Должен ли доллар стоить 1000 тенге в Казахстане и почему

Такое мнение высказал отечественный экономист Айдархан Кусаинов изданию 365info.kz. По мнению эксперта, «голландская болезнь» поразила нас уже давно, и все попытки изменить ситуацию терпят крах. А потому пришла пора менять саму модель, и начать можно с курсообразования валют. 

Когда курс будет нормальный – тот, который заслуживает экономика – это приведет к справедливым ценам на импорт, на стоимость труда и так далее.

«Когда цены станут экономически оправданными, тогда и возникнет здоровая конкуренция, при которой государство в экономике присутствовать не должно. А при перекошенных ценах конкуренции быть не может, а значит, нет развития. Следовательно, государство просто вынуждено участвовать в экономических процессах, вытаскивая за уши.

Нормальное экономическое развитие было бы при курсе доллара где-то девятьсот или тысяча тенге. Как минимум 700, чтобы не деградировать, а хоть более-менее стоять на месте», — сказал Кусаинов.

Для начала разберем, что такое «голландская болезнь».

«Голландская болезнь» (или эффект Гронингена) – негативное влияние укрепления курса национальной валюты в результате бума в добывающем секторе экономики на общее экономическое развитие страны.

Простыми словами, если страна экспортирует много сырья, курс национальной валюты укрепляется, но вместо процветания это приводит к экономическому упадку.

Этот термин впервые прозвучал в публикации журнала Economist в 1977 году. В статье говорилось о связи между ростом добычи природного газа в Нидерландах и снижением промышленного производства в этой стране. 

Путин заявил, что Россия отказывается от доллара: что это значит для Казахстана

Как это произошло? В провинции Гронинген нашли крупное месторождение природного газа. Его стали разрабатывать, а газ – продавать на экспорт. В страну хлынула иностранная валюта, за счет чего укрепилась национальная валюта. У части населения выросли доходы, появился дополнительный спрос. Затем пришли инфляция и увеличение объемов импорта. Иностранные товары стали доступнее для населения, а местной промышленности стало сложнее сбывать товары. В промышленном секторе начался рост безработицы. В стране ухудшилось положение населения и бизнеса, не связанного с добычей газа. Инвестиции и рабочая сила тоже перетекли в добывающую промышленность. Ресурсы обрабатывающей промышленности оказались очень ограниченными, и в этой сфере возник застой.

С тех пор в связи с «голландской болезнью» принято говорить о «ресурсном проклятии» стран, экономика которых страдает от гипертрофированного экспорта.

Но насколько этот термин применим к Казахстану и к происходящему в нашей экономике на сегодняшний день? Если рассматривать этот вопрос в контексте серьезной экономической проблемы, то каковы ее масштабы?

Можно ли утверждать, что завышенный курс тенге приводит к деградации нашей отечественной экономической модели, и что в этой связи курс 1000 тенге за доллар – это отметка, при которой страна вошла бы в стадию нормального экономического развития?

Своим мнением на этот счет с медиа-порталом Caravan.kz поделился аналитик компании Esperio Нурбек Искаков.

— Если в качестве условия признания наличия «голландской болезни» использовать соответствие определению этого недуга – «негативный эффект, оказываемый укреплением реального курса национальной валюты на экономическое развитие в результате бума в отдельном секторе», то мы можем говорить о том, что экономика Казахстана, скорее, больна этим заболеванием, — обозначил наш спикер в начале.

— Но почему у вас есть некоторая неуверенность в диагнозе?

— Потому что, следуя за определением «голландской болезни», мы можем наверняка утверждать, что в Казахстане есть высокий реальный курс тенге к твердым валютам (соотношение цен товаров, произведенных в двух странах). Обратившись ко всем известному индексу «Биг Мака», мы увидим, что текущий реальный курс нацвалюты РК составляет примерно 160 тенге за доллар США, то есть он завышен к номинальному рыночному курсу (477 тенге за доллар США) почти в три раза.

Кроме того, кейс казахстанской экономики соответствует и в той части определения «голландской болезни», где, как о триггере роста реального валютного курса, говорится о буме в отдельном секторе экономики. Не секрет, что в Казахстане такой сектор есть, это нефтянка, на его долю приходится до половины доходов республиканского бюджета, и в последние года она увеличивалась.

— Но все же наверняка в этом вопросе есть и спорные моменты?

— Конечно. Во-первых, почти невозможно сказать о величине негативного эффекта «голландской болезни» для Казахстана, потому что в силу чрезвычайной сложности экономических процессов мы не можем высчитать, сколько бы экономика РК смогла заработать при более выгодном для развития ненефтяных отраслей реальном курсе.

А во-вторых, несмотря на то, что темпы экономического роста Казахстана в последние 20 лет постепенно сокращаются, ВВП РК сохраняет достаточно высокую динамику. К тому же аналогичные процессы замедления экономического роста происходили и во многих других странах, в том числе и в Китае, где никакой «голландской болезни» не наблюдалось.

— А есть ли рецепты лечения «голландской болезни»?

— Есть. И, к счастью, они идеально совпадают с теми решениями, которые нужны вызовам, что остро стоят перед экономикой Казахстана. РК необходимо диверсифицировать отраслевую структуру, кардинально повышая эффективность ненефтяных секторов с помощью закупки новейшего оборудования, а также благодаря наращиванию инвестиций в инфраструктуру и образование, и все это как раз за счет увеличения фискальной нагрузки на нефтяной сектор, — подчеркнул наш собеседник.

Эксперт обратил внимание, что в истории тенге уже были крупные падения, однако, как мы видим, расцвета ненефтяных отраслей в Казахстане так и не случилось. После валютных шоков происходило небольшое ускорение экономического роста, однако затем все возвращалось на круги своя, и нефтяной сектор становился еще больше.

— То есть ослаблять обменный курс валюты бессмысленно, пока не будут созданы фискальные условия для изменения структуры экономики. При этом даже если мы исходим из завышенности реального курса тенге почти в три раза, это не значит, что аналогичного размера ослабление курса решит все проблемы.

Если стимулов для структурных преобразований экономики не будет, то такой обвал тенге приведет лишь к тому, что покупательская способность доходов казахстанцев сократится в 2-3 раза, отрасли, ориентированные на внутренний спрос, сожмутся, нефтянка захватит еще большую долю в экономике. А после кризиса будет некоторое краткосрочное ускорение темпов роста, но из-за падения эффективности скорость долгосрочного экономического расширения Казахстана окажется ниже той, что была до обвала тенге.

То есть тренд, который наблюдается с 2002 года, когда темпы роста экономики Казахстана постепенно уменьшаются, будет не только продолжен, но и ускорен. Поэтому только лишь ослаблением курса структурные проблемы Казахстана решить невозможно, нужен комплексный подход, — резюмировал аналитик.