Узбекистан накануне нового года: штрихи к портрету

В какой степени анонимность капиталов важна для новых узбеков и говорить не приходится. Поэтому наряду с легальной экономикой существует огромный пласт теневой.
Она, по разным оценкам, на порядки весомее, в ней крутятся деньги, о которых узбекский госбюджет и не мечтает.
Нереальные импортные тарифы стали одной из главных причин появления контрабанды, причем в таких размерах, что она может представлять угрозу национальной безопасности. Несмотря на то, что соответствующие службы в силовых структурах время от времени докладывают об успехах на ниве борьбы с контрабандой, она не только не уменьшается в масштабах, а, наоборот, растет.
Все в Узбекистане прекрасно понимают, сколь велика доля контрабанды в узбекской экономике, и как страдают от ее масштабов отечественные товаропроизводители. Знают, но молчат, и все ограничительные меры на таможенных постах, по сути, носят лишь формальный характер.
2005 год так и не стал годом коренного улучшения в сфере таможенного регулирования. Чтобы прекратить, или хотя бы резко сократить масштабы контрабанды, необходимо полностью пересмотреть существующие таможенные тарифы. Их снижение должно привести к тому, что завозить контрабанду будет экономически невыгодно.
Логика вполне понятна. Чем меньше контрабанды в стране, тем выше конкуренция между производителями, чем свободнее режим торговли, тем больше возможностей у предприимчивых узбеков поправить свои финансовые дела.
Быть может, этого и не нужно тем, кого считают власть предержащими. Люди, способные прокормить свои семьи, добившиеся материального успеха, вряд ли будут столь послушны и смирны. Управлять обеспеченными согражданами намного труднее, чем теми, кому денег кое-как хватает от зарплаты до зарплаты.
Они задают слишком много вопросов, и их амбиции растут вместе с материальными благами, которые они могут себе позволить.
Принятая в свое время тарифная сетка играет сегодня роль главного сдерживающего фактора, не позволяет рядовым узбекистанцам зарабатывать столько, сколько они могут. Минимальная зарплата по последнему президентскому указу в размере 9400 сумов (чуть больше 9 долларов — прим. А.А.), естественно, не может отвечать сегодняшним реалиям. Жизнь в столице Узбекистана дорожает, и сегодня даже 200 тысяч сумов (курс 1177 сумов за доллар — прим. А.А.) в месяц вряд ли хватит для того, чтобы вести достойный образ жизни.
Средняя заработная плата в 50-60 тысяч сумов в государственных учреждениях способствует тому, что сюда идут не самые лучшие представители интеллигенции. Многие понимают абсурдность ситуации с минимальной заработной платой, которую можно лишь назвать тормозом экономических реформ в Узбекистане, но ничего поделать не могут. Любые сообщения из соседнего Казахстана об экономических успехах вызывают у официального Ташкента зубную боль.
Информация о северном соседе дается в официальных СМИ дозировано, и лишь в плоскости возникающих там проблем.
Патетика по поводу зерновой независимости несколько поутихла, ибо нельзя не понимать, что большая часть зерна, получаемая с поливных земель, годится только как корм для скота. В глубокой провинции такое зерно используется в пищу, но большого оптимизма по этому поводу узбекистанцы не испытывают. И голосуют своими деньгами за муку из соседнего Казахстана.
2005 год ознаменовался еще одним важным событием. Отходом Узбекистана от стратегического партнерства с США и переориентация на Москву.
Можно сказать, что самым главным событием года стала эта смена приоритетов. Люди в Узбекистане оптимистично восприняли эти перемены в политических предпочтениях, однако до практических результатов еще далеко. Российский бизнес не бежит стремглав вкладывать деньги в узбекскую экономику, представляя, какой бездонной бочкой она может стать. Официальный Ташкент всегда ставил политику впереди экономики, но официальный Кремль этого делать не собирается. Одно дело энергетические ресурсы Узбекистана, куда не грех закинуть миллиард-другой долларов, другое — сельское хозяйство, реформирование которого затянулось на десятилетия. Ставка на фермеров дает свои плоды, но большая их часть остается лишь потенциалом в связи с имеющимися мощными административными и иными барьерами. Фермерами на селе могут стать максимум 4-5 человек из тысячи сельчан, остальные должны будут переехать в город или найти свою нишу по месту жительства. Если вспомнить, что более 60 процентов населения Узбекистана проживает в сельской местности, то поймем, с каким обозом проблем придется иметь дело.
Накануне 2006 года Узбекистан находится на перепутье. С американцами и европейцами, настаивающих на проведении независимого расследования майских событий в Андижане, договориться труднее, чем с Москвой.
Россия, в свою очередь, выражает искреннюю заинтересованность в энергоресурсах Узбекистана, не более.
Что делать дальше? Можно предположить, что в Год Собаки кое-что должно проясниться.