Вернется ли педиатр?

О проблемах охраны здоровья детей рассказывает главный внештатный педиатр МЗСР РК, руководитель управления организационно-методической работы и медицинской статистики Научного центра педиатрии и детской хирургии, доктор медицинских наук Гульнара ТАШЕНОВА.

– Гульнара Талиповна, насколько правильным был шаг закрыть в Казахстане специализированные детские поликлиники? И как сейчас обстоят дела с охраной здоровья детей?

– Вообще, модель семейной медицины, я считаю, была перенесена в наши реалии не совсем так. Врачи общей практики (ВОП) должны были работать как менеджеры в здравоохранении, как своего рода сортировщики больных в поликлиниках на первичном этапе. Такова была идея. Если ребенку нужна профилактика или плановая прививка, врач послушала, посмотрела, – нет никаких противопоказаний, температура в норме, допускает к прививке. А при малейшем беспокойстве, температуре, неправильном развитии или если ребенок желтеет, у него анемия, сразу направляет к педиатру. А у нас эту систему восприняли так, будто ВОП должен лечить всех от 0 до 80 лет. И в рамках программы хотели поначалу полностью заменить педиатров на врачей общей практики до 2024 года, а участковых педиатров сделать узкопрофильными специалистами.

– Педиатры на участках у нас остались?

– Остались, но их мало. Один педиатр на несколько больших территориальных участков. Если ВОП имеет подушевой коэффициент и получает зарплату больше, то у педиатров и работа сложнее, и никто их не стимулирует. Естественно, остались работать лишь люди старшего поколения, просто по привычке. А молодые, окончившие нынешние факультеты семейной медицины, специализироваться в этой области не хотят. Зарплата маленькая, мотивации нет, если распределят в регион, квартиры там не дают. И мы не можем набрать желающих в резидентуру, потому нам срочно сейчас нужно поднимать статус педиатров.

– В “КАРАВАНЕ” мы описывали случай с четырехлетней малышкой из Кызылординской области, которая погибла, потому что местные врачи больше года не могли поставить ей диагноз.

– Я знаю эту историю. Врач смотрела ребенка, прописывала какие-то лекарства от разных болезней, видимо, слабо ориентировалась в проблеме, тянула время. Вот так и происходит, если врач не обладает знаниями в педиатрии.

А в Германии, например, все педиатры и педиатрические факультеты в вузах сохранены. Потому что, если взять, например, онкологию, настолько велик риск потерять ребенка, если вовремя не распознать рак! А если обнаружить его на ранней стадии, то в детском возрасте большинство видов рака поддаются лечению лучше, чем у взрослых. И, бывает, удается полностью вылечить лейкоз, лимфогранулематоз, ретинобластому (опухоль глаза).

Советский опыт

– Раньше в школах советского времени были и медсестры, и даже стоматологические кабинеты?

– Да и при детских поликлиниках были школьные и дошкольные отделы, которые занимались детьми, воспитывающимися в детских садах, центрах развития и общеобразовательных школах. Регулярно проводили антропометрию, замеряли рост, вес, жизненный объем легких, оценивали физическое и половое развитие, составлялись таблицы норм и отклонений. Такие таблицы не обновлялись со времен распада Советского Союза. И сейчас мы заново начинаем это делать.

– Для чего?

– Определяя региональные особенности, даем рекомендации. Например, если у детей в Кызылординской области часто встречается анемия, нехватка железа в крови, соответственно низкий гемоглобин, то там школьникам в первую очередь нужно наладить правильное питание – усиленную витаминизацию, больше овощей фруктов, яблок в рационе. В южных регионах йододефицит – рекомендуем йодизацию продуктов, муки, соли, чтобы восполнить недостающие микроэлементы.

Из-за того, что массово здоровьем детей долго не занимались, до 30 процентов выпускников школ у нас выходят с хроническими заболеваниями, болезнями органов дыхания, нервной системы. Мальчики с плоскостопием, болезнями желудочно-кишечного тракта, нарушением зрения, осанки, ожирением. Из-за неправильного питания и потребления газированных напитков, которые вымывают кальций и необходимые микроэлементы из детского организма, у них начинается искривление костей. И потом многие не годны к службе в армии. А девочки теряют свои репродуктивные способности.

– А что происходит сейчас со школьными столовыми?

