквально следующее: “Ничего, пару месяцев Кажимурата Нургалиевича подержат и выпустят”. Больше я его не видел и не слышал. А ведь он мог тогда сказать свое веское слово в мою защиту, но не сказал. Промолчал.

– На втором суде, который шел параллельно с вашим, рассматривали дело об “откатах” за военные контракты с Израилем. Якобы Борис Шейнкман через своего бывшего студента Исламова передавал в Казахстан около 10 миллионов долларов США наличными. Но чем это разбирательство закончилось, неизвестно.

– Я об этом ничего не знал и не знаю. Хотя разговор с Шейнкманом при встрече на зоне об этом, конечно же, был. Но кому именно и что кто-то передавал, мне неизвестно. Я занимался исключительно вопросами перевооружения и к финансам отношения никогда не имел. Ничего ни от кого не получал и не передавал.

– С кем из известных людей довелось встречаться на зоне кроме Бориса Шейнкмана?

– Со многими. Всех называть не стану. Кому-то это может не понравиться – тайну личной жизни никто не отменял. Но с Мухтаром Джакишевым во время прогулок говорили о многом…

– Вас по суду лишили генеральского звания и всех наград. На что сейчас живете? Чем занимаетесь?

– Пенсия у меня маленькая, не военная, а обычная, гражданская, да и ту не выплачивают несколько месяцев. Пенсионная карта заблокирована. По решению суда мы в солидарном порядке должны с Жартыновым и Шейнкманом выплатить государству около 7 миллиардов тенге за причиненный вред. О каком вреде идет речь, я не понимаю.

Сейчас идут суды по определению моей доли в квартире, чтобы выставить ее на продажу. Парадоксальность ситуации с иском заключается в том, что гражданин Израиля Б. М. Шейнкман не платит и платить не будет. Это очевидно, а иск предполагает погашение в солидарном порядке. С меня удерживают 50 процентов пенсии – это 38 тысяч тенге. Квартиру арестовали. По сути, я оказался на улице. Спасибо, что у меня есть дети и внуки, которые не бросают, поддерживают. Многие сослуживцы не отвернулись от меня, звонят, навещают, не дают впадать в депрессию. А в Верховный суд я пока не обращался. Здоровье подводит, силы на исходе. Но я не сдаюсь и никогда не сдамся обстоятельствам. А своему министру и Верховному главнокомандующему скажу словами Расула Гамзатова:

“Если верный конь,

поранив ногу,

Вдруг споткнулся,

а потом опять,

Не вини его – вини дорогу,

И коня не торопись менять”.

Когда верстался номер, стало известно, что Кажимурата Маерманова на скорой доставили в больницу и сделали операцию на сердце. Оно всё еще стучит в ожидании высшей справедливости по отношению к нему и другим участникам судебного процесса 2008–2009 годов. Если будет пересмотр того уголовного дела, есть надежда на полную реабилитацию и оправдание.

Недавно генерал отправил письмо министру обороны, в котором высказал свое профессиональное мнение по вопросам перевооружения в сфере ракетных войск и артиллерии.

“Душа-то до сих пор болит за боеготовность нашей армии, несмотря на то, что меня вышвырнули из нее как з/к государственного масштаба, – сказал Кажимурат Нургалиевич. – Больно осознавать, что 37 лет верного служения Отечеству пропали даром”.

АЛМАТЫ