Опубликовано: 200

В доме, где резной палисад

В доме, где резной палисад Фото - Ибрагим КУБЕКОВ

Дача для многих из нас – место, где можно поставить мангал, повесить гамак и завести собственный бассейн. Правда, дачные кусочки рая недешевы, но некоторые их получают: одолжив на покупку дачи денег в банке, получив в наследство, купив при случае задешево “убитый” домик на захламленном участке, годами приводя всё в порядок.

Купив десяток лет назад свою дачу в кредит, мы взялись знакомиться с соседями. Контингент, надо сказать, в дачном комплексе оказался разный. Кто-то держал отремонтированную дачу, чтобы сдавать ее на вечеринки, другие на своих участках пропивали жизнь, третьи приезжали на наделы только по выходным, жарили шашлыки, купались в ближайшем затоне, танцевали по вечерам, включая громкую музыку так, что собаки за три улицы начинали подпевать.

А наши прямые соседи, уже старенькие Иван Иванович и Марья Павловна Дороховы, оказались особенными людьми.

Общались мы с ними первое время через забор и по делу, муж советовался с Иванычем по хозяйственным делам, но, бывало, я заходила к Дороховым купить корзинку клубники или банку козьего молока. Мы узнали и полюбили этих людей постепенно, не влезая им в душу, лишний раз не любопытствуя. И были потрясены судьбой этой семейной пары.

Иван Иванович и Марья Павловна в советские времена вместе работали в Кызылорде на целлюлозно-картонном комбинате. Она – в столовой раздатчицей, он – на производстве. Получили от комбината Дороховы однокомнатную квартиру в панельной пятиэтажке, в которой вырастили дочку Ирину. Ирина по комсомольской переписке познакомилась с московским студентом Дмитрием, вышла за него замуж и, когда развалился Союз и попер капитализм, уехала с ним в Украину. Сокурсник Дмитрия открывал в Черновцах собственную мебельную фабрику, а Дмитрий был молодым многообещающим дизайнером и должен был возглавить цех по работе с элитными заказчиками.

А в Кызылорде вместе с Союзом развалился целлюлозно-картонный комбинат, и остались Иван Иванович и Марья Павловна на бобах. До пенсии еще далеко, работы в городе нет, а та, что есть, не прокормит. Марья Павловна пробовала работать в ресторанах, где ночной кухонной, где посудомойщицей, но быстро опустились руки. Причем не столько потому, что труд был тяжел, а просто люди стали другими.

– Устанешь, присядешь на стул отдохнуть, а хозяин уже орет: мол, вставай, тетка, иди паши, а то я на твое место вмиг 10 баб найду, – вспоминала Павловна. – А коли пропадет что в кабаке, так коллектив до мата и драки переругается. Ищут виноватых.

Иваныч после комбината работал на большой СТО подсобником, потом бросил:

– Подай, принеси, подмети, за водкой сходи! И быстро, на цырлах! Собаке там было проще! – рассказал мне об этом как-то дед.

С отчаяния Дороховы поменяли свою однушку на большую добротную дачу недалеко от города и ушли жить “на подножные корма”.

На даче супруги не запили, не потерялись окончательно, напротив, труд для себя, на земле отрезвил их и поменял взгляды.

– У нас же земли – 11 соток! – рассказывал мне Иваныч. – Я посмотрел на это богатство, обложился книгами из библиотеки, всё читал, какие деревья, овощи и ягоды в нашем климате лучше выращивать, как защитить растения от вредителей и болезней. Какую мелкую скотину завести, решал, чтобы и ухода за ней не особо много было, и прибыль была. Первые лет 10 работали на прокорм, все мои идеи требовали вложений, и всё, что удавалось собрать или вырастить, съедалось или превращалось в наличные, которые шли на дальнейшее развитие.

Иришка прикатила к родителям на недельку, когда те уже стали крепкими собственниками. Сад подняли, коз и уток завели, ягодник разбили всем на зависть. Подивилась их хозяйству, тому, что научились батяня и маманя жить на земле, полюбили ее, приспособились к придорожной торговле, стали еще более крепкой, сплоченной парой.

