Велогонщик Илья Давиденок, обвиненный 3 года назад в употреблении допинга, раскрыл подробности скандала

Допинг-тест был взят у Ильи 28 августа 2014 года после горного этапа «Тур де л’Авенир», на котором Давиденок, являющийся на тот момент стажером «Астаны», финишировал первым. В пробе у казахстанца были обнаружены стероиды. Решением Международного союза велосипедистов Давиденок был дисквалифицирован на 2 года.

— Все это произошло довольно неожиданно, — говорит Илья в интервью корреспонденту медиа-портала Caravan.kz. — Меня поймали на препарате, о котором я даже не имел малейшего представления. После того, как я узнал о положительной допинг-пробе, то начал изучать его аннотацию. Дело в том, что большой спорт сам по себе построен на медицинских вмешательствах. Есть много разных препаратов, которые спортсмены употребляют до соревнований или после, чтоб восстановиться. Я знал, что из себя представляют те препараты, которые я принимал в восстановительном процессе. Если это восстановители, витамины, аминокислоты, то прекрасно известно для чего они. В Европе, когда меня поймали, в первую очередь было очень непонятно, как такое произошло, и кто мог меня подставить. От себя я этого никак не ожидал.

— ?!

— Я прошел много гонок, на которых я точно также сдавал анализы и проходил проверки, и там нигде ничего не находили. А случилось это только на «Тур де л’Авенире», этап которого я выиграл.

— И что же?

— Я долго думал, кто мог меня подставить. Ответов на эти вопросы я для себя так и не нашел. Помню, что за 20 км до финиша того этапа наш тренер из машины сопровождения давал мне таблетку с кофеином.

— Зачем?

— Я ее принял, чтобы взбодриться перед решающим подъемом. Опять же думал, зачем моему тренеру меня подставлять. В результате я так и не понял, кто мог это сделать и впал в какое-то мутное состояние.

— И ты даже не захотел, чтобы вскрыли пробу «Б»…

— Если требовать открыть эту пробу, то мне пришлось бы потратить не одну тысячу евро. Чтобы слетать в Европу, нанять доктора, начать разбираться во всем этом. Нужны были средства. Найти их я нигде не мог, поэтому и отказался, так как понимал, что ситуация безвыходная и около двух лет я находился в полной депрессии. Какую бы информацию не находил об этом препарате, все упиралось в то, что это физиологическая норма для моего организма. Так как этот гормон DHEA, который у меня нашли, вырабатывается надпочечниками в ответ на стрессовую ситуацию.

Потом я узнал интересную информацию от своих тренеров. Примерно через год после этого случая мои результаты отправили в нашу комиссию и там сказали, что у меня все в пределах нормы. Отклонения 001, 002. Мы не могли понять, почему они зацепились из-за этого. Но французы, немцы очень щепетильны в этом плане и могли вполне прикопаться к этому. Возможно обвинения были сделаны по теории вероятности, под которыми я в свою очередь подписался, находясь в угнетенном состоянии, от недопонимания как вообще это могло произойти…

Сейчас я вернулся в спорт, для того, чтобы вновь найти себя в этой жизни. Без него смысла я не вижу.

— После вскрытия допинг-пробы и объявления решения как ты пережил первые дни той депрессии?

— В тот момент мне нужно было немного перезагрузиться и настроиться на новую жизнь. Я думал, что моя карьера закончена и нужно искать новый путь, интересы и т.д. Так как я очень успешно выступил в сезоне, то купил себе за 500 долларов путевку в Индию и хотел немножко развеяться. Попутешествовать, погулять там и т.д. Когда меня поймали, мне оставалось дней 5 до вылета, и я должен был сдать путевку, по-хорошему, для выяснения обстоятельств, но я этого не сделал. Потому что на тот момент, повторюсь, мне казалось, что меня подставили. Искать поддержки было не у кого, ведь руководство нашей команды не выясняет, а просто оповещает, что тебя поймали и все. А советы, как выйти из этой ситуации, мне никто не давал. К тому же, когда тебя ловят на этом, в первую очередь приходит уведомление на почту, а мне оно не пришло. Только позвонил мой тренер Кайрат Байгутдинов и сказал, что меня поймали. Я решил, что это наши хотят вывести меня на чистую воду, услышать какие-то признания. Принял это за колоссальный развод и в итоге я отказался сдавать путевку, чтобы разгрузиться.

— Были ли близкие люди, друзья, которые тебя поддержали? Сказали: будь мужиком, не распускай сопли и т.д.?

— Да. Это, в первую очередь, родные мне люди, моя мама. Она меня во всем поддерживала. Но зная, что я свободный человек, мне никто не говорил, чтобы я вернулся в спорт. Меня просто поддерживали морально, чтобы я не выбрал.

— Что было дальше?

— Через 5 дней после дисквалификации я подписал контракт с командой из Тайваня RTC-Monton Racing, и участвовал в гонке «Тур Хайнаня». Мне нужны были рейтинговые очки и в первую очередь мне нужно было наверстать упущенное за прошедший год. Предстояло проделать очень много работы. Тогда 60 процентов своего времени я провел на велосипеде,остальные 40 процентов времени уходило на востановление организма, чтобы вернуться в форму и почувствовать в себе уверенность.

Далее я выступал за континентальный велоколлектив из Ирана: предложили контракт, хорошие условия и я его подписал. Там показал хорошие результаты и заработал так мне нужные рейтинговые очки. И хотя побед, к сожалению, не было, но для себя сделал выводы, своей проделанной работой доволен и не хватило, опять-таки, опыта.

— Скажи, как гонщики и люди в команде относились к тебе в Тайване и в Иране? Они же знали, что тебя дисквалифицировали? Были какие-то стычки или все нормально?

— Нет, стычек не было, все было отлично. На удивление, это может показаться странным, но во всех остальных командах к этому относятся адекватно, нормально и больше половины (фаворитов) в мире – это те люди, которые на 2-3 года были отстранены и вернулись, и таких случаев много. Важно понимать, что каждый сделал соответствующие выводы и точно также руководство команды относится к этому, то есть дисквалификация закончилась – все, это все осталось в прошлом, об этом забыли.

(Продолжение следует…)