– Это больной вопрос. Очень жаль, что с прошлого года отменили школьное питание, видимо, из-за нехватки средств. И мы ничего с этим не можем поделать. А вообще, конечно, горячее питание хотя бы для младших классов – это большое подспорье.

– И что вы предпринимаете?

– В своей стратегии мы предлагаем, чтобы вопросы репродуктивного здоровья, правильного питания, здорового образа жизни, профилактики хронических болезней преподавались в школе. В младших классах – это начальные представления о человеке и его природе, в средних – более расширенно, а в старших классах – уже анатомия, правильное сексуальное поведение и профилактика инфекционных заболеваний, передающихся половым путем.

– Не боитесь осуждения родителей?

– Нет, мы тут Америку не открываем, нам надо работать и с родителями, объяснять им. Пока у нас еще не сформировалось такое понятие, как ответственное родительство, когда за ребенка отвечают не только школа или медсестра, а в первую очередь родители.

– А медсестры вообще присутствуют в наших школах?

– Да, в 7 с лишним тысячах казахстанских школ числится около 7,5 тысячи медработников, которые последние 10 лет были подчинены министерству образования и директорам школ. Но уровень их подготовки не соответствует современным требованиям. А время идет, технологии меняются. Так вот со следующего года, согласно нашей стратегии школьной медицины, школьные медсестры перейдут в ведомство здравоохранения. И мы сможем с ними работать, оценивать их знания и дообучать.

Вред и польза Болонской системы

– По какой причине у нас решили отменить педиатрическую службу?

– В свое время Казахстан решил присоединиться к Болонской системе единого европейского образовательного пространства. Получилось, что параллельно закрыли советы по защите кандидатских и докторских диссертаций. И система подготовки кадров в вузах, в том числе и медицинских, изменилась. Тогда и закрыли факультеты терапии, педиатрии, создали факультеты семейной медицины для врачей общей практики. Но тех 14–18 процентов учебных часов педиатрии за 5 лет обучения на факультетах семейных врачей крайне недостаточно. Без пропедевтики, предварительных вводных знаний о нормативах здоровья ребенка, которые раньше мы получали на 2–3-м курсах прежних педиатрических факультетов, обойтись невозможно. А в результате получилось так, что иные врачи общей практики просто стали бояться детей. Они не знают, как осматривать новорожденного, не знают, что для него норма и патология. Из-за этого упускают многие виды серьезных заболеваний детей. А когда на первичном уровне пропущено какое-то заболевание, например, пневмония или бронхит, потом дети с осложнениями попадают в стационары.

– То есть жалобы на очереди в поликлиниках, в которых маленькие дети находятся вместе с чихающими взрослыми, – это лишь верхушка айсберга?

– Конечно. А еще в общем оздоровлении детей сейчас мы делаем акцент на двигательной активности, внедрении массового спорта. Нужно ввести в учебные программы достаточное количество часов физкультуры. Сейчас пока это три раза в неделю по 40 минут. Что недостаточно. Вспомните, раньше у нас сдвоенные уроки были. На уроках физкультуры мы выполняли какие-то нормативы, летом на открытом воздухе тренировались, зимой на лыжах катались. А сколько в советские времена было детско-юношеских спортивных школ! Сейчас же дети в школах в основном в душных помещениях сидят. Зимними видами спорта с ними никто не занимается. Территории у школ отбирают и застраивают всякими бизнес-центрами. Оборудованных спортплощадок, нормальных полей для футбола с мягким грунтом, травой, а не асфальтом нет.

Вот депутаты предлагали в рамках государственно-частного партнерства развивать межшкольные спортивные клубы, чтобы ученики нескольких школ могли посещать бассейны, гимнастические залы, играть в футбол. Государство могло бы дать заказ, а бизнес строить. А потом, чтобы все это окупить, устроить там детские кружки, за которые частично платит государство, частично – родители. Это было бы выгодно во всех отношениях.

Такие школы здоровья давно существуют в Европе, да и у нас тоже есть. Спорт и движение очень нужны детям. Мой сын вот пять лет ходил на карате, сейчас – на плавание и футбол, а дочка – на танцы. В среднем в месяц за один кружок сейчас родители платят около 15 тысяч тенге. Если бы родители хотя бы половину суммы вносили, можно было бы практически всех охватить. Это стимулирует бизнес, пользуется спросом, появится конкуренция. У нас же в стране около пяти миллионов детей до 16–17 лет.