– Устала я, конечно, в Украине жить от письма до письма от вас, от звонка до звонка, – призналась родителям дочка. – Но письма больше люблю. Бумагу можно потрогать, понюхать. Читаю, что вы мне пишете о себе, вам отвечаю, вожу ручкой по бумаге, а сердце колотится, всё думаю: зачем это вы – здесь, а я – там, ведь у меня ближе вас на земле людей нет? Но разве бросишь всё махом и вернешься вот так, просто? Димка ни в чем не виноват, он, когда затеял наш с ним переезд в Черновцы, хотел как лучше. Фабрика его друга давно накрылась медным тазом, хорошо, хоть квартиру, пока должность у мужа была, успели купить. И работает мой муж теперь почти без выходных на себя, рисует эскизы мебели фирмам, которые делают гарнитуры на заказ. Я, как ребенка родила, 8 лет сидела с ним дома, потом стала находить в свободное время подработку няней. Вот за несколько лет сама собрала денег на поездку к вам.

Приехала – и обратно не хочется. А куда денешься, мужа и сына я тоже люблю…

– А если мы к тебе, доча? – робко поинтересовался Иваныч. – Ведь у нас ты тоже свет в окошке. Да и на внука Марика уже поглядеть хочется. Мать всё блинов ему напечь мечтает.

Ира просияла:

– Ко мне в гости?

– Да почему в гости? Совсем, навсегда. Нам с Манюней не привыкать начинать всё сначала. Ты не думай, мы у тебя и Димы в двушке жить не будем, вам самим там не развернуться, что-нибудь придумаем.

И это в 60 с лишним лет!

Ира призадумалась, взяла в руки карандаш, открыла тетрадку, покопалась в телефоне в Сети, подробно расписала родителям, какие документы нужны, чтобы переехать к ней, рассказала про цены на жилье в Черновцах, обсудили дорогу в Украину. Потом съездила в большой городской магазин, купила планшет, научила родителей пользоваться Интернетом, объяснила, что по видео-связи можно дешево разговаривать хоть каждую неделю. И глядеть друг на друга.

Зажили Дороховы после отъезда Ирочки домой, в Украину, новой целью. Стали собирать деньги на переезд поближе к своей кровиночке, к внуку Марику, которого видели пока только на фотографиях да во время доступных теперь для них разговоров с дочкой по скайпу.

Мы купили дачу по соседству с Марьей Павловной и Иваном Ивановичем как раз тогда, когда у них на горизонте замаячила Украина. И всё супругам было нипочем, и то, что политическая ситуация в этой стране не самая стабильная, и то, что по приезде надо будет на что-то жить. Пожилые уже Дороховы, казалось, горы готовы были свернуть, лишь бы удачно уехать и купить в Черновцах жилье.

Мы с мужем по выходным смотрели, как старики пашут на своем участке, и диву давались. Ну не может человек столько работать! Вставая с петухами, Марья Павловна и Иван Иванович целыми днями возились на грядках, в теплице, саду, каждую красивую ягодку, овощ и фрукт продавая приезжим и относя на придорожный прилавок.

– Трудовой ад на земле, – как-то вздохнула я, глядя, как дядя Ваня и его жена всё утро срезают и вяжут в пучки пряные травы. Марья Павловна собиралась торговать в город на базар, мелиссы, кинзы, мяты и тимьяна получилось у них 2 огромных мешка. Повезли их Дороховы на тележке к автобусной остановке, будут ждать маршрутку до рынка. “Сотка земли в аренду”: почему казахстанцы массово стремятся завести дачу

– Нет, золотая, ты не права, – ответил мне муж, тоже наблюдавший за всем этим действом. – Заметила, как они глядят друг на друга? Так ласково, с гордостью и обожанием могут смотреть только влюбленные люди. По факту, может, это и ад – месяцами горбиться на то, чтобы достичь какой-то цели. А, по сути, старики счастливы, следуя ей. Как говорится, вот-вот – и заветные доллары будут собраны, чемоданы сложены, билеты куплены. Я лично буду рад, когда эти трудяги уедут к Ирине.

