В радость ли старость?

Иногда кажется: на что нашим старикам жаловаться? Всё у них есть. Вот семья. И неплохая семья, дети, внуки. Живут в большой квартире все вместе. Всегда обед на плите, фрукты в холодильнике.

Утром бабушка слышит буквально от каждого домочадца ритуальное: “Как себя чувствуешь?”. Иногда старший внук спросит, а ответа и не дожидается, бежит дальше.

Чай утром быстренько наливает каждый сам себе. Бабуля же пьет чай после того, как отведет в садик младшего внука. Одна. К тому времени все домашние разбегутся – кто на учебу, кто на работу. Кроме поручения отводить мальчонку в детсад, есть у бабушки еще одно – убирать посуду после завтрака. Выполняет она это идеально. Правда, уже давно никто за это спасибо не говорит. Привыкли, что будет сделано.

Вечером толпа возвращается в дом. Сноха затевает постирушки, внучка собирается на вечеринку, внук сидит в Интернете. Сын, что ни вечер, то с друзьями за кружкой пива в кафе на углу. О своих делах бабуле никто не рассказывает. Пробовала она спросить сына, что у того да как, а он отмахнулся: “Мама, ну зачем тебе это надо? Сейчас у всех проблемы. Чего тебе о них знать, осложнять себе жизнь?”.

А бабушке Гайше очень хочется “осложнить себе жизнь”, знать все о детях, внуках, не просто жить рядом с ними, а жить с ними вместе. Она же не утренняя посудомоечная машина и не курьер по доставке внука в детсад.

Ей жизненно важно чувствовать себя нужной не для определенных услуг семье. Она нуждается в живом участии, общении и доверии. Просто мечтает, чтобы сноха, когда творит тесто, посоветовалась с ней, чем лучше начинить пирог. Но та даже не догадывается это сделать. Дом, который построила старость

Стареть красиво

У одинокой старости разные лики. В них отражение прожитой жизни, характера. Одни мужественно переносят невзгоды. Не позволяют себе опускаться. Вот бабушка Александра из соседнего дома ходит, к примеру, в подчеркнуто аккуратной шелковой блузке или нарядной кофте и говорит:

– Запрещаю себе халат. Только банный – надеваю его вечером на часок. А если все время носить эту рабочую, по сути, одежду, не замечаешь, как становишься неряхой, запускаешь фигуру, перестаешь следить за лишним весом. Умереть хочется красивой.

А вот одна из моих соседок – Мансия, ей едва исполнилось 60. Квартира, в которой она живет одна (дети уехали в Астану искать счастливой жизни), запущена, и женщина, мягко сказать, неопрятна.

– Зачем зря прибирать, – рассуждает апай, – ко мне все равно почти никто и не заходит. С работы бывшей хоть бы одна живая душа заглянула... Соседи все молодые. Попались же. А та, что живет в квартире напротив, сдает комнату приезжим из Узбекистана. Они чем-то торгуют, легально ли живут – не знаю. Нужно вывести всех на чистую воду.

Мансия-апай утверждает, что сил на базар сходить у нее уже нет. А страсть к конфликтам в ней не угасла. Наверное, они для нее – как необходимый витамин. И на работе, видно, конфликтовала. Когда ушла на пенсию, все дружно постарались о ней забыть.

И дети сбежали в столицу. Где смолоду, гласит пословица, прореха, там к старости – дыра.

Все старыми будем. Никто с этим и не спорит. Только нам, еще сильным, кажется, что старость так далеко, что и краешка ее уха не видно. И нас (я вас, наверное, шокирую?) так часто раздражают чужие бессилие, беспомощность, тугоухость и слабое зрение, медлительность. И самое страшное, когда это бессилие обращают против человека. Как развить бабушколюбие?

Мстительная молодость

Если бы могла Чинара задушить бабушку Асемай, она бы, наверное, это сделала. Но у Чинары слишком мелкий для этого характер. Она из тех, кто делает пакости исподтишка, кто, низко опустив голову, чувствует себя летучей мышью высокого полета.

Асемай было 40, когда ее совсем еще юный сын привел Чинару в дом в качестве невестки. С тех пор прошло еще сорок с лишним лет.

Бабуля Асемай уже давным-давно на пенсии, а сейчас уже почти и не ходит, в общем, ее жизнь напоминает жизнь растения. Только чувства сохранились в немощном теле. Во многом благодаря Чинаре ее и так неяркая жизнь напоминает последнее перед смертью испытание. Попросить через два порога отвести себя в туалет бабушка должна Чинару как минимум три раза. Та делает вид, что первых двух просьб не расслышала. Третья чревата мокрыми простынями, поэтому на нее невестка отреагирует.

Еду тоже надо просить. Когда есть захочется уж очень сильно, Асемай-апа ударит по полу несколько раз палкой. Чинара заглядывает в комнату, и палка полетит в нее. Со всей силы, что еще осталась в ней, бабушка кинет ею в Чинару.

Унизительно, когда тебя кормят отдельно от всех и только когда попросишь. Чинара могла бы приносить поднос в комнату бабушки, когда на плите поспевает свежая еда, или отводить ее под руки на кухню, когда семья садиться пить чай. Но ей очень нравится, когда старуха сердится и бросает в нее костылем. Все равно не попадет, зато вечером соседкам по подъезду можно будет рассказать, что бабка совсем ополоумела, а уход за ней – каторга.

Сын бабули, муж Чинары, умер в результате несчастного случая. Внучка уже замужем, живет в Шымкенте, внук учится в институте, у него своя, молодежная жизнь.

Я долго решалась спросить Чинару, зачем она унижает маму своего погибшего мужа, и наконец-то смогла. Та, кстати, обрадовалась вопросу. Давно, наверное, хотела поделиться мыслями. Если сноха - монстр, или Как келинка свекровь построила

– Да эта старая вешалка, пока Ильяс живой был, весь дом в руках держала, без ее разрешения мы даже в гости не могли сходить, пальто себе купить, детей в лагерь отправить. А когда Ильяса не стало, старуха все твердила: мол, не вздумай хвостом крутить, детей поднимай, расти, умер муж – значит на то воля Аллаха. Все тебе достанется, сношенька, квартира, машина, дача, добро нажитое.

А мне замуж хотелось! Мне 38 лет было, когда муж умер! Так я в своей поганой жизни больше ни одного мужчины и не видела.

С одной стороны, нетрудно понять неприязнь Чинары к бабушке Асемай. С другой – может, уже не стоит сводить счеты с беспомощностью?

Кызылорда