Опубликовано: 14000

Задачка для Школьника. Почему Казахстан до сих пор продает уран, а не ядерное топливо?

Задачка для Школьника. Почему Казахстан до сих пор продает уран, а не ядерное топливо?

Когда мы говорим о сырьевой экономике, все сразу думают о нефти. Между тем есть и другие виды сырья, которые мы продаем, не перерабатывая, и тем самым теряем прибыль. Пример тому – уран. Казахстан так и не начал производство готового топлива для атомных электростанций. Наш “потолок” – урановые таблетки, и выше нам никак не удается прыгнуть. Как будто кто-то специально за ноги вниз тянет.

В декабре 2009 года, через несколько месяцев после назначения главой “Казатомпрома”, Владимир ШКОЛЬНИК приехал на МАЭК – предприятие, где он проработал почти двадцать лет. Там в ходе встречи с трудовым коллективом несколько раз срывал бурные аплодисменты. Его заявления вызывали горячую поддержку присутствующих.

– Мы создадим горно-обогатительный комплекс с полным производственным циклом, – говорил Владимир Сергеевич, и зал одобрительно гудел. – Мы создадим химико-металлургический комплекс, который будет получать чистые редкие и редкоземельные металлы.

– Главная задача, которая стоит перед нашей отраслью, – не просто продавать сырье в виде закиси-окиси урана, а продавать продукцию самого высокого передела для мирной атомной энергетики – это тепловыделяющие сборки (ТВС), – заявлял глава “Казатомпрома”, и зал радовался заманчивым перспективам.

Прошло шесть лет. “Казатомпром” по-прежнему добывает уран, производит урановые порошки и таблетки. Никакого “высокого передела”, никаких ТВС нет.

Хотя сказки от Владимира Школьника должны были стать явью в течение пяти лет. В Государственной программе индустриального развития РК на 2010–2014 годы было предусмотрено создание полного вертикально-интегрированного комплекса ядерно-топливного цикла (ЯТЦ). Для этого нужно было создать недостающие звенья ЯТЦ – конверсию и обогащение урана, производство ТВС, построить атомную электростанцию.

Не создали ни-че-го.

Пациент сидит на порошках и таблетках

“Казатомпром” сегодня – один из мировых лидеров по добыче и продаже урана. На сайте министерства энергетики, которое возглавляет сегодня Владимир Школьник, говорится, что “Казатомпрому” принадлежит 21 процент мировой добычи урана. Когда он возглавлял “Казатомпром”, компания вырвалась на первое место, и с тех пор ее никак не могут задвинуть обратно.

И все это время менеджмент “Казатомпрома” демонстрировал невероятные усилия по созданию полноценного ядерно-топливного цикла. Делались громкие заявления наподобие того, что приведены выше, подписывались меморандумы и протоколы о намерениях, составлялись “дорожные карты”, которые в итоге никуда не привели.

Строго говоря, “Казатомпром” пока не может считаться полноценной атомной компанией. Владимир Школьник принял ее недокомпанией и спустя пять лет передал преемнику недокомпанией.

Вертикально-интегрированная атомная компания должна обеспечивать полный цикл ядерно-топливного производства. Этот цикл состоит из шести основных этапов: добычи урановой руды, производства уранового концентрата, конверсии (фторирование) урана, обогащения, производства ядерного топлива и выработки электроэнергии.

Из всего этого “Казатомпром” имел и имеет только три звена, связанных с добычей и производством урана в виде порошка и таблеток на Ульбинском металлургическом заводе. Фактически в этом смысле атомная промышленность Казахстана не изменилась за последние четверть века никак.

Возьмем, к примеру, конверсию урана. Здесь “Казатомпром” сотрудничает с одним из лидеров – канадской компанией Cameco. Договорились о создании специального СП – “Ульба-конверсия”. Но и только! Технико-экономическое обоснование должны были подготовить еще в 2007 году. Однако оно было готово лишь в 2013-м. И… осталось на бумаге. На сайте минэнерго говорится: “До конца 2015 года планируется актуализировать предварительное ТЭО проекта строительства аффинажного завода и в I квартале 2016 года принять инвестиционное решение”.

Та же картина – с производством ТВС. ТВС – это фактически готовое топливо для атомного реактора. Тот же Владимир Школьник наглядно объяснял, зачем нужно организовывать такое производство: наши таблетки – это всего лишь 35 процентов от стоимости ТВС. Начни производить ТВС – и ты будешь зарабатывать в три раза больше!

Но дальше слов и пламенных речей и здесь не пошло. Не под силу это оказалось г-ну Школьнику.

Только в конце 2015 года дело сдвинулось с мертвой точки. Подписано первое соглашение между “Казатомпромом” и китайской CGNPC о строительстве завода по ТВС. Многие уже называют его революционным. В 2017 году завод начнут строить. Выпуск продукции запланирован на конец 2018 года.

В общем, баба била-била – не разбила, дед бил-бил – не разбил, а мышка прибежала, хвостиком махнула – и вот результат!

Хвосты как источник богатства

Помните, как Владимир Школьник расписывал редкоземельные перспективы работникам МАЭКа? Урановые хвосты – по сути, отходы производства – могут служить источником таких металлов, как неодим, празеодим, европий, церий и лантан:

– Полный цикл производственный будет означать, что мы создадим горно-обогатительный комплекс, инвестиции планируются порядка 400 миллионов долларов в него. Мы создадим химико-металлургический комплекс, который будет перерабатывать эту продукцию и получать чистые редкие и редкоземельные металлы (РЗМ), – цитировал телеканал “Хабар” Владимира Школьника в июле 2009 года. – Объем инвестиций – 340 миллионов долларов, и вот этот комплекс должен генерить продукцию к 2020 году на сумму 715 миллионов долларов. Соответствующие расчеты сделаны, и сейчас эти проекты мы реализуем.

