В кабинете полицейского во время допроса умер пенсионер МВД

Но после допроса в полиции у него не выдержало сердце, пишет Диапазон

В 27 лет милиционер Михаил Тарасов был ранен и потерял ногу при задержании преступников. А спустя 40 лет он умер во время допроса в полиции, сердце не выдержало. До инфаркта его довёл полицейский, считают родные Михаила Тарасова.

66-летний Михаил Тарасов когда-то работал в линейном отделе внутренних дел (ЛОВД) в Кандыагаше. В 1977 году его ранили из дробовика при задержании преступников, те ехали на поезде через райцентр. В результате ранения Михаилу Владимировичу ампутировали ногу. С 27 лет одну ногу ему заменил протез.

– Дедушка ездил на «Понтиаке». 11 января ночью ему позвонили на домашний телефон, – рассказывает внук Михаила Тарасова Иван Загляднов

– Звонивший представился Алматом из полиции. Спросил, был ли дедушка 7 января вечером во дворе дома на Бокенбай батыра, 155 корпус 7. Дедушка сказал, что был там. Алмат ему сказал, что он стукнул чужую машину во дворе и скрылся с места ДТП, требовал, чтобы ночью он приехал к нему в полицию, иначе объявит его машину в розыск. Передал трубку какому-то мужчине, тот назвал себя потерпевшим и сказал, что ущерб его авто причинен на 30 тысяч тенге. Дедушка сказал, что ДТП не совершал, но решил поехать разобраться. Уже у здания ГАИ решили прийти на следующий день в рабочее время. Какая была необходимость ехать в полицию ночью, если ДТП совершено за трое суток до этого? Бампер на машине деда пластиковый, если бы было столкновение, то там были бы повреждения.

12 января утром Михаил Тарасов уже был в полиции с родными, 2 с половиной часа прождали следователя, но он так и не пришел, хотя по телефону обещал, что приедет. 14 января пенсионера снова вызвали на допрос в полицию. Он поехал с дочерью Людмилой.

– Приехали, поднялись на третий этаж, инвалиду без ноги это вообще трудно, – рассказала дочь погибшего Людмила, – зашли в кабинет к Алмату. Он сразу стал говорить, что дело передадут в суд, а там могут лишить прав на 1 год. Отца вообще не слушали. Показывали какие-то фотографии черно-белые с машиной, какую-то «сырую» схему. Папа сразу спросил: а почему подъезды на схеме не обозначены? Якобы жилец дома увидел из окна, как машина отца задела стоявшее авто, и позвонил хозяину. Кто этот человек, в деле нет фамилии свидетелей, их объяснительных. Следователь на место ДТП не выезжал. Не видели и потерпевшего. Если есть ущерб, почему не назначена экспертиза. Отец уже говорит: ну давайте съездим в автосервис, пусть там скажут, какой ущерб. Это еще при том, что папа точно не совершал никакого ДТП. Но его не слушали, этот Алмат взял на себя роль судьи, его уже виновным признали. Во время этого допроса отцу стало плохо с сердцем, я пыталась делать ему искусственное дыхание, массаж сердца, но он умер прямо в служебном кабинете. Врачи скорой помощи констатировали смерть, сказали, что у него тромб оторвался. А в заключении о смерти написали, что у него была ишемическая болезнь сердца. На самом деле он вел активный образ жизни, любил ездить на рыбалку, на учете у кардиолога не состоял, да не было у него проблем с сердцем. Я считаю, что на него было оказано психологическое давление. Его не хотели слушать, папа просто не выдержал такого хам­ского поведения и отношения к себе. Я написала заявление на этого Алмата. Он должен понести наказание. Требуют, чтобы ночью инвалид без ноги приехал к ним в полицию, говорят об ущербе в 30 тысяч без всяких экспертиз. Его просто убили этим непониманием, этими ночными звонками, обвинениями без суда.

В ДВД пока никак не прокомментировали смерть инвалида в кабинете следователя, на запрос «Диапазона» ответа нет.