Деформация властью

Без пяти одиннадцать утра. Актеры в костюмах уже на сцене, Андриасян на привычном капитанском мостике – в первом ряду амфитеатра. На столе графин с водой, стакан, пепельница, блокнот и микрофон. Последние приготовления, последние шутки. “Паукова – убийца!” – выкрикивает Рубен Суренович. “А вот не стану закалывать – что тогда делать будете?” – парирует актриса. “Сапогом! Сапогом!” – вспоминает кто-то старую театральную байку… Без минуты одиннадцать. Непривычные декорации в виде фур с дверями-зеркалами и фонарями наверху на исходной позиции – фронтом к залу. Отражающиеся в них красные кресла создают ощущение кирпичной стены. И вот команда: “Начали!”.

“Удивился собственной наглости”

Я не назову Лира дураком, однако спектакль начинается с того, что он совершает огромную глупость. Он собирал-собирал это государство, а потом взял и раздробил его – такая Беловежская Пуща. Он бросил камень – соблазнил своих дочерей властью. Пошли круги по воде – дочери стали недоумевать: отдал он власть или нет, что он тут мешается под ногами? Когда я работал над спектаклем, думал о человеке, который не выдерживает испытания властью – не важно какой. Пытался понять, почему эта зараза начинает так деформировать нас всех.

– Минимализм, в чем-то даже авангард в декорациях – в Лермонтовке давно такого не было.

– Я бы не сказал “минимализм”. Скорее, скупость. Я давно скучал по художнику Эрнсту Гейдебрехту, сейчас живущему в Германии. Когда-то мы работали вместе в ТЮЗе, и мне захотелось вернуться в эту стилистику. Сегодня она в чем-то непривычна, но оправданна.

– Судя по репетиции, спектакль получился динамичный и крепко сбитый. Текст Шекспира пришлось чуть-чуть подрезать?

– Ну, “чуть-чуть” это ты скромно сказал. Когда я первый раз прогнал спектакль, то удивился собственной наглости. Сегодняшний зритель понимает без слов больше, чем зритель во времена Шекспира…

– То есть может домыслить, что произошло в “вырезанных” сценах?

– Конечно. Во-вторых, у Шекспира есть привходящие линии, которые утяжеляют действие. Я не охаиваю Шекспира, но мне важно было сосредоточиться на мысли, о которой мы говорили выше.

– Выбирая Лира, вы сразу остановились на Юрии Капустине?

– В таком прочтении “Лира”, как у меня, Капустин – очень точное назначение. Правда, совсем давно, когда только начал гореть этой пьесой, я предложил главную роль Асанали Ашимову. Он отказался. С ним это был бы совсем другой спектакль, но мне бы не удалось последовательно доказать свою мысль.

Дмитрий МОСТОВОЙ, Руслан ПРЯНИКОВ (фото)