Года 2 назад зимой, заехав к Дороховым, чтобы купить банку смородины, протертой с сахаром, и тушку утки к новогоднему столу, я узнала, что Ира уже присматривает для своих родителей домик в пригороде Черновцов.

– И там будем курочек держать да ягодки растить! – рассказывала Марья Павловна, угощая меня блинами и чаем со сливками. – На домик деньги мы Ирочке уже переправили, в банк сходили, пускай покупает что-то добротное для нас дочка. А мы еще сезон на даче поработаем, пенсию подсоберем, деньги будут на переезд и первое время на житье. Уедем, бог даст, к своим, главное – к внуку!

Но через год у них уехать не получилось. Началась пандемия коронавируса, закрыли границы. Старики терпеливо ждали, когда ситуация просветлеет, особо не волновались, ведь дом для них Ира уже купила.

Прошлой осенью, в последний мой приезд на дачу перед холодами, Иван Иванович угостил меня целым пакетом плодов боярышника, я поболтала с ним, стоя у калитки их усадьбы, пошла на автобусную остановку, помахала смотрящему мне вслед старику от угла улицы рукой.

И больше я этого чудного человека не видела. Умер прошлой зимой дядя Ваня Дорохов.

Пошел по льду Сырдарьи на другой берег реки к товарищу Камарбеку, тот баню истопил, париться звал. Возвращался, опять же, по реке обратно, и после парной и двух рюмок водочки хватил Ивана Ивановича прямо на полпути сердечный приступ. Марья Павловна, когда поняла, что муж ее задерживается, стала Камарбеку по сотовому звонить, тот рассказал, что его друг Ваня уже как 1,5 часа домой ушел.

Кинулась Марья Павловна мужиков по всей дачной округе собирать на поиски Иваныча, человек 30 пошли по той ледяной дорожке по реке, которой обычно все и пользовались зимой для перехода на тот берег. Нашли тело Ивана Ивановича в такой позе, будто человек полз из последних сил вперед.

Марья Павловна, поначалу как будто отупевшая от горя, похоронив мужа и справив по нему поминки, стала названивать дочери, спрашивать: что теперь делать, ехать в Украину или уже не ехать? Ирина не знала, что матери ответить, мама ее не могла себе теперь представить, что уедет далеко от могилы любимого мужа, но и оставаться одна на громадном дачном участке боялась.

– Воды стакан некому подать, – объясняла свой страх Марья Павловна. – Окочурюсь, как мой дед, не дай бог, на ходу. Его я хоронила, а меня кто закапывать будет? Да, хорошо, если быстро помру, а если слягу да под себя ходить начну?

Жива Марья Павловна, жива и здорова. Приехав недавно на дачу, навестила я ее, поинтересовалась делами.

– В Черновцы не еду, – рассказала бабушка, – дом наш с Иванычем подарить думаю дочери, Ира второго ребенка ждет, за 40 ей уже, но вот решилась. Я пригрела у себя старую подругу, с которой вместе в столовой на комбинате работала. У нее сын с невесткой запили, дома содом и гоморра, я и позвала Надю жить к себе. Вдвоем доживать нам не страшно. К Иванычу своему раз в неделю на кладбище езжу, цветы свежие на могилку кладу. Сижу на скамеечке у креста и рассказываю деду, как счастлива с ним была, благодарю его за любовь, заботу о себе. За то, что жизнь мне, простой женщине, посвятил. Когда было трудно, горбом своим мужицким поднял семью. Приезжаю домой, на дачу, собачку его кормлю, за яблоньками нашими ухаживаю. И ни к кому отсюда не пойду…

КЫЗЫЛОРДА

Оставить комментарий

Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи