Жаркое лето 89-го: двадцать лет спустя

“Мыльная” революция

Все началось в Междуреченске Кемеровской области на ликвидированной ныне шахте имени Шевякова. Утром 11 июля 1989 года ночная смена поднялась на поверхность и не обнаружила в душевых мыла. Вся страна к тому времени уже год сидела на талонах. Еда, водка, сигареты, мыло, порошки – все по талонам и с большими перебоями. В Междуреченске в июле случились перебои именно с мылом. Это стало последней каплей.

…Караганда присоединилась к бастующим последней. Утром 20 июля начала заполняться площадь у здания ПО “Карагандауголь” в центре Караганды. Шахтеры приезжали бригадами. Многие сразу после смены, не смыв с лица угольную пыль. Они сидели на солн­цепеке, на расплавленном асфальте. Трезвые, угрюмые… На импровизированную трибуну, под которую приспособили бортовой грузовик, один за другим поднимались будущие лидеры зарождающегося рабочего движения образованного позже независимого профсоюза горняков и многие другие, кто потом прямо с грузовика перекочевал в различные кабинеты. (Мало кто из них вернулся в забои.)

Сегодня кажется, что в те жаркие июльские дни в Караганде никто не работал. Все были на забастовке. Мы, журналисты, тоже кипели в этой гуще. И никто толком не знал, как об этом писать и можно ли вообще об этом писать в единственной областной газете – органе обкома партии.

В те дни мы имели довольно смутные представления о требованиях, которые выставляли бастующие. А там было все – от отставки Щадова, министра угольной промышленности СССР, до закрытия ядерного полигона; от отмены статьи Конституции о руководящей и направляющей роли партии до увеличения нормы выдачи хозяйственного мыла…

3 августа вышло знаменитое постановление Совета Министров СССР №608 “О мерах по обеспечению выполнения совместных решений, принятых правительственными комиссиями с участием ВЦСПС и забастовочными комитетами трудящихся угольных регионов страны”. Туда, кстати, вошли только экономические требования шахтеров – повышение зарплаты, увеличение районного коэффициента, увеличение продолжительности отпусков, улучшение продовольственного снабжения, введение новых тарифных ставок и многое другое, чему не суждено было сбыться. Откуда было взяться “улучшению продовольственного снабжения”? Из каких резервов Щадов мог увеличить зарплату шахтерам, если вся страна не видела денег месяцами? А вопрос об увеличении отпусков вскоре отпал сам по себе – шахты начали закрываться.

А потом в стране произошли глобальные политические катаклизмы. И через 15 месяцев мы жили уже в другом государстве.

Назвать крушение советской державы следствием шахтерских забастовок, конечно, никто не решится. Но то, что они были катализатором событий, стали мощным толчком политизации всего населения, – это бесспорно.

Сотрясательное взрывание

Так уж получилось, что требования шахтеров были экономические, а дивиденды они получили политические.

Забастовки 89-го состоялись без участия и поддержки официальных на тот момент профсоюзов. Результатом стала повсеместная смена лидеров. И это стало, похоже, традицией. По крайней мере, в Караганде. Все последующие выступления горняков происходили скорее вопреки, чем благодаря профсоюзам. Как следствие – менялись профсоюзные лидеры.

Так было, например, в 2006-м в Шахтинске, когда в результате взрыва метана погиб 41 горняк. Шахтеры похоронили товарищей и вышли на городскую площадь. Остановились все восемь шахт, принадлежащих Митталу. Официальный профсоюз призывал шахтеров не предпринимать незаконных действий, прекратить забастовку, решать все вопросы законным путем и за столом переговоров. Но история повторилась: их обозвали “карманными” и скинули. За стол переговоров с администрацией компании сели уже новые лидеры, которых выдвинули в ходе стихийной забастовки.

А их предшественники образовали альтернативное общественное движение. И теперь точно знают, как решить все шахтерские проблемы. Даже как предотвращать внезапные выбросы метана путем сотрясательного взрывания угольных пластов. Эти рассуждения пользуются популярностью у рабочих и вызывают ужас у специалистов.

– Это анахронизм! – возмущается заместитель начальника областного департамента по ЧС Владимир ПФАРГЕР. – Подобные заявления дестабилизируют обстановку, дезинформируют рабочих...

Кому слабо?

А недавно на сайте общественного движения появилось следующее сообщение: “…Тысячи рабочих из Бельгии и Франции съехались в столицу Люксембурга, чтобы выразить недовольство действиями менеджеров “АрселорМиттал”… Манифестанты, одетые в огнеупорные костюмы, сначала требовали выплаты компенсации за потерю работы, а потом начали штурм здания… А нам, возглавляемым нашими доблестными профсоюзами, по-видимому, слабо?".

Этот призыв прозвучал в ответ на подписанное между действующим профсоюзом угольщиков и администрацией компании “АрселорМиттал Темиртау” соглашения о временном сокращении фонда заработной платы на 14 процентов с июля по сентябрь.

– Альтернативой было закрытие двух шахт навсегда. Четыре тысячи шахтеров могли лишиться работы, – ответил на вопрос, почему не надел на шахтеров огнеупорные костюмы и не повел на штурм, действующий председатель профкома угольщиков Марат Миргаязов, избранный, кстати, в ходе забастовки 2006-го.

Те, кто сегодня зовет шахтеров на баррикады, хорошо понимают, что только там можно быстро заработать политический капитал. Но тем, кто работает под землей, он не нужен. Им нужны гарантии безопасности, достойная зарплата и нормальные условия труда. Наличие мыла в душевых порой становится аргументом куда более важным, чем отсутствие в Конституции статьи о направляющей роли партии.

Татьяна ТЕН, Караганда