Судя по всему, “сейчас” в понимании Владимира Сергеевича – это несколько лет. Во всяком случае, никакого комплекса нет и никакой прибыли нет.

Вот яркий пример. В мае 2010 года была создана компания Sareco – совместное предприятие с японской Sumitomo. В 2014 году СП произвело 240 тонн коллективного концентрата РЗМ, в первом квартале 2015 года – 67 тонн, а во втором квартале только 1,4 тонны. И хотя предполагалось, что продукцию будет покупать Sumitomo, весь концентрат продали в Россию – на Лермонтовский гидрометаллургический завод (ГМЗ). По сведениям наших коллег из газеты “Литер”, которые и привели все эти данные, Sumitomo качеством продукции осталась недовольна.

Актау, Мангистауский атомный энергокомбинат

А ведь как все было красиво!

Фактически г-н Школьник обещал восстановить то, что было создано в советское время и разрушено в период безвременья, – Прикаспийский горно-металлургический комбинат (ПГМК). Во время СССР это был огромный производственный комплекс по переработке урановой руды, включавший в себя не только сам МАЭК с атомным реактором БН-350 в сердце, но и химико-горнометаллургический,  азотно-туковый, сернокислотный заводы, а еще машиностроительное и ремонтно-механическое производство.

Идея ПГМК была в том, чтобы использовать сырье по максимуму – не только топливо для реактора делать, но и редкоземельные металлы извлекать. Тогда о прибавочной стоимости не думали, но социалистическая экономика нуждалась во всех видах продукции, которые сопряжены с переработкой урана.

Фактически ради ПГМК был создан город Шевченко – ныне Актау. С развалом СССР комбинат быстро развалили, а жители города пытались обменять свои квартиры хотя бы на телевизоры.

Сейчас уже трудно понять, что произошло. Легче всего списать все на неразбериху, развал хозяйственных связей, распад Советского Союза. В разгар этих процессов Владимир Школьник работал заместителем гендиректора на Мангышлакском атомном энергокомбинате, затем возглавил агентство по атомной энергетике, потом – министерство науки и новых технологий… Наверное, он может рассказать, почему на самом деле развалился ПГМК, может прокомментировать слухи по этому поводу, которые не смолкают на Мангышлаке вот уже три десятка лет. Но он предпочитает молчать.

Безальтернативная энергетика

В общем, оказалось, что восстановить потерянное трудно. Создать абсолютно новое – еще труднее.

Под руководством Школьника “Казатомпром” взялся за развитие альтернативной энергетики. Хотя кому, как не ему, знать, что нет пока ничего выгоднее атомной энергетики, и в этом смысле альтернативы АЭС быть не может. Сегодня себестоимость производства солнечной и ветровой электроэнергии по-прежнему уступает себестоимости производства тепловой энергии в тех странах, где углеводородного сырья в избытке. Да и КПД всех этих установок оставляет желать лучшего.

Тем не менее “Казатомпром” ввязался в эту игру. В 2011 году было создано ТОО “Astana Solar”, призванное производить фотоэлектрические модули на основе 100 процентов казахстанского кремния. В декабре 2012 года производство начато. Но сегодня это убыточное производство, продукция завода не пользуется спросом, потому что и по цене, и по мощности уступает китайским производителям.

Может быть, надо было все усилия сосредоточить на производстве ядерного топлива, а не распыляться на разные громкие и привлекательные с точки зрения пиара, но сомнительные с точки зрения экономической проекты?

Впрочем, это вопрос риторический. Даже беглый взгляд на развитие атомной промышленности в Казахстане заставляет сделать два вывода. Во-первых, почти всегда она находилась под патронажем Владимира Школьника: будь то в ранге министра либо в должности руководителя нацкомпании – атомную энергетику и урановую промышленность курировал он. Во-вторых, все эти годы она развивалась строго как добыча урана и отправка его на экспорт. На словах все – и в первую очередь Владимир Сергеевич – доказывали необходимость как можно быстрее уйти от роли сырьевого уранового монстра, но на деле ни один проект так и не добрался до стадии конкретного воплощения.

Можно, конечно, упрекнуть его в том, что он ставит семейные интересы выше государственных (его сват Вадим Живов работал в системе “Росатомпрома” и возглавлял Uranium One – компанию, купившую доли в крупных казахстанских урановых месторождениях). Можно постараться поймать на лоббировании интересов России (если “Казатомпром” имеет 21 процент мировой добычи урана, то Казахстан в целом – 40 процентов, угадайте почему). Можно, в конце концов, придумать теорию, что Владимир Школьник – никудышный управленец, который ничего не может организовать.

Но, может быть, он просто не верит в высокие переделы урана? Может быть, он пытается спасти Казахстан от развития производства, которое вызывает пристальное внимание других стран – как членов “ядерного клуба”, так и тех, кто туда не вхож, но радиоактивными делами интересуется? Это, между прочим, многое объясняет.

Теперь, будучи министром энергетики, Владимир Школьник делает громкие заявления относительно будущего нефтегазовой отрасли и энергетики в целом. Он уверяет, что Кашаган заработает в этом году. Он обещает завершить модернизацию трех нефтеперерабатывающих заводов не позднее 2017 года. Он гарантирует, что в Атырауской области наконец-то будет создан нефтехимический кластер. Вообще, г-н Школьник всегда декларирует скорейшее и точное выполнение всех поручений Президента и решений правительства. Однако, зная его управленческий талант и помня о предыдущих успехах, вряд ли стоит надеяться на то, что эти и другие его обещания будут выполнены.

Оставить комментарий

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи